Город насквозь пропитался приятными и дорогими сердцу Отчаяния миазмами человеческих страданий, их жалобных стонов, причитаний и проклятий небесам, и, конечно же, очень неприглядной и омерзительной смерти. Прах есмь, и в прах возвратятся - они же любят так говорить? Верующие жуткими голосами выли свои бессильные воззвания к Богу, но тот, конечно же, не отвечал, как это и водилось за ним. Отчаяние возбуждали пересохшие, все в трещинах, сведённые судорогами губы, с которых одно за другим срывались полубезумные, путаные, сбивчивые слова. Люди продолжали шептать до последнего, даже падая на землю. Существование обесценивалось до такой степени, что на новые и новые жертвы можно было и вовсе перестать обращать внимание, брезгливо перешагивая через очередной труп. Десятком больше, десятком меньше - какая разница? Когда чума прекратится, а она обязательно прекратится, ибо дана им как испытание духа и воли, а не всеобщего истребления ради, эти смешные и жалкие создания нарожают новых так быстро, что мир и не заметит толком потери. А как же мало они умеют пользоваться умом, который якобы должен отличать их вид от всех остальных! Они травили крыс, гнали нищих, да и вообще всех незнакомцев, от своих порогов, захлопывали двери и ставни, а болезнь всё равно добиралась до них. Неудивительно, невежественные полуживотные не знали, ни откуда она взялась, ни как конкретно влияет на организм, ни из чего состоит. Это не чёрт, от ладана не убежит! Ах, как прекрасно на её вкус пахнут горящие тела - тех, кто уже умер от заразы, и тех, кого сочли разносчиками! Вонь палёного мяса бьёт в ноздри, кому слабонервному этого бы хватило, чтобы потерять сознание, но она-то не такая! Жертв всё больше и больше, живые мечутся в ужасе и тоске, и над ними, бедняжками, никто так и не смилостивится, подумать только!
За домами на небольшом пустыре сборище очень серьёзных, даже траурных малолеток. Дети у не очень глубокой ямы, похоже, вырытой совместными усилиями, опускают в неё что-то продолговатое, увязанное в тюк. Очень осторожно, так, что, если не учесть, какие времена на дворе, да насколько важным делом они заняты, можно принять это за дешёвую и наигранную церемонность.
- Сокровище прячете? - Отчаяние нарочно спрашивает так, хотя и отлично чует, что внутри.
- Магда хоронит своего младшего брата, а мы ей помогаем, - серьёзно ответил один из малышей, светловолосый мальчик.
- У, она ведь наверняка будет скучать по нему, не так ли? - Отчаяние изображает на лице такое участие, такую сердобольность, что они верят ей.
- Я уже потеряла маму... Она просила уберечь его, а я не смогла, - убито отвечает девочка-брюнетка с двумя растрёпанными хвостиками. Она с трудом сдерживает слёзы, на бледном личике не только горе, но и глубокая, явно вдоволь грызущая её изнутри вина.
Эти милые и трогательные дети напоминают фарфоровых куколок, забытых хозяйкой, которая раньше обожала их, улыбалась им и разговаривала подолгу с каждой, но переросла такие игрушки и бросила стоять и пылиться на полке. Отчаянию нравились ещё ничем не запятнанные, беззащитные и открытые маленькие люди. В начале жизненного пути они вовсе не противные эгоистичные твари, что безо всякого участия с её стороны норовят выхватить друг у друга кусок пожирнее и попутно перегрызть конкурентам глотки. Дети не выдержат такого тяжёлого испытания, им уготовано место среди ангелов, они станут святыми мучениками и искупят хотя бы часть бесконечных грехов своего примитивного племени! Они уйдут навсегда - до того, как реальность сломает их!
- Я могу помочь тебе. Да и всем вам. Легко и быстро избавить от страданий.
Они соображают быстрее, чем она полагала, и замечают подвох, но непоправимо опаздывают. Ещё минута - и Отчаяние идёт дальше, оставив позади пять бездыханных малышей в возрасте от семи до одиннадцати лет. Их непременно найдут и тоже бросят в костёр, эти оболочки получат заслуженное очищение и вознесение. Отчаяние мягко и чуть-чуть грустно улыбается, отдавая должное их невинности и всему тому времени, которого она их лишила. Но разве им и правда так не лучше? Куда они пошли бы? К кому? Разве есть ещё взрослые, готовые повесить себе на шею горстку перепуганных сирот? Они потеряны для всех и всего, и она лишь незначительно приблизила их конец. Теперь их чистые души свободны и могут отправиться на поиски вымышленного Верой Рая. А вдруг найдут? Если для кого он и может сбыться как нечто большее, чем просто наивная сказочка - то именно для них. Пусть попытаются, это шанс, а здесь, в клоаке, где гибнут в количестве, когда уже не больно и даже почти не страшно, шансов нет ни у кого. Она, конечно, не Милосердие, но не надо, пожалуйста, думать, что Отчаяние вовсе лишена чувств, сопереживания, возможности симпатизировать кому-то! Разумеется, она помогла, чем смогла, не хватило у неё чёрствости молча и безразлично пройти мимо! Несчастная Магда не потянет за собой дальше груз потери доверенного её попечению братишки и своей несостоятельности как старшей сестры, а её товарищи не станут скорбеть о ней, так как разделили её судьбу!

[icon]http://s9.uploads.ru/t/egwcN.jpg[/icon]

Отчаяние шла, а вокруг неё росла беда. Люди умирали в страхе - в неизбывном ужасе перед ней. Их неловкие потуги убежать, спрятаться, скрыться, обмануть неумолимую болезнь вызывали только улыбку. Есть вещи, от которых не откупишься, и оружие против них бессильно. Чума была тем, что одинаково призывает к ответу богатых и бедных, старых и молодых, красивых и уродливых. Не зная устали, она собирала жатву, и ей не надоедало. Чума заставляла к ней прислушиваться и учитывать её. Задавала вопросы, ответов на которые не знал никто, не только глупые человечки, но даже и воплощения. И первый из них, главный, центральный, прямо-таки бросающийся в глаза - для чего вообще умирать? Почему нельзя отменить этот глупый и досадно ограничивающий закон бытия? Одни сочиняют ей сакральный смысл и называют волей Божьей, другие вскрывают трупы, изучая строение организма, но и те, и другие далеки от истины, как небо от земли. Отчаяние знает - одинаковая смерть для всех и каждого вовсе не справедлива. Это обесценивает сам факт их существования. Одни готовы к ней и чуть ли не с самого детства понятия не имеют, что вообще делать со своей жизнью, другим мало, сколько бы лет, насыщенных событиями и ярких, им не исполнилось. Одни успели очень много в юном возрасте, другие к середине жизни едва лишь начали определяться, чего на самом деле хотят. Одни думают только о себе, другие раздают себя окружающим. И нет ничего более неправильного и чудовищного, чем подогнать все эти судьбы, такие разные, под одну гребёнку... Но кого это волнует? Мир - паршивая довольно-таки яма. Он вовсе не создан для того, чтобы кого бы то ни было ублажать. В этом мире яда уже слишком много, чтобы спасать. Остаётся лишь добить, чтобы мучился поменьше. Отчаяние задумчиво и печально улыбается, качает головой. Легко перепрыгивает через труп, развалившийся поперёк дороги, и торопится дальше. Ей хочется сопротивления, хочется увидеть сильные души и тела, способные бороться с ней и её порождением. Неужели во всём этом проклятом небесами городе не найдётся никого интересного? Что, эксперимент, едва начавшись, уже провалился?! Она думает, что такое мощное потрясение или истребит род людской, или создаст сверхчеловека. В любом случае, это конец нынешнего мира, такого, какой он есть. Мир менялся на глазах, в каждом встречном - боль и страх, и конца-края этому истязанию не предвиделось.
Повернув за угол одного из домов, Отчаяние буквально едва ли не натолкнулась на брата. Забавно даже встретить кого-то из семьи здесь и сейчас. Она-то думала, все попрятались по Чертогам, пережидая эпидемию и наблюдая со стороны, из безопасного места, к чему же всё приведёт. Ненависть обладает выдающейся отвагой, или у него просто мозга нет? Впрочем, его энергии здесь вовсе не так уж плохо. Больные ненавидят здоровых, здоровые, но потерявшие родственников и друзей - тех, кого судьба пока миловала... Хотя последнее с некоторых пор не очень актуально, беда постучалась практически в каждый дом. И все, вообще все ненавидят врачей, наглядно доказавших, и не раз, свою никчемность и некомпетентность. Гения, которого озарило бы, как бороться с чумой, среди них всё никак не находилось. А Отчаяние бы, пожалуй, не отказалась, от перспективы выиграть всухую она обиженно и разочарованно надувала губки. Нет, в самом деле, это никуда не годится! С тем же успехом она могла снова и снова репетировать чуму со слугами в её же собственном Чертоге! Но Отчаяние вынесла всё на Землю именно с тем расчётом, что ей там дадут отпор, давая ей возможность напитать саму себя родной эмоцией в связи с горечью и унизительностью разгромного поражения.
- Прохлаждаешься и развлекаешься, сладенький? - Отчаяние лукаво и насмешливо прищурилась. - И как твоя прогулка? Удалась? Нравятся мои декорации? А то, как людишки суетятся? Ну, не смешно ли? Гуляй, братец, и ни в чём себе не отказывай!
Отчаяние крутанулась вокруг своей оси на носочке туфли раз, другой, третий, послала Ненависти воздушный поцелуй и, хохоча, пританцовывая, двинулась вдоль дороги, с интересом разглядывая белые кресты на окнах и дверях, заколоченные ставни, тоску и сломленность живых существ, вынужденных прятаться от себе подобных - тех, с кем ещё пару месяцев назад непринуждённо и мило общались. Да уж, не скоро тут опять смогут навещать соседей, да и нет их давно у многих. Город медленно, но неотвратимо вымирал. Занавес близился. Что особенно нравилось Отчаянию - это что она тоже была уже не в состоянии остановить эпидемию, даже если бы очень захотела, или её бы попробовали заставить. Та разрослась настолько, что Отчаяние была уже не властна над самовоспроизводящимся процессом. Единицы, что находились непосредственно рядом с ней, она могла бы исцелить - правда, совсем не считала нужным, ничего, впрочем, не делая, чтобы заразить их специально, просто запустив инфекцию и позволяя болезни делать своё дело. Да, это было ей вполне по силам, но не более того. И у неё от восторга перехватывало дух благодаря мысли, насколько крохотное семечко, посеянное ею, дало такую грандиозную погибель и катастрофу. Капля яда, что в итоге отравила океан.

[icon]http://s9.uploads.ru/t/egwcN.jpg[/icon]

Отчаянию всегда нравилось наблюдать за тем, как люди сами создают себе демонов и ведьм, суеверно пытаются отгонять факелами блуждающие тени, не понимая, что это - их собственные. Конечно, никто ведь не хочет, чтобы его тень рассказала о своём то ли хозяине, то ли слуге все грязные секреты... И ни одно воплощение не повинно в том, что у человечков в головах такая невозможно густо замешанная каша. Те и сами отлично справляются с тем, чтобы запутать себя, создать соломенное чучело и обвинить его во всех грехах мироздания. Радостно и непринуждённо сбросить с себя необходимость отвечать за свои поступки. Поклоняются кто идолам, кто деньгам, кто дружбе или  романтическим отношениям, тычутся носами по углам, как слепые, но настырные в полезной в целом, но абсолютно бессмысленной в их исполнении тяге исследовать мир котята. Невозможно смотреть на них без либо смеха, либо слёз, и Отчаяние выбирала смех. Не плакать же ей из-за всякого сброда! Они даже не имеют ни малейшего понятия о том, что такое на самом деле смерть и для чего она нужна, воюют с ней, будто она враг. А смерть всего лишь в некоторой степени врач этого огромного и сложного, но не настолько сложного, как им кажется, мира, и ещё чуть-чуть она очищение, искупление и благословение. Люди на самом деле получили вместе с конечностью их жизней великий дар. Воплощениям такого, увы, не досталось. Вечность сводит с ума и неизбежно отнимает у каждого всё, что когда-либо нравилось, ведь чем угодно пресыщаешься за столь долгий срок. Отчаяние с удовольствием дала бы братьям и сёстрам милостивую эвтаназию, да и сама бы тоже ушла вместе со всеми.
И этот ничем не отличается от остальных, в нём нет никакой лучшей стороны. Он забавен, но больше жалок, этот дурак, который возомнил, что может выступать вестником смерти и носить её имя. Нет, у смерти не до такой степени дурной вкус в выборе помощников... Разумеется, Отчаяние не считала себя одним из них, она - просто наблюдательница с некоторых пор, не более. Ей интересно, как они справляются без вмешательства извне. Интересно, как далеко люди способны зайти, чтобы протянуть подольше хоть на пару дней. Как же они боятся, она отлично чует этот запах! Люди пропитаны им насквозь, в этом скучном, тусклом и сером мире они - статисты, у которых зуб на зуб не попадает, так они дрожат, читая положенные им слова. А брат... Он совершенно ничем не наполнен, у него нет ни жажды исследований, ни веры в какой бы то ни было идеал, даже требующий жертв, но всё же великий, ни, кажется, определённых планов на будущее. Нынешний Ненависть похож на щепку, уносящуюся прочь по течению быстрой полноводной реки времени и жизни. Он лишён стержня, поэтому Отчаяние не только не может его уважать - ей так и хочется дополнительно поиздеваться над ним. Он же так и напрашивается, выступая в нелепом и неприглядном качестве на её территории! Как будто ей так весело созерцать его глупые потуги произвести неизгладимое впечатление. Хотя да, оно будет неизгладимым, ближайшие века три-четыре её явно будет с души воротить при одном воспоминании о позоре Ненависти, и несказанно жаль, если он не понимает, почему и что конкретно тут позор. Сам виноват во всём, что отныне будет с ним происходить.
- Ты так хорошо выглядишь, уму непостижимо! - сидя на ветке дерева неподалёку и беззаботно болтая ногами, заливисто расхохоталась она.
Её изучающий, оценивающий взгляд скользил по его телу. Отчаяние проверяла, как далеко и глубоко распространилась её зараза, удивляясь, почему он с ней ничего не сделает, чтобы убрать. Отчаяние знала - он может, если поставит себе такую цель. Неужели ему нравится боль, нравится это разбитое состояние? О, это уже возбуждает, Отчаяние умеет делать плохо и ещё хуже, пусть братец только попросит! Она ему, конечно же, не откажет в подобной милой и трогательной малости!
- Так грустно смотреть на твои мучения, дорогой брат! - Отчаяние изобразила голосом и выражением лица всю печаль и скорбь, на какие была способна. - Может, мне ускорить процесс твоего разложения, сладенький? Так ты быстрее отмучаешься!
Отчаяние стремилась изобразить заботу и даже ласку, но ближе пока что не подходила. Не потому что опасалась конкретно Ненависть, и уж подавно вовсе не стеснялась, просто чувствовала, что ещё не время. Спектаклю полагается идти немного иначе. Нельзя ведь брать и творить на сцене всё, что вздумается, так любая, даже самая гениальная, постановка пойдёт насмарку. Пусть он побудет шутом, а она - его королевой. Сила брата трансформировалась в чистое электричество, бесновалась внутри него, просясь наружу, но этого мало. Дикий зверь, рвущийся с цепи, по крайней мере для Отчаяния серьёзной угрозой не кажется. Какая разница, сколько у тебя могущества и вопиющей, ни в какие ворота не лезущей невменяемости в мозгах, если ты никак не поразишь цель, что с лёгкостью превратится в саму болезнь - эту или любую другую, нет проблем, кроме, разве что, чересчур широкого выбора. По энергии Отчаяние ему не уступает, особенно сейчас. По боевым навыкам - возможно, однако, её тонкий яд куда изящнее его грубых, действующих слишком прямо и топорно молний. Она проникает неторопливо и вкрадчиво, а потом в теле не остаётся ни одной целой и невредимой молекулы. Ему никогда не взять над ней верх. Уж точно не здесь, где именно она правит основной бал в чужих сердцах и душах.

[icon]http://s9.uploads.ru/t/egwcN.jpg[/icon]

Отредактировано Despair (2019-08-22 16:28:35)

Отчаяние сгустила свою энергию вокруг дерева, и молния безвредно разбилась о преграду. Да, если бы он ударил сильнее или несколько раз подряд - такая защита, скорее всего, не сработала бы, поскольку Отчаяние не любила напрямую участвовать в боях и, соответственно, не развила свои способности с этой стороны, но не факт. Сила ведь бывает очень и очень разная, не так ли? Сейчас, во время чумы, Отчаяние могла бы потягаться на равных с любым воплощением, даже теми, кто гораздо сильнее Ненависти. Как-никак, а эта чудовищная смертность и реакция людей на неё играли Отчаянии на пользу. Что же, Ненависть подписал себе приговор. Хотя Отчаяние не рассердилась по-настоящему - она не могла позволить какому-то ничтожеству безнаказанно пытаться поднять на неё руку.  Было лишь одно воплощение, которому она позволила бы такое, но тому нет вообще никакого дела до происходящего здесь. Если этот дурак не понимает, в какой ситуации оказался - она доходчиво ему объяснит. С удовольствием. Отчаяние отлично видела, что он ей не ровня. Ненависть - не мужчина, а бесполезный кусок энергии, с которым можно сделать всё, что заблагорассудится. Ох, и не стоило ему задевать и злить её. Отчаяние улыбнулась, глядя на Ненависть сверху вниз, как на взбунтовавшегося, больше не исполняющего приказов холопа. Если уж на то пошло, она была абсолютно уверена, что стоит выше него и по силе и влиянию на других, и по интеллекту. Впрочем, разумеется, не ей его судить, и она бы не стала ничего с ним делать, если бы балаган не зашёл слишком далеко. Обычно в таких случаях люди бесятся и требуют вернуть им деньги за билеты. Ненависть пора поставить на место и преподать ему урок вежливости. Бороться с со спектром Отчаяния гранями Ненависти - так себе вариант, они прекрасно уживаются вдвоём. И, когда ты ненавидишь кого-то, до кого не можешь добраться, или обстоятельства, которые тебе не дано изменить - тень отчаяния становится всё плотнее и плотнее, пока не проглотит тебя, не жуя.
- Забавная штука - болезнь, не правда ли? Ты думаешь, что здоров, и что тебя не возьмёт никакая инфекция, а на самом деле та подточила твой организм так глубоко, что помочь тебе не сумеет уже никто, - со сладкой улыбкой садиста-эстета проговорила Отчаяние, ничуть не впечатлённая электрическим шоу Ненависти. - Что, если сам воздух, которым ты дышишь, заражён? И даже почва у тебя под ногами источает тлетворные миазмы?
Если уж он так желает испытывать себя этим вот странным образом - что же, Отчаяние пойдёт ему навстречу и расстарается. Ей не требовалось даже физическое прикосновение.  Люди и воплощения устроены чересчур по-разному, люди многократно уязвимее, и повредить их проще. Поведение Ненависти напоминало взрослого, который радуется, что победил всех в детской песочнице. Само собой, ты их одолеешь, при такой-то разнице в возможностях, а вот тебе условие, над которым придётся попотеть! Как и любой вирус, попадающий в организм и разлагающий каждую клеточку, подавляющий естественную защиту тела, крохотные настолько, что невооружённым глазом их увидеть было невозможно, крупицы энергии Отчаяния проникали через дыхательные пути, поры кожи, слизистую оболочку рта, когда Ненависть говорил, растекались по венам, преобразуя всю его силу в чистую гниль. Не дышать Ненависть как воплощение, конечно, мог, но он ещё и разговаривал, и не всё его тело было спрятано под ткань. Впрочем, это бы не помогло - одежда не являлась преградой созданным Отчаянием микроорганизмам. Это уже отличалось от её подарка человечеству, поскольку было рассчитано конкретно на воплощения, и это так легко выжечь уже не получится, потому что, соприкасаясь с энергией Ненависти, хворь пропитывала и разлагала ту. Оно проникало глубже и глубже, подтачивало, как червь прогрызает яблоко, которое снаружи при этом ещё может казаться спелым и румяным, но на деле заслуживает лишь отправиться на помойку, сопровождённое брезгливым возгласом.
- Для чего вообще ты живёшь, а, раб собственных прихотей, ни одна из которых не удовлетворяет тебя по-настоящему? Мечешься из крайности в крайность, делаешь всё, чтобы каждый относился к тебе плохо, а после этого жалеешь себя. Презираешь смертных, но они хотя бы умеют созидать, а ты - нет, из твоих рук исходит лишь гибель... Ты ведёшь себя так, будто вправе распоряжаться чужими судьбами, но на деле не способен построить даже свою. Откуда столько спеси, такое высокомерие и желание самоутвердиться за чужой счёт? Очнись, ты даже не внушаешь и никогда не внушал ни восхищения, ни страха, от тебя попросту противно. Тошнит, как от насосавшегося крови так, что лапы передвигать не выходит, паука. Никчемный, ни на что не способный и слабый трус, боишься любить, доверять, привязываться. Умри ты здесь и не переродись - никто не расстроится. Всё, что тебя интересует - это набивать себя энергией, пока не распухнешь, пользоваться другими и полагаться на свою грубую мощь.  Ты воплощение или животное, кому нужно только жрать, нападать на всех проходящих мимо чужаков и переиметь побольше самок. Ты ниже даже любого из здешних жителей, ты - свинья!
Отчаяние не собиралась щадить его самолюбие и потакать многочисленным комплексам Ненависти. Она не говорила ему ничего, кроме правды. Ненависть - гнойный нарыв на теле общества воплощений, и она придаст его внешнему виду абсолютное сходство с мерзким, мелочным, поганым нутром. Он может убежать от неё, или заставить её саму уйти, но от собственного "я" не скроешься так легко. Рано или поздно в зеркало, отображающее не лицо, но душу, придётся и Ненависти заглянуть, Отчаяние просто немного ускорила этот момент. И сейчас она решала, оставить ли ему столько энергии, чтобы он мог продолжать существовать, пусть и едва-едва, или лучше разрушить нынешнюю ипостась целиком. Отчаяние играла с ним, зная, что всё самое занимательное лишь начинается. И она рассчитывала, что Ненависть способен на большее, нежели быть просто тупым бревном, у которого единственный ответ на все случаи жизни - насилие и порыв кидаться напролом, выпятив лоб на манер атакующего быка. Ни то, ни другое в данном случае его уж точно никак не выручит.

[icon]http://s9.uploads.ru/t/egwcN.jpg[/icon]