[icon]http://s3.uploads.ru/wTN3Y.jpg[/icon]Холодно. Пронзительно холодно. Нелепое, бессмысленное, странное состояние для ледяного воплощения. Собственный Чертог кажется враждебным, прозрачный лед искажает не хуже кривого зеркала. В нем прячутся тени, тишина давит на уши словно вакуум, и хочется встать и разбить первую попавшуюся ледяную стену вдребезги, услышать этот звон, почувствовать, как будет стекать по рукам, рассыпаясь, колотая замерзшая вода, яркими, криво обломанными кристаллами, россыпью твердых, пресных, прозрачных осколков. В нем тихо до одури, настолько, что кажется, даже собственное сердце и дыхание перестает быть слышным, оставляя только шепот в голове, холодный, равнодушный, отвратительно правильный шепот, обжигающий своим дыханием изнутри, выстужающий одиночеством, то жестокий, как стальное лезвие скальпеля, препарирующий душу, то обманчиво-ласковый и вкрадчивый. Внутреннее, такое простое и правильное "я", холодное, безразличное ко всему, кроме равновесия, идеального, правильного, мертвого в основе своей, равновесия. От него хочется сбежать, хочется кричать, потребовать заткнуться и не вылезать больше никогда. Но где взять уверенности, когда этот голос - твой собственный, и часть тебя почти что готова с ним согласиться? Хорошо, что только лишь часть.

- Хватит! - окриком самой себе, пронзительным, разносящимся по Чертогу, замирающим в голове, срывающим голос, - Хватит указывать, кем мне быть!
Решительным жестом открыть врата. Решительным и жестким, рваным, заставляя ветер заметаться по залу, разметать им, потревожить стылую пустоту, разрезать ее как застывшее желе лезвием, и усмехнуться, хмурясь, глядя на то, как поземкой разносятся белые, хрусткие искры, сворачивась, кружась, тревожа, ломая застывшую гармонию. Отступать? Куда? В это мерзлое безразличие? В это застывшее, неживое и правильное? Злость на себя, на этот холод, на минутную слабость, яркая, обжигающая своим упрямством вспышка, злость, сплетенная, с отчаянным, рвущимся желанием сохранить себя. Шаг во врата - почти что шаг в жизнь.

Каждый сходит с ума по-своему, каждый ищет свой способ остаться в сознании. Исключение? Увольте. Кто она такая, чтобы настолько быть исключением? Наверное, у каждого из воплощений есть обратная сторона, даже у самых светлых из них. Она может быть незаметна, призрачной пленкой, маревом на краю подсознания, иллюзорным непонятым мгновением замирающего иногда сердца. Но она есть. И порой самой важное - осознавать это.

Этот мир, маленькая, летящая в космосе планета, был полон жизни. Юной и старой, мудрой и дерзкой, яркой и мягкой. Мир, пропитанный насквозь энергией каждого из них, мир, сотканный из стихий и сил, мир, выпущенный в самостоятельную жизнь, живущий по своим правилам, материальный, никому не подчиняющийся, настоящий, насколько это вообще возможно, ощутимый иначе, ощутимый всем телом, всей кожей, всей этой нелепой и странной оболочкой, в которую попадала при переходе в него их суть. Мир, откровенный и предельно простой, как сама жизнь. Непокорный, живущий сам по себе. Сам по себе умирающий и возрождающийся, проходящий с каждым своим существом этот круг тысячи и тысячи раз на дню, сам проходящий этот круг в смене дня и ночи, стихий, времен года. Вечный круговорот, вечное движение...
Порой так нужно и важно, до дрожи необходимо почувствовать себя ее частью, стать такой же живой и настоящей, ощутить его изнутри и снаружи. Перестать быть над ним и стать его частью, опереться на него, босиком, приминая сочную, гибкую и мягкую траву ли, сырую ли, липкую маркую землю, сухой ли, колючий песок. Опереться, почувствовать собственное тело, равновесие материального, почувствовать ветер, ощутить изнутри, как расправляются легкие на вдохе, впуская в себя холодный, или теплый, наполненный сотнями оттенков запахов, обжигающий, сухой или влажный воздух. Ветер… Расправить бы крылья за спиной под него, почувствовать, как он будет трепать каждое перо, путаться в них, стекать вдоль, почти подхватывать…

Где-то за спиной небольшой городок живет своей жизнью, фыркают лошади, люди любят, ссорятся, делают подлые и благородные вещи, создают и разрушают. Где-то в ином "не здесь" братья и сестры заняты, в сущности, тем же, где-то в межмирье живут так толком никем и не познанные твари. Все это живет и должно жить, жить в равновесии, в странной, вечно подвижной, текучей, прекрасной и безобразной гармонии хаоса и красоты.

Лед и жизнь сплетаются воедино, прохладное дыхание - на выдохе, летний зной на вдохе. Жар солнечных лучей на спине, припекающее, обжигающе ласковые прикосновения на плечах, обнимающие, нежные, путающиеся в темных, еще холодных после Чертога ее волосах блики. Холодные руки, ледяные еще пальцы, сжимающие такую контрастно теплую, грубую, плетеную кожу, поглаживая машинально, как гладят любимую игрушку, с нетерпением, с предвкушением, настраиваясь...  Вдох и выдох. Пульс - ускоряющимся, сбивающимся ритмом. Отпустить, отпустить себя. Желания, стремления, поиск ответов и множество вопросов, восхищение этой реальностью, восхищение каждым из них, ненависть, злость, бесчисленные оттенки чувств и эмоций, без названий, без определений, как без лишней мишуры, чистое ощущение, попытки понять, попытки принять, попытки найти равновесие, попытки найти меру наказания, попытки найти оправдания - для каждого. Следить за этим маятником, следить за его движением, и каждый день доказывать себе, что движение вперед дороже состояния покоя. Да, дороже! Важнее, осмысленнее любой пустоты, любого покоя, как бы ни было больно, как бы ни манила, ни звала к себе пустота. У равновесия - тоже всегда две стороны.

Свернутый в кольцо хвост кнута распускается, ложится в ладони, щелкает своей шкурой в ответ на рывок руками в стороны. Щелкнуть, еще раз, приноравливаясь, давая себе вспомнить это ощущение. Какой замечательный в своей резкозти звук! Глубокий, звенящий в тишине, резкий, пробуждающий, концентрирующий внимание, отдающийся многообещающим эхом в голове. Сжать пальцами сильнее, почувствовать его, шершавый, неровный край, потертую, много повидавшую поверхность, цепко. Настоящий, не из энергии сотканный, не тот, что распадется, стоит потерять контроль.

Хлесткий щелчок на выпаде сбивает подвешенную прямо в воздухе подтаявшую на солнце льдинку, заставляет ее разлететься осколками и брызгами, рассыпаться по траве блестящими пресными каплями…
Это почти что танец, замирающей в воздухе на секунды ее стихии, взмахов, рук с пляшущим в них кнутом. Повороты по режущей босые ступни траве, по колючим осколкам, танец дыхания, танец эмоций - азарта, злости, игры, уверенности, движения, разгоняющего кровь, заставляющего ее приливать с каждым новым, учащающимся ударом сердца, теплеть руки, теплеть изнутри.
Так ярко, так остро и чисто. Наполнять воздух рассыпающейся прохладой в этом танце рассекающего его со свистом, пляшущего, танцующего, гибкого, такого непохожего на меч еще-не оружия, но уже и не безобидной игрушки, вдыхать ее, ловя за хвост кожаную ленту, рассекающую в отдаче траву в мелкие, пахнущие соком и неожиданно - морской водой клочки. Так терпко, так ощутимо и искренне. Обжигающе-острые прикосновения к щекам, свежие царапины, запах соли, запах травы, запах льда, вкус соли на губах, вкус воды, привкусом ветра.
Рубашка липнет к спине, к плечам, путаются, хлещут по глазам темные пряди. Чувствовать себя настоящей, чувствовать себя живой. Стать хоть ненадолго, хотя бы для самой себя, хоть на несколько мгновений больше чем инструментом, больше чем равнодушным карателем, знающим толк в боевых искусствах, где все решает один взмах. Это - иное, это - движение, это гибкость, которой так не хватает порой ее истинной натуре, это злость и почти что ярость, с которой хочется выдрать кнутом до алых полос человечество, упорно закапывающееся в грязь. С которой хочется выбить из каждого эту дурь, вытрясти эту гниль, показать, щелкнуть перед носом, заставляя задуматься, заставляя посмотреть внимательно, и увидеть наконец жизнь, как она есть! Мир, который дарован людям! Мир, который дан им самим! Прекрасный, живой, яркий и красочный мир! Вспышка, рождающаяся из ненависти к себе, из острого желания жить самой, пронзительного, пьянящего, одуряющего движения вверх по бесконечной лестнице к незримой, утопической цели, сорванного в своей отчаянной решительности тысячи лет назад.
Мир несправедлив. Миру наплевать. Но, черт побери, как же ей самой не все равно! Как и куда деть это нелепое чувство восхищения его потенциалом, сияющим, словно яркая звезда в черноте вселенной, несмотря ни на какую гарь и грязь? Как жить с этим желанием быть его частью, почти отчаянным и нелепым в своих проявлениях? Как жить с желанием сделать его лучше вопреки здравому смыслу? Как?..
Свист кнута - как разрядка. Бегство в реальность.