Родственные связи:
Аддиктивная привязанность к Вере – причина множества проблем и сомнений, проклятие самого Воплощения и его награда. Некогда Сомнение боготворил свою «младшую» сестру. Потом ненавидел. Теперь отношение к Вере меняется от встречи к встрече, а порой и по нескольку раз в час.

Сомнение испытывает откровенный интерес к Страху, чьим предтечей является. Единственный, кто обезображивает людей больше, чем он сам (по мнению Сомнения, естественно), вызывает куда больше симпатии, чем остальные воплощения.

За исключением, естественно, Ревности и Зависти. И если с Ревностью все очевидно – идеальные напарники в любом деле, вместе способные поразить любое, даже самое крепкое сердце. То Зависть – сестра, чьего общества, с некоторых пор, Сомнение стал искать регулярно.

Отчаяние – идеальный собутыльник и деловой партнер, с которым Сомнение с трудом каждый раз заканчивает общее дело. Каждый раз клянется, что больше никогда. Но каждый раз возвращается к нему.

Сомнение часто делит одну «кормушку» с Мудростью. Клиенты Сомнения так или иначе попадают в руки Мудрости. Если, конечно, не кончают с собой, не выдержав метаний собственного разума.

Характер:
За многие годы, что Сомнение носит свое проклятие, оно изменило его, сделало действительно похожим на змею. А каким он был до проклятия – не помнит никто.

Хладнокровный и неторопливый, Сомнение обладает тихим и мягким голосом. Он умело пользуется этой своей особенностью, отточив до совершенства психологический прием, при котором самый громкий собеседник умолкает и прислушивается даже в самом шумном помещении. При этом Сомнению очень тяжело оставаться на месте долгое время. Он постоянно в движении, расхаживает по комнате, размышляя и споря с кем-то, покачивает ногой, когда приходится долго сидеть. Плавность жестов скрадывает беспокойность и со стороны все это мельтешение выглядит скорее убаюкивающим, чем тревожным.

Эта подвижность является отображением внутреннего непостоянства Сомнения. При общей неизменности планов и целей, он постоянно меняет подходы к их осуществлению и достижению, дополняет или отсекает ненужное. Сомнение не верит людям, симбиоз, в котором приходится с ними жить, тяготит его. И он был бы рад сменить «тип питания», разорвать зависимость. Потому он бросает значительную часть своих усилий на исследования. Воплощения, история их появления и взаимосвязь с людьми, самих людей,  медиумов, окружающий мир… Он изучает все и с завидной методичностью вкладывает обрывки своих исследований в свои же публикации. Это всегда остается незаметным для глаз широкой общественности. Но эти свои статьи Сомнение любит куда сильнее, чем те, которыми зачитывается весь мир - о неизвестных подробностях жизни известных людей, о подоплеке последних научных исследований.

Сомнение упрям. Но он не будет переть напролом, а добьется своего тихо, без лишнего шума. Он прекращает конфликты, просто уходя, оставляя оппонента в тягостных раздумьях на тему того, кто же одержал верх. Зато споры Сомнение любит. Он редко говорит о чем-то прямо, и еще реже лжет, несмотря на свое прозвище. А еще, несмотря на то, что Сомнение обычно оттягивает момент, когда ему придется действовать, до последнего, действует он молниеносно, не оставляя себе шанса передумать, а объекту действия – опомниться. Чтобы после сразу же по окончанию действия вернуться в медлительность раздумий.

Когда Сомнение привязывается – это страшно. С одной стороны, его регулярно нет рядом, с другой – он постоянно присматривает за теми, кто его заинтересовал. Присматривает внимательно и цепко. Если связь двухсторонняя и объект привязанности проявляет взаимный интерес, Сомнение будет регулярно дергать струну взаимоотношений, проверяя ее звучание. Сомневаясь в искренности всех и каждого, не веря в то, что кто-то может испытывать к нему симпатию просто так, он будет проверять намерения объекта раз за разом.

Сомнение собственник. Ему не чуждо чувство прекрасного. Особенно он любит поэзию и музыку. Нередко он буквально «выпивал» поэтов и композиторов до дна, будучи не в силах оторваться от душевных метаний гения. По некоторым он даже скучает.

Биография:

от появления воплощений до 10 тысячелетия до н.э.

Сомнение не помнит, как появилось на свет. Зато прекрасно помнит, как впервые увидело: как озаряется лицо человека, когда в его душе прорастает семя Веры. До этого оно видело только замешательство и ступор – в ответ на собственные манипуляции и на собственный внешний вид. Именно тогда, подглядывая за Верой, нашептывающей сказки людям, чей разум еще дремал, Сомнение впервые ощутило восторг и желание никогда не упускать из виду сестру. Слепое обожание крепло с каждым днем, в который Сомнение тенью следовало за сестрой. Примерно тогда же Сомнение впервые усомнилось в своем праве на существование. Но нашло себе цель – оберегать сестру.
Однако цель оказалась недостижимой. Люди, которые шарахались от Сомнения, Веру обожали. И сколько не старалось Сомнение донести до сестры, что быть беспечной – опасно, та так и не прислушалась. Не имея возможности быть с сестрой, не портя ей дни и ночи, Сомнение отправляется скитаться по миру.
Следующая встреча с Верой случается чуть позже, в одном из садов, которые та создавала и наполняла чудесами для того, чтобы создать зоны безопасности людям и ускорить их развитие. Наткнувшись на семейную пару, живущую буквально в раю и обожествляющую своего создателя, Сомнение склонило их нарушить запрет, действовавший для них. С одной стороны, Сомнение считало, что это в природе людской, и рано или поздно это должно было случиться. С другой – ему отчаянно хотелось доказать себе, что подопечные Веры настолько обожают её, что не преступят запрет. А если и преступят, то осознают ценность доверия, и после больше никогда не поступят так с Верой. И в самой глубине себя Сомнение скрывало крошечную искорку детского желания испортить игрушку того, кто его обидел. «Вот видишь, они предали тебя, а я – нет. Почему же ты тогда предпочитаешь их?», – хотело сказать Вере Сомнение. Но разговора не случилось. Вместо него, в ответ на сорванный эксперимент Сомнение получило проклятие, которое навсегда изменило его и предопределило все его существование.
Все остальное время до Великого Потопа, погребшего под водой легендарную Атлантиду, Сомнение провело в пещерах, скрываясь от людей и других воплощений, пытаясь приучиться существовать в обезображенном, наполовину змеином теле.

с 7 века до н.э. по 1 век н.э.

(Agni «Kuroshitsuji»)

Посчитав, что греки и прочий образованный европейский люд справится и без него, Сомнение отправляется в Индию, где вместе с очаровательным "непобедимым, с одеждой из человеческих волос" Аджитой Кесакамбалой начинает работать над локаятой, акцентируя внимание мыслителей на познание через чувственный опыт.
Однако, и греки вместе с римлянами, в конце концов, теряют способность здраво размышлять, погребенные под лавиной христианства, и индийские шраманы постепенно теряют свое влияние. И Сомнение гибнет, побитый камнями, вместе с одним из них.

со 2 по 11 век н.э.

(Arisugawa Juri «Revolutionary Girl Utena»)

Пока Вера наслаждается расцветом религиозности, Сомнение старательно выискивает среди истово верующих тех, кто еще способен задаться вопросом «а во что я верю?». Робкие ростки инакомыслия прорастают, но тут же выдергиваются и бросаются в костры, под крики «ересь».
Сомнение умудряется воплотиться женщиной в эти трудные времена. Ей приходится скрывать свой пол, прятать под головными уборами в первый и последний раз за все воплощения не белоснежные волосы, чтобы выжить в насквозь патриархальном мире. Среди схоластиков все же находятся те, кто становятся первыми нигилистами, но с ними быстро расправляется очередной Папа.
На какой-то период времени Сомнение занимается только тем, что под видом молодого монаха путешествует от скриптория к скрипторию и занимается переписыванием книг, внося в них правки по своему разумению и балуясь скабрезными маргиналиями. Сколько комментариев к священному писанию поправила тогда Сомнение – не счесть. Тем, как выстрелила переигранная история Онана, Сомнение гордится сквозь все воплощения.

Чуть позже Сомнение впервые за долгие годы вновь оказывается рядом с Верой. Опять она наблюдает очередное увлечение сестры людьми, в этот раз скатывающееся до брака. На этот раз не Вера нашептывает на ухо человеку дивные сказки, а наоборот. На этот раз Вера была как никогда вдохновлена идеей объединить, переплести еще плотнее существование воплощений и людей, открыть вторым природу первых. Чудесные картины, которые грезились жене Веры, казались той видениями будущего. Предчувствуя катастрофу, Сомнение вмешивается в семейную идиллию. Она заводит знакомство с Патрицией в соборе, во время богослужения. Чтобы убедить женщину в том, что чудес не бывает, что ее видения – происки дьявола, а муж – его брат. В этот раз Сомнение не просто сеет смуту в уме женщины, она действует наверняка. Обжигаясь и почти убивая себя, она кует в огне человеческой души новый меч для Веры, тот, которым та наконец-то отсечет свою привязанность к людям.
И вновь все заканчивается плачевно. Патриция уходит в монастырь, Вера сходит с ума и начинает буйствовать. Образумить сестру Сомнению не удается. Зато Вере удается отправить и без того израненную Сомнение на перерождение.

с 12 по 18 век н.э.

Сложные, но продуктивные времена для Сомнения. Распространение Ислама, раскол в нем и первые серьезные мусульманские завоевания. Раскол христианской церкви, множественные Соборы, крестовые походы. Пока Вера самозабвенно разрушает собственное детище, Сомнение пытается из обломков построить новый, дивный мир. И что характерно, впервые его усилия не пропадают зря. Наблюдая за прениями монашеских орденов, за развитием новых философских учений, за тем, как горят на кострах Ян Гус, Иероним Пражский, Джордано Бруно, которые отвергли власть религиозной машины, Сомнение впервые чувствует себя счастливым. Скорость полета человеческой мысли растет, ученые и мыслители развивают науку, рушатся старые представления о мире. Все, в чем до этого человечество было твердо уверенно, постепенно ставится под вопрос.

Под Флоренцией, в небольшом селении Анкиано, Сомнение впервые сталкивается с человеком, которого ему не хочется убить и чье общество не кажется слишком утомительным. Этот человек оказывается провидцем и пророком, но пророчествует он не о всеобщем благоденствии, а о вещах более простых и материальных. В первую их встречу, юноша по имени Леонардо расписывает щит, по просьбе его отца. Сомнение наблюдает за работой, за тем, как тот играет со светотенью, как добивается почти фотографической реалистичности, используя для этого все, что только может попасться под руку, и не может оторваться. Он вместе с юношей ловит ящериц и змей, чтобы обеспечить того натурой. Он наполняет комнату специфическим ароматом, присущим только этим существам, сгущает туман вокруг творца, создавая атмосферу. И радуется вместе с ним те три минуты, что он представляет свою работу пораженному и обмершему от страха отцу. А после радуется еще больше, когда молодой человек моментально забывает о своем успехе и идет заниматься чем-то другим.
Сомнение проводит рядом с Леонардо каждую минуту, следует за ним во Флоренцию, когда тот поступает на обучение в мастерскую Верроккьо. Он наблюдает за тем, как, изучая черчение, химию, металлургию, работу с металлом, гипсом и кожей, Леонардо походя разбивает наголову схоластиков, а после и отвергает гуманизм. И, несмотря на то, что он не является самым образованным человеком своей эпохи и не слишком выбивается из ряда своих современников-изобретателей, универсальный разум Леонардо кажется Сомнению чем-то уникальным.
Однако Сомнению приходится покинуть своего протеже, когда того обвиняют в содомии. Донос абсолютно точно сфабрикован завистником, Леонардо оправдывают. Но Сомнение все сокращает контакты до минимума и наблюдает уже издали.
Примерно в этот период Сомнение понимает, что с людьми можно иметь дело. Время от времени. С определенными. Его перестают сторониться. Развитие философии позволяет ему все чаще и все более открыто действовать в мире. Он активно участвует, как в религиозных, так и в светских войнах, и начинает получать удовольствие от них. Революции тоже дают достаточно пищи Сомнению, который давно привык, к тому что его сады тесно соседствуют ядовитыми полями Веры. На этот раз Сомнение гибнет в ходе Великой французской революции.

с 19 по 20 век н.э.

(Germany «Hetalia Axis Powers»)

К моменту возвращения Веры из затворничества, Сомнение весь в делах. Первая мировая война, а после – и Вторая, бурное развитие психологии, занявшей место философии, расцвет научного мира. Поэтому Сомнение встречает сестру с холодной сдержанностью, и даже оказывает ей пару услуг, надеясь, что это позволит ей акклиматизироваться в новой обстановке. Но упускает момент, когда только-только воплотившуюся Веру ненароком переезжают танковыми гусеницами. Нельзя сказать, что Сомнение сильно удивился такому повороту или очень сильно расстроился. Скорее он испытал что-то вроде досады и возмущения. Но уделять этому слишком много внимания не стал, отложив на более спокойные времена. Что и неудивительно: как раз в тот момент Гнев решил устроить очередной демарш, с которым пришлось срочно разбираться.

21 век н.э.

(Sephiroth «Final Fantasy VII»)

В данный момент Сомнение живет и здравствует под именем Илмари Канерва. Основной род деятельности – журналистика. Не принадлежит официально ни одному изданию, но пишет для многих, под разными псевдонимами.
Основным хобби может назвать исследования в сфере психологии и психофизиологии. Осталось при нем со времен Второй мировой войны.

Способности, таланты и умения:
Цвета энергии:
Серебро. Медь. Но куда чаще – перелив «бензиновой пленки», на который налипает любой взгляд, будто морская птица, попавшая в плен разлитой по поверхности моря нефти. Граничные цвета – изумрудно-зеленый и ультрафиолет.
Основное оружие:
Если бы воплощения решили устроить турнир и посостязаться между собой, Сомнение вышел бы на бой с двуручным мечом.

Но все же основным оружием Сомнения является не он, а иллюзии, к которым сам он не восприимчив, зато легко создает и контролирует. Для создания небольшой иллюзии, Сомнению необходима совсем крошечная толика энергии и движение мысли. Но чем объемнее внушаемое – тем больше силы приходится потратить. Верхом мастерства Сомнения является способность заполнить главный зал оперного театра Ла Скала вполне живыми и отдельнодействующими иллюзиями, и каждая из них не будет отличаться от обычных людей ни в одном проявлении телесности, даже певцы. Единственное, что будет выдавать неестественность происходящего – это легкий серебристый туман, образованный частицами энергии, за которыми при таком объеме работы Сомнение просто не в состоянии будет уследить.

Второе, что позволяет Сомнению выживать в самых критических ситуациях – скорость. Используя достаточное количество энергии, Сомнение перемещается настолько быстро, что современные ученые могли бы назвать это телепортацией.

Последняя из сверхъестественных способностей Сомнения позволяет ему обратить в яд любую из жидкостей человеческого организма. Для того, чтобы провернуть фокус, Сомнению необходимо хорошо сконцентрироваться, на это обычно уходит 5-10 минут, что в состоянии боя сделать почти невозможно. Естественно, тела воплощений таким образом убить невозможно, но зато можно ненадолго парализовать.

Остальное:
За время существования в виде воплощений, Сомнение неплохо научился стрелять. Начинал с лука и арбалета, потом перешел на мушкеты. Но настоящая любовь пришла, когда Heckler & Koch представили миру свою G36. Несмотря на то, что на данный момент оружейные технологии шагнули далеко вперед, если будет выбор, Сомнение предпочтет пробежаться со штурмовой винтовкой. Но в критической ситуации Сомнение не гнушается ни обычных пистолетов, ни лазерных. А если огнестрельного оружия под рукой не найдется – то пойдет в рукопашную, с которой тоже проблем не наблюдается.
В последнем воплощении Сомнение стал прекрасным оратором, и обаятельным слушателем.
За все время существования так и не смог избавиться от проклятия, только уменьшил его проявления. Все равно в моменты сильных эмоциональных бурь приобретает змеиные черты и в физическом плане: зрачки его глаз вытягиваются, превращаясь в вертикальные черные щели, радужки глаз начинают светиться зеленым. Так же Сомнение подозревает, что его слюна в такие моменты становится ядовитой. Но плевать никому в стакан в таком состоянии он не пробовал, потому в истинности этого предположения сомневается.

Пробный пост:

Между двумя затяжками

«Здравствуй, мой милый друг. Давно не виделись. Я вижу, ты опять замер. Не можешь сделать шаг, которого ждал так долго. Перед твоим мысленным взором ситуация, казавшаяся такой простой и не вызывающей вопросов, превращается в нечто, с чем ты явно не сможешь справиться сам. Погоди секунду, сейчас я погашу последний всполох ясности твоего здравого смысла, и мы останемся наедине. Зачем нам кто-то еще в этом дивном лабиринте из множества путей, которые, на самом деле и есть твоя жизнь?..
Вот так. Теперь здесь только мы. Или нет? А кто это за твоим плечом? Нет-нет, зачем тебе оборачиваться? Да и можешь ли ты обернуться? Хватит ли твоим ногам силы для этого? И есть ли у тебя ноги? Должны ли они у тебя быть? И кто ты вообще такой? Эй, стой, не сдавайся так быстро! Мы же только начали... Неужели ты думаешь, что можешь так быстро сойти с ума? Нет, люди куда более крепкие существа, чем они привыкли считать. И так любят доказывать эту прекрасную, такую спорную сентенцию. Так что у тебя не выйдет покинуть меня так быстро. И уйми, будь добр, дрожь своих поджилок, а то придет Страх и все станет только хуже. Я хотя бы не парализую тебя, не разъедаю твердость твоих костей. Я же не враг тебе.
Ах, как здорово ты морщишь лоб, пытаясь переварить это утверждение. Но послушай, я с тобой с самого начала. Помнишь тот момент, когда мама обратила твое внимание на то, что твои игрушки разного цвета? Как вы учились отличать желтый от красного, а красный от синего? А потом, когда она попросила тебя показать тебе другую синюю игрушку? Ты показал, но это оказался не тот синий. И вообще не синий. Лицо мамы так изменилось тогда, она огорчилась. И в следующую попытку найти нужную игрушку, ты замер, разглядывая каждую из них. "Та ли это? Нужная ли? Эта игрушка не огорчит маму?" - слышал ты тихий голос. Мой голос. Тогда я впервые оказался у тебя за плечом.
А помнишь момент, когда ты понял, что лучше не быть настолько уверенным в том, что получишь хорошую оценку за контрольную работу в школе? Помнишь момент облегчения и радости от того, что все обошлось? Он ведь был куда приятнее горечи разочарования от того, что твоя уверенность в своих знаниях пошатнулась, когда чуть ранее твоя отметка оказалась ниже, чем ты ожидал. Тогда ты получил прекрасный урок: не стоит быть слишком уверенным в себе.
Помнишь, как сладко тянуло у тебя в животе, когда ты смотрел на самую красивую девочку класса во время танцев? А песня, ее любимая, играла и играла. Пока ты метался внутри себя, не в силах выбрать фразу, которой стоит пригласить ее. Разве сейчас ты не вспоминаешь это с улыбкой?
Но давай обратимся к менее приятным воспоминаниям. Помнишь момент, когда ты уверился в том, что жизнь твоя кончена, когда ты налил себе последний стакан виски и достал верный кольт? Как думаешь, кто не дал нажать тебе курок? Кто отвел дуло револьвера от твоего виска, заставив сомневаться в том, что казалось неоспоримым? Это тоже был я.
Я - отец твоего образования. Благодаря мне ты просиживал ночи и ночи за книгами. Я часто спасал тебя от неудачных сделок, подталкивая тебя перепроверить репутацию и рекомендации делового партнера. Я научил тебя не бросаться в омут, очертя голову. Из моей руки твою руку однажды взяла Мудрость.
И ты крайне мудро поступаешь, не веря мне на слово. Это значит, что ты протянешь на этом чертовом свете еще многие и многие дни. И мы еще не раз встретимся с тобой.
И конечно... Конечно, это все тебе показалось. Или нет?»

Высокий беловолосый мужчина делает последнюю затяжку, хотя сигарета истлела до самого фильтра. Выкидывает окурок под ноги, засовывает руки в карманы и шагает вперед, ступая на пешеходный переход, для которого на светофоре только что зажегся красный. Машины стартуют с места и несутся на него, но ни одна не успевает настигнуть его. 
А за его спиной встряхивается, отрываясь от размышлений седоволосый турист. Буквально за мгновение до этого, он стоял, оцепенев и глядя в карты, которые раскрыты одновременно и в бумажном путеводителе, и на его планшете. Моргнув, бодрый старик мотает головой, с которой на его нос сползают новомодные солнечные очки. Он поправляет их и опять оглядывается, ища прохожего, который буквально только что был рядом с ним. И у которого он все никак не решался спросить дорогу, сомневаясь, что тот из местных.