Гнев сидел на песке, вытянув ноги и опираясь на обе руки. Солнце прогрело пляж так, что кому другому этот песок припекал бы, но только не ему. Получить тепловой удар Гневу тоже не грозило. Интуитивно он ощущал, что небесное светило, прогоняющее ночь и рассеивающее тьму, не способно навредить ему никаким образом. Это как рыба в воде не утонет, а бабочка не отравится пыльцой. Наоборот, чем жарче становилось - тем комфортнее он себя чувствовал, единственное воплощение, которое принимало магмовые ванны и пило её так, как некоторые пьют фруктовый сок... Но на пляж Гнев пришёл для того, чтобы отдохнуть. Нет, не совсем так, просто вспомнил, что давно там не бывал, и это как-то неправильно, семья же старалась, пусть ни Радость, ни Надежду Гнев не понимал. Странные они очень на его вкус. Гнев зачерпнул в ладонь золотистых крупинок, пересыпал из одной руки в другую, а затем позволил им утечь сквозь его пальцы обратно, к миллиардам точно таких же сородичей. Да, именно ради того, чтобы понять их, он и здесь. Если он останется здесь подольше, продолжит наблюдать и думать - возможно, разберётся, что к чему, отчего они оба такие раздражающе позитивные, один - вечно восторжённый придурок, вторая вообще фантазии за реальность выдаёт похлеще близнецов. Тем хотя бы это по должности и по природе положено. Гнев не мог взять в толк, как им удаётся оставаться такими лёгкими, улыбчивыми, словно бы пропускающими всё, что им не нравится, мимо ушей. Он неоднократно пытался их поддеть, спровоцировать на драку, но ничего не получалось. Гнев и эти двое словно принадлежали двум совершенно разным мирам. Вот и теперь, вспоминая, он злился, и на них, и на себя. На то, что ему никак не удаётся найти точки соприкосновения - возможно, ему бы помог кто-то ещё, но из самолюбия и прошибающего стены упорства Гнев был непоколебимо убеждён, что в таком вопросе обязан справиться без подсказок со стороны. На то, что в компании и Радости, и Надежды он чаще всего ощущал неловкость и дискомфорт, словно с немытыми руками, в мятой одежде и грязной обуви без приглашения вломился на королевский бал. На то, что иногда в этом мире как-то даже слишком сложно всё устроено. Гнев чувствовал себя не ровней им - не в плане силы, разумеется, но как-то иначе, по состоянию духа, по настроению, которое давал. Это неописуемо бесило, так, что он исходил собственной энергией, полыхал и горел. Он хуже их? Нет, серьёзно? Но почему? В чём он виноват? Почему их светлая лучезарная реальность, в которой всё хорошо и благополучно, не для него? Он, как охранник, как лютый дракон или неистовый лев, может стоять снаружи, неусыпно охраняя, но попасть внутрь - нет. Гнев не из тех, кто смиряется с обстоятельствами и безропотно принимает заданные другими условия, но тут он, похоже, ничего изменить не мог, и это было дополнительной причиной, по которой он злился настолько, что насыщенный багрово-алый был отчётливым маяком виден издалека. За что?!
И в этот-то самый момент его и застала Вера. Девочка, к которой он тоже не знал, как относиться, но было всё же гораздо легче, нежели с теми двумя. Нет, Гнев не враждовал с ними и не хотел причинить вред, и он отчётливо чувствовал, что и они, конечно, тоже не отталкивают его, но как же он устал биться в закрытую персонально для него дверь, куда окружающие входили непринуждённо и свободно, как к себе домой... Нельзя сказать, что ему абсолютно чужды их эмоции, но мировосприятие, которое они давали, казалось изломанным, диким, непостижимым. Неужели они так никогда и не сблизятся? Обидно до слёз, до терпкого комка в горле, до желания разломать к пустоте всё вокруг... Но Гнев сдерживался. Понимал, что такими методами ничего не добьётся - наоборот, лишь усугубит, и его будут принимать за неадекватного истеричного психопата. Нет, он отыщет лазейку, даже если та окажется такой узкой, что Гнев раздерёт об неё себе бока в кровь. Он ведь на самом-то деле обожает тот безмятежный яркий мир, который они рисуют без красок, благодаря одним только мыслям. А Гневу не дано, хоть в лепёшку расшибись. Огонь, конечно, штука полезная, но ему мало, особенно на фоне того, что некоторые целые города, замки, пейзажи создают. Гневу всегда тоже так хотелось - жгуче, страстно, любой ценой. Но пока из-под его авторства вышли только пара природных катаклизмов, ураганов и землетрясений, и хорошо, что рядом оказывались те, кто мог пресечь безобразие на корню, пока оно не разгуляется.
- Привет, - Гнев поднялся на ноги и взглянул на Веру сверху вниз, но не высокомерие было тому причиной, а разница в росте. - Спасибо, что пришла, я тут немного заскучал один.
Просьба была... Шокиркющей. Да. Но она же и позабавила его. Вера, от горшка два вершка, туда же. Драться ей, видите ли. Что же, он уважит её выбор, по-другому и не может, но сначала вникнет в то, что довело её до такого состояния.
- А по какому ты поводу, сестра, так бушуешь, не соизволишь ли рассказать?
Гнев говорил и мягко гладил её по волосам, лаская тёплым заботливым взглядом. Он совсем не против повозиться с этим чудом, сколько бы времени это ни заняло - чай, никуда не спешит, здесь, в вечной утопии, сроки вообще никогда не поджимают.

[icon]http://sg.uploads.ru/t/G2eNo.jpg[/icon]

Она, значит, хочет стать сильнее? Похвальное намерение, и не лишено смысла. А, главное, она обратилась к правильному воплощению. Именно этим Гнев умел и любил заниматься - направлять других, давать им энергию бороться с любыми обстоятельствами, стремиться вперёд, как и положено тем, в чьих сердцах поселился живой огонь. Гнев не нуждался ни в чьём одобрении и не слушал других, если уже принял какое-то конкретное решение. Это его выбор, ему и разбираться с последствиями, даже если касается не только его. Он вообще не терпел, когда его воспитывали, прощая такое лишь Мудрости и Джей, а от нотаций всех остальных лишь заводясь дальше и непримиримее, там, где сам по себе уже перегорел бы и успокоился - если кто-то влезал с непрошеными наставлениями и рекомендациями, продолжал из упрямства и вопреки им, чтобы ни в коем случае не уступать... Непременно разгораться всё ярче и ярче и зажигать окружающих - вот в чём Гнев видел главную цель своей жизни. Ему хотелось приносить им как можно больше пользы. И Вера ему нравилась. Гневу вообще все нравились, даже самые странные, потому что они раскрашивают мир вокруг и придают ему смысл, наполняют и очень красиво переливаются. Они - семья, которую он обязан уберечь любой ценой, и Гнев даже хотел получить шанс совершить для них что-то вроде подвига. Наивное, должно быть, стремление, но от него никуда не деться, он мечтал о какой-то грандиозной опасности, которую сможет с успехом и с честью отразить. Он жаждал проявить себя, и тех мелочей, что изредка происходили здесь, на этих мирных землях, оберегаемых Мудростью, Справедливостью, Ответственностью и другими серьёзными и строгими воплощениями, ему не хватало. Конечно, плохо думать о том, что может напугать остальных или обернуться вредом для них, но у Гнева не получалось воздержаться. Это было самым сильным, заполняющим его без остатка стремлением. Он томился бездеятельностью и чрезмерным для него спокойствием, отлично понимая, что это лишь его проблемы, и никто не обязан отдуваться за них. Но, тысяча проклятий, жизнь здесь казалась ему порой скучной до неввносимости! Всё такое одинаковое и тянется, будто кусок резины, нескончаемо! Разве так можно?! Кровь же не кипит, а буря в его груди не унимается от безмятежного голубого неба и приветливых братьев и сестёр! Гнев создал себе и Чертог такой, битком набитый многочисленными глобальными катаклизмами и необузданным разгулом стихий. Хотя бы там он действительно чувствовал себя уютно и на своём месте. Но Чертог Чертогом, а навечно там не поселишься - уж точно не с такой пылкой, нетерпеливой и деятельной натурой, как у Гнева. Даже там, у себя дома, он тосковал и лез на стены - образно выражаясь, конечно, внутреннее пространство Чертога Гнева никаких видимых ограничителей не имело, это был просто необъятный естественный простор, где на каждом шагу встречались разные природные бедствия. Гнев выплёскивал там себя - всё, что накопилось, что он в самой глубине души испытывал.
- Понятно. Ты не хочешь мириться с обстоятельствами, тебе нужно средство отстоять своё мнение, что бы ни происходило, - задумчиво и флегматично кивнул Гнев. Он как никто хорошо понимал её, сам всегда легко загораясь от любой досадной мелочи, что, как камень, угодивший в жернова мельницы, ломала ему всю картину мира. - Ты уже знаешь, в чём твоя сила, Вера? Тебе вовсе и ни к чему быть, как я. Достаточно оставаться собой. Наше оружие - продолжение нас самих.
Всё внутри Гнева постоянно клокотало и бурлило, и вот, наконец, он нашёл этому практическое применение! Гнев не выглядел старым, но благодаря этому его облик, вроде бы никак не изменившись, неуловимо сделался ещё моложе, черты лица разгладились, глаза просияли, оттенок волос стал втрое насыщеннее, чем всего минуту назад. Огонь пробежал по руке Гнева от плеча до ладони и багряным росчерком принял форму меча. Клинок, сплетённый из танцующих языков пламени. Чаще всего Гнев предпочитал лук, но сейчас полагал, что лезвие подходит лучше. Хотя, возможно, если они разойдутся, то он перепробует и другие виды и способы борьбы. Гнев воспрял духом от возможности кого-то поучить, с кем-то схватиться один на один, хотя порой он вызывал сразу двух-трёх, потому что, по его мнению, это уравнивало их шансы с его. Иначе победа доставалась ему порой так быстро и легко, что он не успевал даже распробовать её вкус. Гнев уже даже начал думать, что среди семьи нет никого, кто мог бы стать ему достойным противником в честной и открытой схватке. Он распалялся и не ведал меры настолько, что некоторые, раз проиграв, избегали его потом ещё долго. Другие, впрочем, наоборот, активно лезли снова, стремясь что-то доказать. А Гнев и веселился, давая им раз за разом отпор. Он не мерился способностями, не доказывал лидерство, это попросту приносило ему удовольствие, помогало ощутить себя по-настоящему живым и реальным. Тишь, гладь и благодать ему были чужды, если не сказать прямо - убивали. А, если бучи нет - ничто не мешает её создать. Перед Джей иногда было за это неловко, но даже она не могла остановить Гнева надолго. Он каялся, извинялся, краснел - а через некоторое время опять принимался за прежние хулиганства.

[icon]http://sg.uploads.ru/t/G2eNo.jpg[/icon]

Гнев ни за что не атакует Веру в полную силу, ни при каких условиях, кроме совсем уж критических обстоятельств, потому что такое уничтожит её. Возможно, даже без перерождения. Рисковать не хотелось. Ему даже проверять ни к чему, он это знал, как знал, что звёзды горят благодаря ему и его пламенем, хотя и совсем не помнил процесс их создания. У него уже давно нет такого количества энергии, хотя её до сих пор хоть отбавляй - это несравнимо с тем, что было. События из памяти стёрлись, но ощущения из тогда остались. Он не нуждался в подтверждениях, просто для него это было само собой очевидно. Испепеляющая, уничтожающая всё до основания, безудержная и свирепая стихия. И Гнев искренне и глубоко надеялся, что Вера никогда его не заставит выступить против неё, не сдерживаясь. Да, если ты старший и хочешь защищать семью - необходимо контролировать себя, не позволяя лишнего и не напускаясь на других чрезмерно агрессивно за любую ошибку. Так никто ничего не поймёт, лишь настроятся против него. Но трудно, неимоверно трудно иногда цепляться за подобное понимание, когда внутри всё кипит и негодует! Самоограничение давалось Гневу как подлинная пытка. Никакие занятия с Мудростью пока не давали ощутимых результатов. Мало осознавать, как надо, если не исполняешь, и неважно, какие там у тебя оправдания.
- И смерть, и убийство являются необходимыми элементами природы. Она сама избавляется от того, что ей неугодно и мешает развитию. Слабые и больные тянут эволюцию назад и служат обузой для остальных. Естественный отбор возник не случайно и не напрасно. И, хотя я защищаю слабых, потому что иногда здоровье и физическая сила - не главное, что у них есть, и они приносят пользу миру иначе, но бывают моменты, когда даже я не буду вмешиваться, потому что так - правильно. Хищникам надо есть мясо. Каждый из них сражается за себя. В любой стае всегда остаются лишь лучшие. Так и должно быть.
Ощущение собственной правоты целиком и полностью захватило Гнева, он им полыхал и светился, багровые сполохи окружали его, плясали на волосах, глаза непримиримо и пылко сверкали. Выпад меча - и щит зазвенел от мощного удара в самый центр. Гнев отпрянул на секунду - и ударил снова. Раз уж сестра просит - он сделает для неё это. Она права в одном - его не всегда и не везде хватает на всех, он не может стать вездесущим и решить любые проблемы и беды по волшебству, поэтому нуждается в помощниках и благодарен ей. Но её философия до него совершенно не доходила и, пожалуй, раздражала.
- Если этого не будет - мир наполнится немощными и недоразвитыми калеками, красота исчезнет! - Вера озвучила ему далеко не всё, что думала, так что Гнев следовал уже его личным рассуждениям, где одно звено тянулось за другим. - Кто-то обязан гибнуть, чтобы остальные выживали, чтобы дать кому-то пищу или не портить вид! Нельзя спасти одновременно и бабочку, и паука, если её освободить - он сдохнет с голоду, и, если убийца не он - им станешь ты! - да, Гнев предпочёл бы говорить спокойнее, не давать волю истинным чувствам, но постепенно разошёлся. Настолько, что третий удар вышел даже всерьёз опасным, а он этого даже не заметил, увлечённый размышлениями вслух и попытками понять Веру. Он больше не давал себе отчёта, что не её просьбу исполняет, а старается причинить боль. Ненамеренно, да, но именно на это были направлены взмахи его клинка. - Для чего и куда ты собираешься влезать со своими непрошеными принципами?!
Он действительно ничуть не колебался в том, что говорил, и присутствие Веры само по себе давало ему силы отстаивать эту позицию любой ценой. Впрочем, Гнев и сам по себе таким был, если уж втемяшилось что-то в голову - не вышибешь уже никак, что ли вытворяй над ним. Он вообще не признавал красотой всё, что не служит хоть для чего-нибудь, но, с другой стороны, найти нечто подобное почти невозможно, ведь всё однажды рождённое являлось частью единой системы, и этим завораживало его. Но те элементы, которые мало того, что разлагаются сами, так ещё и другие, те, что с ними соприкасаются, могут заразить, надо отсекать без всякой жалости. Пощадишь в начале - аукнется такими последствиями, что всё равно придётся вырезать, но количество жертв вырастет в сотни раз. Гнев не был ни слишком мягким, ни наивным. Он не Надежда с её бесплодными и глупыми иллюзиями, которыми ей так нравилось тешиться самой и подсовывать другим, не замечая, что кормит их пустыми и приторно-сладкими, вязнущими на зубах сказками. Он не Милосердие, что стремилась сберечь как можно больше живых созданий, и, хотя они общались очень мало - кажется, даже она отлично понимала, что со всеми, увы, не получится. Он Гнев, и в его натуре - злиться, нападать, твердолобо доказывать свою точку зрения, вбивая её даже насилием и кровью, если иного выхода не остаётся. И, когда его так поглощало что-то конкретное, какая-то идея, убеждение - он переставал оценивать ущерб, который наносит. Это возвращалось, когда он немного остывал, и тогда Гнев стыдился - нет, не вспышки, так как отменить их было не в его возможностях, как животные там, внизу, на планете, не могли перестать дышать, а всего того, что её сопровождало.

[icon]http://s9.uploads.ru/t/7Fiw6.jpg[/icon][status]Flames[/status]

Когда Вера договорила - Гнев пересмотрел своё решение. Нет, ему не надо щадить её, экономить силы или думать о том, что их бой лишь тренировочный, а они находятся в Верхнем Пределе, где конфликты запрещены. Она хочет уметь оборонять себя и других, и совершенно зря возражала, что это не ради отстаивания её идеалов, ведь в каком-то смысле это всё равно оно и есть, а он, вероятно, просто недостаточно хорошо сформулировал мысль, вот Вера сразу и не уловила, о чём он, как и он не вполне осознавал смысл сказанного ею затем, пока она не объяснила. Как же замечательно, что речь дана именно для того, чтобы разъяснять такие вот недопонимания, большие и маленькие! Теперь они оба могут перейти на следующий этап, и это прогресс! Если он не покажет ей, какими мощными могут оказаться её противники, она не достигнет результата, которого так жаждет. Его снисходительное отношение обернётся против неё в тот день, когда ей или тому, что она любит и ценит, реально захотят причинить тяжёлый вред. Решимость. Её решимость крепнет и растёт, она справится с любым испытанием, Гневу вовсе ни к чему излишне беречь её. И Гнев поверил в неё, целиком, безоговорочно, глубоко, нарочно позволил её эмоции проникнуть в него и добраться до самого дна души, пропитать насквозь. Впустил - и улыбнулся. Вера, убеждённость в том направлении мыслей и поступков, который он для себя избрал - врождённые звенья его натуры. Гнев не станет бороться с ними, наоборот, обратит их на пользу себе и другим. Рука об руку навстречу рассвету - и окунуться в согревающие сердца лучи восходящего солнца, приветливо купающего в ласковом сиянии весь мир. Гневу не терпелось строить будущее вместе с Верой, как и со многими другими братьями и сёстрами, но будущее всегда начинается с правильно прожитого настоящего. Поэтому он прямо в эту минуту заложит краеугольный камень для неё. Ярко-красный, будто налитый кровью, сверкающий увесистый камень.
- Ты, главное, не отвлекайся! Ещё не всё, мы едва начали! - напомнил Гнев на всякий случай. - Держись, маленькая Вера! Сейчас я тебе покажу! - задорно выдохнул он.
Локализованный до одного этого берега и направленный на одну только Веру, но при этом самый настоящий огненный шторм обрушился всей мощью рассвирепевшей стихии на щит. Пламя рвалось любой ценой сокрушить, стереть в порошок, обратить в ничто досадную преграду, чтобы никому неповадно было вставать у него на пути. Оно ревело и грохотало, явно не намереваясь останавливаться и сдаваться, даже если орешек покажет себя крепким. Упрямый и дерзновенный огонь, что может воспламенить на подвиги и свершения, а может обрушиться с небес суровой карой. Да, это была полноценная атака, Гнев бы сражался так с подлинным противником, которого намеревался бы если не уничтожить, то разнести настолько, что собирать себя по всей округе тот бы пытался долго-долго. Никто не станет проверять, чего и сколько она успела освоить, потому что мир устроен сурово и быстро отсеивает слабых, неуклюжих и нерасторопных. Гнев, увы, ещё по некоторым так называемым членам семьи понял, что некоторые не догоняют даже самых элементарных вещей, пока им не врежешь по зубам. Те, кто возомнил себя вправе диктовать другим свои условия, кто ставит себя выше остальных не по долгу и обязанностям, которые исполняют, а по раздувшемуся до полного неприличия эго, придут и заберут всё, что их прихотям взбредёт, если она не научится, ведь он тоже не всемогущий, может опоздать, а то и вовсе быть занятым помощью и спасением кого-то ещё. Да, нельзя, чтобы Вере тогда пришлось проливать слёзы и ждать, как с ней поступят, умоляя о пощаде. Потому-то Гнев, её товарищ, её брат, воспримет Веру не как ребёнка, которого необходимо опекать, лелеять и пестовать, а настоящей соратницей и крепкой опорой, от которой ни к чему ожидать подвоха или лжи. Вера не создана для этого, она - его отражение, но со своей личностью и волей, и, конечно, не антагонистичное ему. Она - его, а он - её, оттого они так легко и подхватывают друг друга. Ему ведь и самому полегчает, если он разделит свой долг перед семьёй с кем-то ещё, ведь их много, а он один, и это может рано или поздно привести к катастрофе. Есть ещё Джей, но Гнев мечтал, чтобы у Справедливости было как можно меньше дел, подпадающих под её компетенцию. Судья нужен, когда в обществе что-то не в порядке.

[status]Flames[/status][icon]http://s9.uploads.ru/t/7Fiw6.jpg[/icon]

Вера не подвела, не сдала позиции, и это поднимало настроение почти до опьянения столкновением двух могущественных стихий, столкновение, грохот - и мир содрогается до основ. Их разделённое напополам торжество красоты и свободы творчества, битва ведь тоже его форма, и достойная, честная. Они могут соткать будущее, переплетая драгоценные нити её и его естества, обеспечивая этому будущему крепкий фундамент, смеющийся над непогодой и даже землетрясениями. Гнева уже полностью захватило происходящее, и он уже не мог себя остановить. Схватки он обожал, и теперь, что называется, дорвался. Вера оказалась способна на большее, чем он ожидал, и, хотя тоже вкладывала немало энергии, выдыхаться и сдаваться явно не собиралась. Ну, ещё бы! Они только начали и едва разогрелись, если бы пришлось сейчас остановиться - Гнев был бы разочарован и расстроен. Его растрёпанные волосы полыхали ярким заревом, расширенные зрачки озорно, азартно и возбуждённо сверкали, а губы сами собой изогнулись в сумасшедшей, бесстрашной, дикарской усмешке сорвиголовы, забияки и сорванца, который и по-мирному не понимает, и порка перевоспитанию не помогает. Он вошёл в раж и закусил удила, сознанием пребывая не только и не столько в Верхнем Пределе, сколько в отдельном на них двоих измерении чистого поединка. Всё же именно в такие моменты Гнев был и ощущал себя по-настоящему живым. Сидеть на пятой точке ровно, сложив руки на груди и флегматично поплёвывая в сторону - не его удел, он сперва кинется в любую, даже самую неадекватную и рискованную, авантюру, а лишь потом будет  прикидывать, зачем она ему, и как выбираться. Просчитывать наперёд ему неинтересно, он любил импровизацию и сюрпризы. Правда, отхватывать порой приходилось по самое не балуйся, но эмоции, впечатления и опыт того стоили. Гнев бы их не променял на безупречную репутацию и безмятежный покой одинаковых светлых и тихих дней. Вот эта пламенная, ослепительно-красная, жаркая и неистовая стремительная бестия - то, что он есть по сути. Ни к чему прятать это и притворяться иным. Если кто-то не примет его в такой форме - Гнев и не попросит, каждому своё. Но сближаться с тем, кто сторонится разудалого жара и в глубине души считает его помешанным и невменяемым, он, конечно же, и пробовать не будет. Для выполнения взятых Гневом на себя перед ними добровольно обязательств вовсе ни к чему дружить со всеми без исключения. Нащупать, нашарить вслепую эту тропинку в темноте, не дать себе из того, кто не позволяет отдельно взятым уникумам причинять зло другим превратиться самому в несущего бедствия окружающим. Это его сознательный выбор, расстановка приоритетов, и Гнев ни у кого не спросит, устраивает ли их его воля и его решение. Гнев не даст запрещать ему заботиться о семье и присматривать за некоторыми отдельными индивидами. Одни казались ему чересчур робкими, не умеющими отстаивать себя, позволяющими навязать им чуждый образ мыслей и поведение. Другие, наоборот, вообще не ведали границ, словно Верхний Предел принадлежит им. Наглость, вероятно, второе, а то и первое счастье для них, но это не оправдание. Пусть сочиняют иные способы и развлечься, и проявить свои лучшие качества, и самоутвердиться - не за счёт тех, кто мягче, кто кроткий и покладистый, тех, кто готов терпеть сколько угодно, потому что им не дано возвысить голос или поднять руку, чтобы нанести контрудар. Только мразь воспользуется таким преимуществом, и Гнев укоротит эту мразь вдвое сразу, едва поймает с поличным.
- Знаешь, что?! А нападай-ка ты в ответ! Как-то мне не по себе, когда бью только я! Кроме того, понимаешь, мне ведь тоже развиваться надо, осваивать новое, испытывать себя с разными противниками! Так мы дадим друг другу именно то, чего так ищем! Вперёд!
В поднятой руке Гнева возник лук, и он принялся щедро и весьма задорно выпускать стрелы по пять за раз. Стрелы с горящими наконечниками, готовые взорваться при соприкосновении с целью - или с внезапным препятствием. Раз они уже пустились всё разносить - ни к чему мелочиться, всё равно Верхний Предел быстро затягивает повреждения, самовосстанавливается за часы, а то и за минуты. И Гнев не ограничивал концентрацию хищного алого, вложенную в залпы, сыплющиеся на Веру огненным дождём. Его энтузиазма бы хватило зарядить целую толпу. И он жаждал так, как молящиеся алчут гласа свыше, а заблудившийся в пустыне ищет озерцо под пальмами, видеть то же самое от Веры в ответ. Такой же запал, такую же товарищескую состязательность, которая, однако, не означает, что он уступит победу за здорово живёшь или за красивые глаза. Успехи Веры едва начались, и поддавкам тут не место, они всё испортят, внесут привкус фальши, плохо слепленной подделки. Они обойдутся без этой оскорбительной для настоящего бойца дряни. Ведь поддаваться как раз значит не верить в таланты и силы оппонента, думать, что он не справится, если ему не подсобить слегка. Принимать за тряпку и бездарного неумеху. О, нет, ни в коем случае Гнев не отнесётся к Вере так подло и низко, не бросит ей эту подачку как пощёчину, равно как и не примет от неё.

[icon]http://s8.uploads.ru/t/AbxOS.jpg[/icon]