Прожить столько сотен лет и ни разу не побывать в соборе Парижской Богоматери, при том, что в самом Париже гулял не раз и часто видел эту красоту со стороны? Стыдно. Пора исправлять ситуацию. Вообще Гнев никогда не относился к числу тех, кто часто и помногу посещает достопримечательности и всерьёз получает от них удовольствие. Ему это было скучно по большей части, но не так давно он общался с Адели - семнадцатидетней девушкой, с которой он познакомился пару недель назад, и которая стала его адептом. Она-то и спросила его об этом. Гнев покраснел, смутился, и как-то очень быстро вышло так, что он обещал сходить с ней туда. Он улыбался, предвкушая это - Адели ему очень нравилась, её ярость имела сочный и обжигающий вкус, как по-настоящему хорошо приготовленная приправа карри. Вообще у неё было великолепное сочетание его энергии с Радостью и Надеждой, и при взгляде на неё через призму воплощения она очень ярко сверкала, переливалась, блестела, заряжая самого Гнева позитивом и верой в будущее. А как они удивительно и прекрасно встретились!

"- Нет! Даже не смейте!
Льняноволосая девушка выхватила котёнка из рук у скверно улыбающегося мальчишки, уже совсем было собравшегося прижечь зверёнышу лапку или нос. Алое взметнулось от неё чуть ли не до небес, и Гнев как-то легко отреагировал, хотя люди, даже охваченные его чувством, далеко не всегда могли достучаться до него.
- Много взяла на себя, стерва! Вообще-то он мой! Что хочу, то и делаю с ним!
Он решительно и нагло потянулся забрать котёнка обратно, наплевав на то, что она скажет или подумает, уверенный в отсутствии сопротивления, в своём праве делать то, что он делает.
И девчонка врезала по его руке... Обжигая её весьма ощутимо, так, что на коже остался след.
- Ай! Сволочь!
Она отступала назад, шокированная и испуганная своей силой не меньше, чем они, но в них были страх и злость, тёмная багровая энергия, камнем придавившая их души к земле. Да, это тоже был гнев - такой, каким питаться его воплощение брезговал. Они были готовы избить непонятную тварь со странными способностями. А кончики пальцев девушки всё ещё предательски горели алыми сполохами.
- Отойди, милая, - тихо и мрачно сказал Гнев, выходя из тёмного прохода сбоку от неё, куда и открыл Врата, чтобы не привлекать внимания смертных.
Хотя сейчас он сделает глупость, что выдаст его быстрее и круче, чем на несколько секунд раскрывшийся портал.
Возможно, чутьём медиума или благодаря сродству энергий, а, может, просто много всякого фэнтези начитавшись, девочка приняла его как союзника сразу. И послушалась, освобождая больше места для манёвров.
А, впрочем, для каких? Не убивать же тупых подростков. Они станут отморозками, когда вырастут, и они чуть не отняли беззащитную жизнь, предварительно явно намереваясь наиздеваться над ней всласть, но... Как-то неправильно приканчивать. Хотя мозга, чтобы начать думать, очевидно нет и вряд ли предвидится.
- Убирайтесь к чёрту, - тяжеловесно и мрачно процедил Гнев сквозь зубы.
Видимо, почуяв в нём непреодолимую для них силу, парни вняли. Кинулись прочь со всех ног."

Адели смеялась, тянула его, ухватив покрепче под руку, и болтала без умолку о разной ерунде. Гнев улыбался ей и в кои-то веки был более чем счастлив. Он гордился за неё и радовался тому, что на Земле ещё остались такие люди.
- А ты же читал Гюго, да? - беспечно щебетала Адели, сияя как начищенная монета.
- Нет, - покаянно качнул головой Гнев.
- Да ты совсем дремучий, а ещё воплощение!
Она заливисто рассмеялась и с упоением пустилась пересказывать сюжет. Вскоре Гнев и сам не заметил, как поклялся, что прочитает оригинал целиком. Её голубые глаза искрились благодарностью - за этот день, за общение, вообще за всё.
И тут сознание Гнева полыхнуло, будто вскрытое наискось ржавым зазубренным ножом. Он узнал неподалёку знакомую энергию. Её привкус моментально возник на языке, захотелось кричать, словно заново окунаясь в прошлое, погружаясь по самую макушку. Не вынырнуть, не сделать вдох.
- Гнев? - полушёпот Адели рядом заставил его очнуться.
Гнев с трудом сглотнул и попытался взять себя в руки.
- Адели... Иди домой, - тихо сказал он, но она уже научилась понимать, когда его тон непререкаем.
Адели кивнула, и он втащил её в незаметный для глаз большинства посетителей закуток, там втолкнул в портал. Она ничего, конечно, не понимала, но доверяла ему.
- А ты? Ты будешь в порядке? - Адели заглянула ему в глаза, прежде, чем исчезнуть.
- Да. Я вернусь. Обещаю, - глухо сказал Гнев, уже начиная размышлять о другом.
На секунду мелькнула соблазнительная и предательская идея махнуть вместе с ней на ту сторону, просто избежать Ненависти. Что его тут держит и заставляет драться? Да ровным счётом ни черта, ему не о чем говорить с такой мразью и нечего от неё ждать. Но тут Гнева взяло бешенство. Нет, он не будет убегать. Хватит. Сколько можно. Он не боится брата и докажет это - в первую очередь себе же самому. Иначе он не сможет смотреть в глаза своим адептам и друзьям, Адели... Потворствуя бездеятельностью и молчанием сволочам. Гнев развернулся и пошёл навстречу золотым молниям, таким заметным и готовым причинять вред окружающим, даже если не сию минуту, то едва у Ненависти возникнет такая прихоть.

[icon]http://s5.uploads.ru/t/kuZ3M.jpg[/icon]

Гнева очень подмывало развернуться и уйти, не дразнить лихо, пока оно ещё каким-то чудом тихо. Его же никто не заставляет выяснять отношения с Ненавистью. Тем более, что, если он останется, наверняка будут жертвы... Но без них не обойдётся, даже если он уйдёт, разве что не здесь и не сейчас. Ненависть нужно остановить любой ценой. Но, глядя на брата, Гнев никак не мог понять, почему он таким стал. Ненависть никогда не был примерным пай-воплощением, но и настолько мразью его Гнев в первой жизни и часть второй не видел. Именно тогда что-то случилось, и Ненависть начал меняться из просто "плохого парня", но не без своих границ и принципов, в абсолютно неадекватное чудовище. Что же могло произойти, из-за чего разница теперь так велика? Им ведь даже бывало весело и здорово вместе, бывали даже такие периоды, когда их считали друзьями "не разлей вода", хотя на самом деле настолько близки они не были, но проводили много времени вдвоём. Гнев не имел ничего против природы и чувства Ненависти тогда, пусть некоторые стороны брата ему не нравились изначально, он не мог диктовать тому, как себя вести. Сам та ещё зараза ведь, не ему другим нотации читать. Что бы Джей ни говорил, Гнев не мог перестать считать Ненависть родственником, частью семьи... Кроме того, он интуитивно чувствовал, что чем-то подвёл брата. Да, выбор о том, быть мерзавцем или нет, и до какой степени, каждый делает сам, это безусловно, однако, некоторые бы не пали так низко, если бы рядом вовремя оказался тот, кто их бы остановил, поддержал, утешил, показал бы, как поступать нельзя, даже если ты надломлен и хочешь, чтобы как можно больше окружающих страдали вместе с тобой, постепенно начиная получать от этого удовольствие. А Гнев проглядел момерт, когда Ненависть встал на этот путь, хотя какие-то признаки наверняка были, просто он, дурак, их не заметил. Ему даже хотелось извиниться и предложить начать всё с начала иногда, но он вспоминал, каким Ненависть был в Чертоге, пока его не остановили, и понимал, что в нынешнем состоянии брат не станет его слушать. Ненависть слишком глубоко и далеко уже зашёл, чтобы теперь хватило одних лишь слов для того, чтобы вернуть его. Это было похоже на чёрное озеро, которое затягивало, словно топкая трясина, и Ненависть, возможно, морально звал на помощь его или кого-нибудь ещё, но теперь он уже утонул, и поднимать его обратно, к солнцу, небу и чистому воздуху, откачивать набившуюся в лёгкие дрянь, возвращать к полноценной жизни без чрезмерно большого и ничем не оправданного насилия будет сложно. Топи держат цепко, они нашёптывают, что там, наверху, ты ничего не забыл, что никто тебя не ждёт, и что в их прожорливых недрах твой самый уютный дом. Кто, кроме Гнева, спасёт Ненависть из мрака, а не загонит ещё глубже или попросту не уничтожит? И неважно, что Ненависть вполне охотно блуждает там сам, наслаждаясь отравленными миражами, он всё ещё брат Гнева, и Гнев не был готов отречься от него, даже если снова будет ранен, и ему придётся пролить здесь и свою, и чужую кровь. Гнев всегда был тем, кто выполняет собственные решения, озвучил - сделал, отговорки не принимаются. И он поклялся себе спасти Ненависть от него же самого - хотя бы ради той девушки, которая действительно нравилась ему. Ради их совместных побед и разгула после того, как все враги были повержены, и трупы устилали поля брани. Ради воспоминаний о том, какие на вкус были её губы, как ощущалось тёплое тело под руками, какой уязвимой та казалась, когда полюбила и начала умирать. Ненависть мог любить! Ни одна душа не пропащая, если она способна любить, пусть это и в древнем прошлом! Гнев сам не знал бы, каким бы сделался, если бы ему было больно от всего, что нравится, и, чем больше нравится - тем больнее. Каково это - осознавать, что любая твоя привязанность и симпатия изначально обречены, как бы ты ни старался и ни мечтал. Если бы он никогда не смог снова увидеть Любовь, если бы Джей не переродилась и погибла одна, вдали от него. Вряд ли он бы себя простил, и неизвестно, куда бы завело его ощущение своей непомерной вины, которую уже никак и ничем не искупить. Особенно если бы при этом мало кто рвался хорошо к нему относиться, и ни одна тварь не обеспокоилась бы тем, что по правде у него на душе. Гнев не знал и не брался думать о Ненависти плохо. Кто останется у брата, если и Гнев от него отречётся? Нет, не тех, с кем можно напиться в хлам и пойти громить магазины, воровать-убивать и заниматься непристойностями, а всерьёз. Тех, на кого можно положиться, кому не опасно довериться, с кем не придётся доказывать свои права силой и за неё же цепляться, чтобы прочие волки, или, скорее, шакалы не разорвали его на куски и не заняли его место, его статус. Кто ещё, кроме Гнева? Они у Ненависти вообще есть? И не надо говорить, что, мол, Ненависти и так вполне нормально, он привык и ловит кайф. Гнев с таким никогда не смирится. Вероятно, он просто хочет Ненависть удобным ему? Так нет же, нет, дело не в этом, он признавал то, что брат может самоопределяться, но всё-таки нужно хотя бы показать ему что-то лучшее, чтобы Ненависть понял - его путь не единственный, и даже для него не перекрыты остальные дороги.
Вместо того, чтобы сразу лезть на Ненависть, Гнев выбрал одно из подсобных помещений, где никого не было и ничего ценного не хранилось, и поджёг его. Его планом было устроить всем необходимость срочной эвакуации, и эта задумка увенчалась успехом. Бегая вместе со всполошившимися людьми, Гнев подпалил ещё пару уголков в соборе, где, опять же, не имелось ничего важного, стараясь не быть слишком уж вандалом. Если пожарная команда не успеет потушить всё вовремя, он потом просто сам поглотит весь огонь обратно, а пока - Ненависть. Гнев запечатал входы и выходы своей энергией - украсть ключи и запереть двери ненадёжно, наверняка есть запасные ведь.
- Теперь мы здесь вдвоём. Ты достаточно ненавидишь меня, чтобы показать всё, что умеешь? - издевательски окликнул брата Гнев.
О, да, он ни за что не убежит. Как давно он не сражался в полную силу, зная, что его убьют, если он даст слабину! А ведь это дарило совершенно исключительные ощущения, заставляло превзойти свои границы, узнать что-то новое и о противнике, и о самом себе!

[icon]http://s5.uploads.ru/t/VsqWB.jpg[/icon]

Жёлтое и алое. Золото и медь. Топаз и рубин. Солнце и кровь. Да что ни назови - сочетание очень красивое и такое же потрясающе опасное. В соборе началось светопреставление. Спустить себя с цепи рассудительности и сдержанности, сбросить маску воспитанного и приличного индивида и стать тем, кем он был в действительности - диким и неукротимым, ломающим любые преграды, безудержно и проказливо весёлым в естественном безумии урагана, если бы ураган имел хотя бы зачатки интеллекта и личности, существом. Потоки пламени ринулись навстречу молниям, преграждая им путь. Огонь лизал стены, пол и потолок. Его рёв, вой и треск перекрывал звуки речи, а столкновение с электрическими разрядами добавляло грохота, от которого человек мог бы оглохнуть насовсем. Хорошо, что они - воплощения! Зал утонул в невообразимой, едва терпимой жаре и духоте. В неразберихе было трудно определить, где находится сам атакующий, поэтому пожар не мог наброситься именно на него, вслепую мечась по всему помещению, высвобожденный своим единственным настоящим повелителем, хотя ещё как посмотреть, кто тут ещё чья естественная суть, Гнев огня, или же огонь - Гнева... Кто бы только мог себе представить, насколько просторно и вольготно ему становилось в такой форме, и каким досадным ограничением выглядели дурацкие стены какого-то старого собора! Из-за них он не может развернуться ещё шире, они раздражают! Кто и зачем их вообще тут поставил?! Зато ощущение боли в этой ипостаси у Гнева всегда притуплялось, да и уходило сразу, едва он восстанавливал повреждённое или угасшее пламя. Поэтому молнии, конечно, обожгли его, и весьма ощутимо, но это очень быстро перестало иметь хоть какое-то значение. Он видел и слышал как бы через огонь, как будто янтарно-рыже-багровые сполохи заменили ему глаза и уши. Даже почти слился со своей стихией, своей никому не подчиняющейся и не ведающей авторитетов волей. Пока огонь повсюду - это пространство принадлежит ему. Гнев вынырнул, буквально соткался из пламени совсем с другой стороны, со спины он никогда не набрасывался - поэтому налетел, будто полыхающий, объятый красными вспышками своей силы вихрь. В его руках клубился и горел огромный шар, похожий на настоящую звезду в миниатюре, не такую, как на картинках в детских книжках, а реальную, просто очень маленькую и, за счёт этого, колоссальной плотности и массы. Не будет пощады, детской возни в песочнице, игры в поддавки, Ненависть в кои-то веки узнает, каким бывает Гнев, становясь серьёзным. Хотя таким он сейчас бы себя не назвал, скорее - распалённым азартом и захваченным желанием размяться как следует, вытрясти даже редко применяющиеся и уже полузабытые приёмы. Он боялся, что впечатления из прошлого помешают ему выступить против Ненависти, но нет, они не имели над ним никакой власти, и это хорошо. Гнев не чувствовал, что ему есть, чего стесняться или стыдиться, что было - то прошло, надо сосредотачиваться на конкретно нынешнем моменте.
Счастье, вот что это такое. Счастье не притворяться никем и вытряхнуть набившуюся в складки его восприятия пыль, присутствовать в мире целиком, как пробуждённый после долгого сна, где он был лишь тенью себя, смутным и размазанным образом, еле угадываемым силуэтом по ту сторону залитого дождём оконного стекла. Счастье быть, звенеть восторжённой струной во всю громкость, переливаться яркими красками.
- Шутишь, что ли?! Ты бьёшь как девчонка! Впрочем, нет, она-то била посильнее! Неужто импотентом стал?! - расхохотался Гнев, лишь позабавленный предположением, что его так легко и быстро можно зацепить.
Он швырнул шар, и взрыв накрыл всё помещение, словно бы вовсе и не Гнев ещё несколько минут назад старался не навредить собору, этому произведению искусства и выражению человеческого гения. Как и всегда, в бою Гнев мало контролировал себя и следил, какие разрушения несёт. Необходимость думать о том, как бы не превратить место сражения в груду обломков, казалась ему невыразимо тоскливой. Размеренная жизнь, трезвый, выверенный до мельчайших деталей расчёт были чужды Гневу, хотя прежде он часто разрабатывал военные стратегии и приводил к победе целые армии, но, когда он сражался сам, а, тем более, в дуэли - они превращались в ограничения, что изрядно действовали ему на нервы.

[icon]http://s5.uploads.ru/t/VsqWB.jpg[/icon]