Вокруг тихо, как в склепе. Кажется, даже листва перестала шелестеть, и ветер замер, подыгрывая симфонии дома смешных божков, пугая человека, вызывая по его коже мурашки, гоняя вдоль позвоночника холодный пот.
Лицемерие с холодной усмешкой наблюдает за человеком, забившимся в угол, со страхом озирающимся по сторонам. Он ещё не знает, но уже боится и надумал себе каких-то ужасов. Он крал из алтаря, подавшись мелочному желанию, пробуждённому Воплощённым Лицемерием - ведь эти несчастные подношения всё равно заберёт кто-то из смотрителей: "Ты же знаешь, что это так, знаешь и ненавидишь их за это. Так забери их сам и восстанови справедливость".
Человек и забрал, тут же вступив в конфликт со своей совестью и трусостью, суеверным страхом попрать священное место, замарав его проступком.
В истинном обличье Воплощение крадётся за ним, скрываясь в густых тенях, которые сам же и создаёт. Посылает видения храмовых духов, смотрящих с укором, образы вышедших смотрителей, перед которыми человек начинает оправдываться, заранее бормоча себе под нос оправдания, пытаясь подобрать наиболее подходящие детали, а то и разражаясь пламенной речью в своих мыслях, отчаянно доказывая им и себе собственную чистоту и право на проступок.
Смешно. Не более чем ленивое развлечение для Лицемерия, не желающего восполнять постоянно расходуемый на мелкие иллюзии энергетический запас в толпе. Яркие, пресыщенные эмоции смешения лжи, страха, борьбы с совестью, попыток себя обелить - ему нравятся больше. Он может восхищаться ворами и убийцами, мошенниками, лгущими легко, как дыхание, и при этом не лгущими себе. О, их энергия сладкая, не такая липкая, а сами они не столь противные и жалкие.  Но что-то усиливает в Воплощении садистскую тягу запугивать бедного клерка до икоты одним своим видом, хоть страх для него и бесполезен как эмоция.
Это ощущение власти и мстительный порыв вскрыть всю глубинную мерзость человеческой души. Уродливой, совсем как собственная наружность Лицемерия.
Желание.
Меняется человек, уже добравшийся до парковой зоны, меняется и Лицемерие, чувствуя нарастающее желание, практически потребность завершить картину и оставить свою жертву ни с чем, последним возмездием прикончив его. И он не отказывает себе, выступая из укрытия, от чего мужчина с криком кинулся прямо навстречу Воплощённой сестре. Её Цимми так же почувствовал, сообразил, от чего обострилось восприятие уродства мира и себя в нём. Ложь - гнойный нарыв, который нужно вскрывать и то, что он поглощает. Отвращение к самому себе, рождённому из самых мерзких и низких побуждений, свойственных разумному существу.
В свете фонаря блеснули обсидиановые когти. Мужской вопль, поднявшийся на несколько октав, коротким росчерком звука огласил тишину деревьев, распугав птиц. Человек ещё не убит, только ранен и потерял сознание от страха. Как источник энергии он теперь бесполезен.

- Желание. Моя дорогая сестра. - Лицемерие ухмыляется, обнажая белые острые зубы, предназначенные для раздирания плоти. В истинной форме говорить ему трудно, но принимать человеческий облик Цимми не спешит, медленно приближаясь к синеволасой девушке, тревожащей его сознание.
Лицемерие не слишком любит находиться подле этой своей сестры, ведь она одним своим присутствием срывает с него маску, вынуждая тратить много силы, чтоб держать себя в руках, а показывать себя, какой он есть - Воплощённый терпеть не может, используя истинный облик только в бою и наедине со своими игрушками, мало отличающимися внутри от его наружности.
- Ты не вовремя, но я рад тебя видеть. Так хочу поиграть. - Голос звучит с шипящими нотками, шаги плавные и бесшумные.  Что-то тёмное в ней. Оно не просто вытягивает наружу желания - оно тащит его самые чёрные порывы, те, которые требуют крови и мести всему миру за то, что он смеет притворяться прекрасным, или, ещё хуже, таковым и является.
- Этот человек так хочет жить. Просто очутиться дома. А я хочу его прикончить, но перед этим заставить кричать. А чего хочешь ты, Желание? Та, которая открывает души и исполняет истинные их порывы. Я вижу, что ты совсем не такая милая и беззащитная, какой выглядишь, притворяясь почти ребёнком. Вижу ложь. Хочешь его убить? Ведь хочешь же...
Желание появилась рядом достаточно неожиданно, чтоб Лицемерие не успел взять себя в руки. А теперь он просто не хотел этого делать, желая напугать сестру. Заставить её плакать и просить. Или, ещё лучше -  сбросить с себя личину наивного большеглазого дитя, каким смутно запомнилась, и какой выглядела внешне. Ведь именно так чаще всего и бывает. Чудные дети жестоки в своём любопытстве и познании мира. Ухоженные рафинированные девочки, воспитанные в строгости, подаются в шлюхи. Мечтатели жаждут УНИЧТОЖИТЬ всякое зло, одним своим непринятием оного лицемеря, не осознавая, что сами на миг становятся этим злом.
[icon]http://funkyimg.com/i/2PwVE.jpg[/icon]

- Ты не почувствовала меня? Кака-а-ая прелесть. - Лицемерие скалит клыки в подобии улыбки, делая ещё несколько плавных шагов по направлению к сестре, тут же остановленный её желанием держаться подальше. Прелестная особенность. Так трудно ей противиться, даже когда это всего лишь просьба и ноты страха, пробуждающие защитные рефлексы. - А вот я тебя узнал сразу. Ты разбудила во мне тягу воздать этой падали. Людям стоит показывать, что они такое на самом деле.  Ну, что же ты, сестра. Разве я причиню тебе вред? - Маленькая пугливая Желание. Она так редко появляется в большом мире. По крайней мере Лицемерию не часто доводилось видеться с этой своей сестрой, и больше издали, уж точно не в те моменты, когда сам гонял мышек по клетке, развлекаясь их тщетными метаниями и муками совести, вступающей в конфликт с жадностью.

А вот просьба оставить человека в покое совсем не впечатлила. Если нежелание сестрицы подпускать Лицемерие слишком близко чуть и не пригвоздило его к асфальту, и требовалось усилие для новых шагов, тратить внутренний ресурс на сопротивление, а ведь она ещё даже не желала, так, робкая просьба, то сейчас он не почувствовал ровным счётом ничего.
- Правда? - Воплощение смеётся, демонстративно поглаживая мужчину острыми как бритвы когтями. - Ты можешь пытаться обманывать меня, но обмануть себя у тебя не получится. Тебе же не меньше моего нравится смотреть, как он кричит. Эй, ты, кусок мяса, очнись! - Перейдя от вкрадчивого ласково-издевательского увещевания, Лицемерие говорит с отвращением, хлёстким ударом по лицу приводя обморочного в чувство, от чего тот тут же попытался заорать и прикусил язык, получив второй удар. - Скажи, он жалкий? Ворует у собственных богов, в угоду своей мелочной злости на жизнь. Не я его заставил быть таким, какой он есть. А сейчас больше всего на свете он боится за свою шкуру и надеется, что чудовище отвлечётся на беззащитную с виду тебя, а он сможет спастись. Как тебе это нравится?

Снова смех. На пару мгновений высунувшийся длинный язык истинной формы Лицемерия словно бы пробует энергию в воздухе вокруг  них.
- Ну же, сестра, не сдерживай себя. Я чую, что ты только прикидываешься невинной овечкой. Именно я такое и чую. Ты и из меня вытягиваешь всё наружу, ведь хорошего в таком как я и быть не может. Но сама так хочешь веселья. Так чего же ты ждёшь? Тут тебя никто не осудит и никто ничего не узнает.

Когда Желание упирается спиной в стену, зажав ладонями синевласую головку, явно борясь с чем-то внутри себя, Лицемерие лишь усмехается. Он не очень понимает, что именно чувствует в сестре, но знает - суть этого борьба. Свет и тьма. Ложь. Её ложь самой себе.
Одно неуловимое движение - и мужчина летит на землю, под ноги хрупкой оболочке сестры. Лицемерие не беспокоится о его возможной попытке сбежать, в конце концов, всегда можно убить его на расстоянии, воспользовавшись лезвием, или напугать до инфаркта.
- Давай! Сделай то, чего так хочешь, не сдерживай себя! Или лучше мне? Не хочу пугать тебя, Желание, и не хочу сам причинять тебе вред. Просто присоединяйся и поиграем немного, а потом я уйду и всё забуду.

Сейчас Лицемерие находится почти вплотную к воплощённой, сливаясь с тенями, нависая над ней и почти ласково шепча, посылая лёгкую гипнотическую волну. Это не влияние, по большому счёту. Такие фокусы работают только с людьми. И, в глубине души он понимает - лучше бы ему оставить пугливую малявку в покое и убраться подальше, пока не начались настоящие неприятности. Только что-то внутри нарастает, становится азартом и маниакальным желанием усугубить настолько, насколько получится, посмотрев, что будет с сестрой. Вывернуть её наизнанку и узнать суть.
[icon]http://funkyimg.com/i/2PwVE.jpg[/icon]

Воплощённое Лицемерие пожимает плечами, с равнодушием в глазах глядя на мечущуюся Желание. Она явно не справляется с собой. Противоречит. Как будто бы знает, чего хочет, чувствуется - сейчас больше, чем в первые минуты их встречи - кем-то близким в пробудившейся внутренней жестокости, только не готовая принять её.

- В муках слабого приятного мало, ты права. Но преподать урок, заставить увидеть всё без прикрас - может быть жестоко и больно, но очень приятно. - Никакой лжи, лишь интерпретация. Уолтер может сам опровергнуть свои слова и будет так же честен. Только факта это не изменит: ему нравится причинять боль - душевную, больше чем физическую - и нравится срывать тряпки с лжецов, делая их подобными себе. Понравится и Желанию. Её мотив Воплощению не ясен, но вот страх  быть честной перед собой в ней он видит ясно, хоть, может, малышка и борется с пугающей её саму тягой.

- Ну же! - В ответ на прозвучавшую песнь и испуганный писк сестрицы, Лицемерие только усмехается ещё шире, не собираясь прекращать давление. Подбирается, чуя и видя, как преображается аура Желания. Да, ему это может обернуться чем-то неожиданным. Желание начала меняться. Внешне и внутренне. Ощущение её так же неуловимо и плавно перетекало в некое подобие мрака, совсем как чернели волосы телесной оболочки.
- Ты же не зря выбрала человеческую форму. Я так долго о тебе ничего не слышал, может, ты вообще пряталась? Уж не из-за страха ли? Я чую его. Чую противоречие в тебе. Чую ложь. Прими себя и не противься, и почувствуешь облегчение. Ну! - Голос Воплощённого Лицемерия подрагивает от нетерпения, с увещевательного, ласкового, сменяясь ободряющим и резким. Желание увидеть так упорно скрываемое внутри сердца маленькой синеволосой девочки, стоящей перед ним, скрытую угрозу, отчётливо ощутимую в пространстве, жжёт нутро Уолтера, и он уже не может остановиться. Это ощущается как самый настоящий зуд по всему телу, тысячи иголочек под кожей, колющие изнутри. Не до боли, но настырно, навязчиво, раздражающе. К желанию добавляется нетерпение. От её присутствия тут оно лишь нарастает, не сдерживаемое жалкой просьбой прекратить, в которой нет истинной силы.
- Если бы ты хотела - меня и вот эту вот падаль уже бы забросило на другой конец мира. Но мы здесь.

Лицемерие говорит, но энергией тянется к человеку, подсовывая ему лёгкую иллюзию, в которой Желание на миг зарябила, обзавелась блеснувшими клыками и краснотой зрачков. Она, вероятно, справилась бы и сама, уже начав меняться, вот только Уолтеру нестерпимо хотелось ускорить процесс. Внушение, давление на точки сознания, грязные мысли и жажду выживания вкупе с опасностью, исходящей теперь от них двоих - благо, эмпатически сестра и сама отлично справлялась с ролью неведомой угрозы в безобидной упаковке, они будили в человеке загнанного, но всё-таки зверя.

- Чего ты так боишься, сестра? Думаешь, мир остановится от смерти одного-единственного человека? Или если ты признаешь перед собой, чего хочешь на самом деле. Может быть, именно этого ты хочешь, и именно из-за твоего желания я оказался рядом, чтобы помочь осознать? О, как иронично быть пешкой в руках обстоятельств. Какая непривычная для меня роль. Я даже восхищён. - Лицемерие смеётся вполне искренне, уводя рассуждения в сторону, пока мужчина на земле не зашевелился так незаметно, как мог. Воплощение помог ему в этом, окутывая иллюзией оцепенения от страха, зримо замедляя его действия - к счастью, тут, один на один, не нужно скрывать своё присутствие, иначе пелена сразу бы бросалась в глаза. И вот рывок. Он вскакивает, с неожиданной ловкостью, ведомый страхом и выпрыснутым в кровь адреналином, выхватывает из ладони подошедшего Фрейя обсидиановый кинжал, материализованный специально для него, и кидается на девочку, метя ей в сердце.
Выбрал слабейшего, в надежде получить фору для побега. Наивно. Но Лицемерию только того и нужно, и он замирает, жадно следя за реакцией сестры.
[icon]http://funkyimg.com/i/2PwVE.jpg[/icon]

Лицемерие протанцевал по самому краю ножа, он это знает и не собирается останавливаться, видя, что выходит из его безобидной, запуганной жизнью сестрёнки. Не зря он чувствовал в ней если не открытую ложь - то явную недосказанность. Она могла прятать её сколько угодно. Бороться и подавлять, изо всех сил оставаясь именно тем, кем казалась на первый взгляд - безобидным добрым ребёнком. Где-то внешне выглядя чуть старше человеческой формы Лицемерия, она даже на его фоне казалась совсем безобидной малявкой, разве что чудом дожившей в наивности своей до юных лет.
Другое дело, что и Уолтер, и Желание, были гораздо старше, чем мог предположить любой из людей, и его-то внешним обликом не обмануть. Его вообще не обмануть. Ты либо веришь в то, что говоришь - либо фальшь будет уловлена Лицемерием как часть его самого. А сестра не просто фальшивила - менялась на глазах, противореча себе же в эмоциях.

Что-то подобное иногда проскальзывало в тех из Воплощений, кто поглощал других. Когда подавленная сущность внутри них реагировала на родную эмоцию, пробуждаясь слепой стихией, обладающей своей волей. Похожее сейчас ощущалась и в Желании, хотя идентичного произошедшего с ней Фрей не помнит. Какая-то особая разновидность внутреннего противоречия, страха перед самой собой, и тьма.

Она не позволяет человеку даже пальцем к себе прикоснуться.  Не шевельнувшись, лишь силой желания расправляется с перепуганным слизняком у своих ног.
Человека выкручивает и выворачивает, он орёт от боли, почти сразу же срывая голос, а Воплощённый смотрит с застывшей на губах жестокой ухмылкой, упиваясь её эмоциями, подобными сейчас бутону чёрной, истекающей смолой, раскрывающейся розы. Крепнущими, приобретающими новые оттенки.

- О, да. Он заслужил это. Прожил жалкую жизнь и так же жалко встретил смерть. Тебе ведь было это приятно, сестра?
Лицемерию стоит остановиться. Оставить в покое маленькую, входящую в раж Желание, пока не доигрался и не настроил её против себя окончательно. Пока ещё её внимание отвлечено, а сама она борется с рвущимся наружу естеством.
Но Уолтер не может.
Вместо того, чтоб уйти в свои Чертоги прямо сейчас, оставив сестру осознавать, что она натворила, он подходит ближе, неотрывно глядя в глаза бормочущей испуганной девушке.

- Ну, почему же нет, - Тянет сладко, вкрадчиво. Слизывает с бордовой ладони кровь человека, частично обрызгавшую и его. Наклоняется над сползшей по стеночке Желанием, ласково гладя её по щеке. - Ведь совсем не страшно, и мир не рухнул, правда? Что ты так упорно подавляешь?
Лицемерие даже перетекает в человеческий облик, сменяя чудовищную внешность на личико миловидного подростка, обнимает её. К концу трансформации девушку нежно прижимает к себе красивый юноша, шепча ей в самое ухо:
- Что ты чувствуешь? Не страшно ли тебе, прекрасная куколка? Милая принцесса, только что убившая ни в чём неповинного Щелкунчика. Ты видишь, что это ерунда. Ты не отличаешься от меня. Зачем же ты лжёшь сама себе и продолжаешь борьбу с внутренними демонами? - Лицемерие говорит, и понятия не имеет насколько он прав, и насколько демоны управляют Желанием сейчас. Малышка, ставшая заложницей собственного тела. Он ждёт опасности, почти дрожит от нетерпения и... страха? Понимает, что всё может обернуться плохо и для него, но всё равно не уходит.
[icon]http://sd.uploads.ru/W9tz2.jpg[/icon]

Всё же, Лицемерию удалось перейти черту. Она растворилась незаметно и обрушилась на восприятие весенним ливнем, так же быстро и внезапно. Может быть, так же внезапно всё вернётся на место. Вместе с этим изменением усилилось и чувство опасности - Уолтер, возможно, прямо сейчас нарвался, совершенно добровольно подписавшись на некие неприятности. Более того, он это осознавал, но уходить всё равно не собирался. Только вряд ли смог бы уже отличить собственные желания от их властительницы.

- Наконец-то. Вот теперь - здравствуй, сестра.

Уолтер подаётся вперёд, чуть прогибая спину под тонкой ладошкой, усмехается, не спеша проявлять ни почтения, ни страха. Он ждал этого. Хотел понять и теперь видит, но что с ней?
У Воплощений бывают психические отклонения, в виде этого их смешного раздвоения личности или шизоидных состояний? Срывы бывают уж точно, это Наг знает, видел неоднократно. Даже сам срывался.
А что, было бы забавно, и разрушительно прекрасно - этот мир стоит того, чтоб быть уничтоженным. Стоит даже красивого зрелища, а кто его может устроить как не спятившее Воплощение Желания. Может быть, именно для этого их и свело вместе, чтоб воплотить болезненный порыв сердца и разнести всё к чёртовой матери. Если она не слаба - её не будет так просто остановить, как того же Лицемерие, и никакой Справедливость с его сверкающей зубочисткой не поможет.
Другое дело, а захочет ли она? Как часто она такая, и настолько ей нравится играть с тем, кто может быть лишь грязью под её туфелькой? Если нравится - великая разруха не будет приоритетом и на неё сердце сестры не откликнется, ведь с кем тогда она будет играть, эта скрывающаяся под шелками наивной девочки чокнутая убийца.

- А ты так хочешь этого? - Уолтер лукаво улыбается, плавным движением выскальзывая из объятий. - Думаю, ты понимаешь, насколько мне всё равно на подобные жесты, и насколько они игра, в коей нет ни капли унижения или пиетета. Но если так хочешь быть именно принцессой, то я готов сыграть твоего рыцаря, преклонить колено, обнажить ради тебя клинок. Только если принцессой ты будешь тёмной. Представь себе, как красиво, Чёрная Госпожа, пред которой пал сгнивший город.  - Парнишка раскидывает руки,  делая один шаг назад, запрокидывает голову и смеётся. - Или хочешь начать с меня? Ты можешь меня заставить, можешь сделать со мной что угодно, но будет ли это весело?

Несмотря на браваду - сердце бьётся чаще, как участилось и дыхание. Это можно расценить как предвкушение, блестящее в глазах. Но в нём есть и толика страха, что же выберет сестра, и нужно ли ему продумывать пути к отступлениям, атаки. Уолтеру так хочет посмотреть, как далеко она готова зайти, чтоб потом использовать это при случае, что готов к риску.

- Хочешь? Действуй! Вот я, перед тобой и не оказываю никакого сопротивления. Либо идём со мной, и сравняем тут всё с землёй. Как ты вообще оказалась здесь?  - Как не странно, несмотря на опасность, такую Желание Уолтер готов даже уважать, относясь к ней как к равной и интересуясь ею. - Только не говори, что пришла на силу чьего-то желания. Тут большинство только и думают, что о работе, уже сейчас, едва оправившись от войны. От великой когда-то культуры не осталось ничего, кроме, может, пары храмов и идеалистов, мечтающих о поднятии нации. Я не нашёл тут ничего интересного.[icon]http://sd.uploads.ru/W9tz2.jpg[/icon]

Отредактировано Hypocrisy (2019-03-30 16:25:28)

- Нет, красотка, - в тон Желанию отвечает Наг, с прищуром, за которым скрывается едва заметный вызов рассматривая сестру. Его будоражило происходящее. Эдакая смесь страха и детского восторга. Как шагнуть со скалы в воду, попав в свои захватывающие дух несколько секунд. Часть Лицемерия, которая являя собою Страх - трепетала. Часть Сомнения и Хитрости - жаждали ни в коем случае не прекращать столь занимательного общения с явившей себя совершенно иной, неожиданно_прекрасной, сестрицей. Часть Жадности хотела получить больше и больше. А в совокупности своей Лицемерие был приятно бодр.
Он охотно откликается на прикосновение,  через плечо глядя на неё с маниакальностью обдолбанного суицидника, пока пальцы сами собой нежно погладили обнявшие со спины руки сестры.
Что бы она сейчас ни вытворила из своих угроз - это не так уж и страшно. Он не умрёт по-настоящему. Умирал часто и возрождался всякий раз. Один из немногих, кто, мягко говоря, наплевательски относится к собственному перерождению, даже когда замирает от ужаса в последнюю секунду перед темнотой. В душе он знает - время уходить ещё не пришло, нет. Даже когда он думал, что по-настоящему хочет этого.  А, значит, и сейчас опасаться нечего, так рассуждал Наг. Лишь в той степени, которая позволяет получить как можно больше удовольствия, сродни просмотру фильма ужасов глубокой ночью или спуска с высокой горки. Когда запугиваешь себя сам, даже наслаждаешься этим. Уж слишком Желание притягивала, несмотря ни на что.
- Пожелать, чтоб я захотел сделать что угодно - тоже самое что заставить, как ни назови, и какой формулировкой ни преподнеси. То, что ты делаешь. Заставляешь реальность хотеть угождать тебе. Это даже немного восхищает.  Так что да. Ты можешь. Можешь сломать волю. Можешь поломать мои тело и душу. До определённого момента, пока силы не закончатся. - Парень фыркает, неожиданно для себя развеселившись. Играть с огнём, дразнить её, соглашаясь и не соглашаясь одновременно, ему понравилось. - Никто из нас не всесилен, к сожалению. А что потом? Получать то, что хочешь, силой одной лишь мысли... Я тебе даже сочувствую. Это невероятно нууууднооо.

Пожалуй, во многом дело было ещё в том, что Желание больше говорила в её странной перемене. Она так противилась себе, а тут разошлась, но всё равно не действовала. Если бы хотела - одним мановением воплотила бы любую придурь, но вместо этого разговаривала.

- А ты видишь тут перспективы? - Наг фыркает, смеётся совсем по-мальчишески, словно бы услышал весёлую шутку. Нагасаки - город каких-то пару десятков лет оправившийся от страшной катастрофы. Выбрался из пепла и тлена. И всё равно городок. Как и многие в Японии, хоть и считающийся далеко не самым маленьким по меркам страны.  Населённый трудолюбивыми муравьями, упорно пытающимися протащить свою культуру через неумолимый прогресс.
- Единственная перспектива, которую я тут вижу - это побесить Джастиса. Судя по концентрации энергии, он обретается где-то в этих краях.

А это и правда было бы забавно. Можно, конечно, перегнуть палку и по-настоящему нарваться на неприятности, ведь от Ледяного вряд ли будет так же легко смыться, как от разошедшейся сестрицы, тот, глядишь, и в Чертог легко проломится, если сильно зачешется надавать по шее. Ну, а вдруг нет. Где заканчиваются границы его терпения? Лично Лицемерие пока особо не пробовал проверить, так может пора? Вот на две стороны Желания посмотрел, хоть пока не знал, что с этим делать. А как на счёт Ледяного?

- Или у тебя есть конкретные пожелания? Тогда я внимаю, моя принцесса. - Парень легко поклонился, вспомнив оговорку сестрицы. - А ещё лучше расскажи, что с тобой происходит. Моя дорогая сестра, ты явно потерялась в себе.
[icon]http://sd.uploads.ru/W9tz2.jpg[/icon]

Отредактировано Hypocrisy (2019-04-26 11:51:43)

Наг лишь чуть вздёргивает бровь, на секунду позволив себе показать - нет, не верю! - прежде чем выражению юношеской мордашке вернулось лёгкое сожаление огорчению сестры. Они развернули между собой словесную игру, словно надувной мячик перебрасывая друг другу оттенки настроения, кутая их в азарт, обиды и радости, шутки, провокации. Совсем детские и ерундовые. Невинные. Но, тем не менее, если покопаться в их сути - двуличные. Ведь им обоим, по большому счёту, плевать. На этот город. Друг на друга. На слова и даже на действия. Но не плевать на себя, на ведомую скукой потребность получить желаемый результат или реакцию. Своего рода соревнование, в котором победитель получит и всё и ничего.

Вот только Желанию придётся непросто. Она, кажется, слишком привыкла к людям - как давно она не выбиралась в Чертог и не общалась с другими воплощениями? - и ждала совершенно определённой реакции. Или?
Лицемерию не нужны Нагасаки и его жители - он не испытывает недостатка в энергии, и, пока живы люди, этому не бывать. Да и свой собственный «ящик для идиотов»^* создавал неоднократно, прямо тут, на земле. Они слишком легко ведутся на иллюзии. Ещё легче на всякий крохотный шанс оправдать себя, позволить себе пойти на подлость, солгать, украсть, убить - найти этому оправдание и благую цель. И для этого не нужно усилий. Так зачем же ему дар Желания? Тем более, что Наг вовсе не испытывает удовольствия, наблюдая за внутренним уродством людей, хоть и заставляет их срывать с себя тряпки вместе с кожей и мясом, и, заодно, проделывает тоже и с собой. С чего она решила, что это приятно? Причинить боль, таким образом сублимируя внутреннее переживание, желание кричать и разрывать себе же грудную клетку, но вместо этого рвать её другим - это одно. А существовать в мире, переполненном насилием и грязью- - совсем другое. Этот мир и без воздействия отвратителен, именно таковым и является, лишь прикрываясь тонкой белой простынёй, для Фрейя едва ли не прозрачной. Срывать её полностью – попросту мерзко. Такой город он бы собственноручно сжёг дотла, как раз именно за то, чем он является, хотя вряд ли бы признал это вслух.

Однако воздействие Желания, её суть, не могли не тормошить естество Лицемерия. Это ощущалось болезненно и притягательно. Чувство мазохиста, медленно проводящего ножом по внутренней, чувствительной части бедра, причиняя себе боль, но и не вредя по-настоящему. Испытывая странное облегчение, вытекающее толчками вместе с кровью. Не в силах остановиться, хоть на глазах и проступают слёзы а зубы приходится стискивать.
Уолтер тихо выдыхает, когда её руки касаются его лица, пальцы задевают виски. Почти шипит, неотрывно глядя в глаза.
- Тебя.
Сперва он хотел Желание, и он получил её. Речь не о физическом. Та форма общения, которую используют люди и некоторые из воплощений его мало интересует, и сексу Лицемерие предпочитает боль. Он хотел желать! Живя долго, вечно скучая, снедаемый самоненавистью, завистью и ненавидя всех вокруг за отражение себя в каждом лице, ему очень понравилось это приятное чувство хотеть чего-то, а не просто пытаться себя хоть как-то развлечь, на деле лицемеря даже в этом. Сперва узреть то, что скрывалось за её невинным выражением лица и испугом. Потом, как явление, возле которого мир становился ярче и острее, эдакий карманный калейдоскоп, доза наркотика, отвлекающая от злых мыслей направленных во все стороны. Теперь же, из глубин сознания прорезалась боль. Желание измениться. Быть кем-то другим, ведь не быть вообще - слишком страшно и тоскливо, совершенно нечестно, иначе он давно бы исчез, растворившись в Нижнем Пределе ещё после первого перерождения. Но как это сформулировать?
- Умереть.
Она не даст ему ни того, ни другого. Не останется с ним навсегда и не сможет убить, даже если Лицемерие вообще не окажет сопротивления. Она не даст ему Искренность, чтоб он мог своими руками калечить его, за то, что он появился другим и является полной противоположностью Лицемерия. Тем хуже, что она внушает ему надежду, тут же рассекаемую острым чувством разочарования и безысходности. Верит, знает, не лжёт, что может воплотить любую прихоть - но не может. Воплощения живут слишком долго, чтоб желать той же ерунды, которая приходит в головы людям, а на что-то действительно важное, быть понятым и принятым самим собою, например, у неё не хватит силы, ведь это сделало бы из Лицемерия кого-то ещё, нарушило бы своеобразный баланс.
[icon]http://sd.uploads.ru/W9tz2.jpg[/icon]

*отсылочка на Сверхов и проделки Фокусника

Отредактировано Hypocrisy (2019-05-14 17:53:58)

- Ложь. - Лицемерие и сам не сразу понимает, что шепчет реплику вслух. Почти обречённо. Разом теряя не так давно вспыхнувшую искру.
Желание не так уж хорошо владела собой, как этого бы хотелось Уолтеру, и, похоже, совсем ничего не понимала о нём, так как выбрала самую неправильную из возможных тактик. Поначалу это было забавно, теперь же стало банально, и это разом лишило Воплощённого всякого чувства азарта.
Поцелуй с металлическим привкусом собственной крови - от подобной интерпретации озвученного желания, ему хочется вернуться к истинной форме и в самом буквальном смысле откусить сестрице её чудную головку - интересно, способна ли она почувствовать эту вспышку, усиленную её нахождением рядом, куда как более настоящую, чем навязанные ею же картинки. Не лучше собственных иллюзий Фрейя, за красотой которых скрывается подделка.
И дальше не лучше. Она и правда верит, что может убить? Или решила, что это физическая оболочка так волнует Лицемерие? Неужели с ним всё так плохо? Или с ней? Скорее всего, с обоими, ведь истина всегда находится где-то посередине, а они столкнулись в центре своих интересов, тем самым попадая в тупик.

В глазах Лицемерия вспыхивает злость. С одной стороны, он не может не откликаться на её желание «поломать» а с другой сам хотел отнюдь не этого, и конфликт интересов помогает сознанию балансировать на грани, не впадая в крайности.
- Как скучно. Почему каждый раз так скучно!!? - Лицемерие начинает говорить тихо, но к концу реплики его голос набирает силу и он почти кричит. Глупая самоуверенная сестрица слишком близко подошла и перестала опасаться. Удар когтистой лапой, заменившей тонкую мальчишескую руку был слишком наотмашь, чтоб принести хоть какой-нибудь серьёзный урон, если конечно, Желание не успеет среагировать, спасая чудное личико от царапин.
Не ждала же она действительно, что Наг никак не будет сопротивляться, покорно давая сделать с собой все, что взбредёт в девичью головку? Она, бесспорно, может, но для этого придётся постараться. Удержать. Заинтересовать. Навязать. Сделать хоть что-то существенное, потому как, что бы она там не думала, но быть безучастной куклой совсем не весело. Элемент игры, который нравился Лицемерию, был утерян ровно в тот момент, когда она поцеловала его, тем самым разрушив всю красоту момента. Смела предположить, что желания его столь поверхностны - либо облекла это в слова, от которых у парня сложилось именно такое впечатление. Когда смела, вообразить, что действительно сможет выполнить их.

- Всё на что ты способна - подарить мне возможность хотеть чего-то, а значит и немного развеять скуку. К сожалению, слишком ненадолго. Если хочешь закончить начатое - возвращайся домой и заставь меня.
Домой. Является ли Верхний Предел домом для Желания? Для Лицемерия - определённо нет. Даже в своём Чертоге, где он силён как больше нигде, его чаще выворачивает от отвращения, ведь там каждое колебание энергии напоминает о мерзости его естества. Но может быть она действительно захочет последовать за ним и припереть к стенке? Стоит проверить, пока ещё он может контролировать свои действия. Рано или поздно Желание устанет, израсходует силы, ведь много не соберёшь из того, что является подделкой, а своими желаниями он её не накормит. До этого момента она, может, и успеет надругаться над физической оболочкой Уолтера, тем более что он с трудом сдерживается, чтоб не кинуться ей в ноги и позволить, как она хочет. Но, делает своё усилие, уходя в Чертог, но не запирая врат, оставляя двери открытыми для дальнейшего развития событий.

[icon]http://funkyimg.com/i/2PwVE.jpg[/icon]