Гнев ворвался в Чертог Ревности как резвящийся весёлый пламенный вихрь, и там сразу же стало теплее и светлее. Ещё бы, когда там улыбается и пышет жаром живое солнце, явно чем-то донельзя воодушевлённое. Гнев налетел на Ревность и схватил в её объятия, расцеловал в обе щеки и закружил родную по её же дому. Он даже не смотрел на то, что она держит в руках, и на всё, находящееся вокруг, глядя только на неё и не стыдясь внезапности своего вторжения, о котором не предупредил. Ни к чему пустые формальности, они же воплощения, иногда земными обычаями, такими, как извещение о своём визите заранее, можно и пренебречь, и уж особенно когда речь идёт о том, чтобы преподнести сюрприз, удивить и даже немного захватить врасплох. Гнев хотел увидеть Ревность естественной, такой, какая она есть на самом деле. И, если честно, был бы вовсе не против, если бы она тоже почаще вторгалась к нему вот точно так же. Он никогда не понимал, что мешает ей ввалиться к нему по-свойски в любое время дня и ночи. Гнев бы отложил все дела, кроме самых экстренных и обязательных, ради неё. В крайнем случае даже концерт или интервью было вполне можно перенести. И до того, как он начал выступать... Он бы вернулся в Чертог, когда она пришла бы, даже если бы торчал в джунглях или на Северном Полюсе. Гнев разве что уже начатое сражение не прекратил бы, но позвал бы Дискордию с собой, или же постарался бы закончить побыстрее. Ни один слабак, неудачник и дурак не стоит времени её ожидания и скуки. Жаль, что она редко обращалась к нему, он бы хотел больше делать для неё, хотя и побаивался чуть-чуть узнать о ней лишнее и неприятное, после чего восприятие им дочки ухудшится снова. С другой стороны, если бы они чаще бывали вместе, разделяли увлечения и работу, может быть, она бы куда реже ввязывалась в сомнительные ситуации. Гневу не хватало духу осуждать Ревность после того, как он же сам явно не ахти как преуспел в её воспитании. Да, бывали моменты, когда его тянуло сбежать от неё куда подальше и вообще забыть о существовании, но вовсе не так уж просто отвернуться и уйти от своей же родственной крови, если уместно так сказать о воплощениях. Ему не удавалось перестать тревожиться о ней, его так же влекло заботиться и приглядывать - но так, чтобы не навязать ей ненужную опеку и помешать учиться и развиваться самой. У воплощений же нет школ, нет нянек, хотя некоторые, вроде, например, тех же Заботы и Ответственности, пробовали взять обе эти миссии на себя. Этого слишком мало. И близкие должны делиться знаниями и навыками, пусть воплощения и индивидуальны, и у каждого своё, такое, чего другие не поймут, есть и общие элементы - само управление энергией, её накопление и распределение, техника преображений или создания предметов. Да, личный опыт важен, но некоторые, наиболее глупые, шишки набивать ни к чему, если это уже сделали до тебя и поняли, почему так не надо. Впрочем, разве подростки слушают? Нет, разумеется, они убегают, поступают наперекор, ищут, как им самовыразиться, и ладно, если не свернут заодно себе шею. Гнев не сразу взял в толк, что другие, в отличие от него, могут рождаться без уже заложенной изначально в голове базе сведений и мире. У него-то изначально был недурной набор представлений о реальности плюс функция, но, поскольку она существует у всех вообще воплощений, как ему тоже было в доскональности известно, Гнев думал, что и известно им сразу, с первого же мгновения, многое. Думал - и ошибался. Это было тяжело понять и принять, но он справился.
- Здравствуй, милая! Как ты? Чем занимаешься? Что-то интересное? - да, порой Гнев мог засыпать вопросами как артиллерийским обстрелом. - Я сегодня собираюсь провести время с тобой и никуда не уйду, хозяюшка, мы и так слишком редко встречаемся!
Он обошёл комнату, внимательно разглядывая каждую мелкую безделушку, но лишь со стороны, ничего не касаясь. С не меньшим любопытством Гнев и в окно выглянул, посмотрел на едва ли не ухмыляющиеся зубастыми пастями и тянущиеся к замку загребущими кривыми лапами-ветвями деревья, на теряющуюся среди них, наполовину укутанную плотным серым туманом извилистую тропинку, и понимающе покивал, одобрительно поднял большие пальцы обеих рук вверх.
- У тебя очень хороший вкус, как я заметил. Тебе подойдёт костюм королевы-вампирессы, - беспечно заявил он. - Сорвёшь либо гору оваций, либо самые пронзительные крики ужаса, - шутливо добавил Гнев, подмигивая.
Сам он был облачён в фиолетово-красно-чёрный костюм, даже шляпа прилагалась. Гнев напоминал то ли злого волшебника, который тоже может достать что-то из своего головного убора, но отнюдь не столь невинное, как голубь или кролик, то ли коварного трикстера, фокусника, прекрасно жонглирующего сразу несколькими десятками шаров, но может бросить их в кого-то, чтобы они выпустили наружу летучих мышей, бабочек-бражников с узором в виде подобия черепа на крыльях, а то и стаю воронья, пугая несчастных жертв до полусмерти. Ещё он смахивал на рок-музыканта, которым, с другой стороны, и являлся, но не обычного, а выходца из самого Ада, где своими концертами развлекает Сатану. Гнетущее впечатление разбавляли мальчишеский задорный взгляд и широкая улыбка. Нет, он не всегда настолько добрый, каким его считают иные отдельно взятые индивиды, часть которых Гневу была обязана жизнью, но и чересчур далеко не заходит. Он отлично давал себе отчёт, что Хэллоуин - в первую очередь праздник, а вовсе не средство добавить людям дюжину или две фобий и расшатать психику до необходимости приёма таблеток и походов к психологу, если не сразу ложиться в больницу. Это уже перебор и неоправданная, ненужная жестокость.

[icon]http://s8.uploads.ru/t/H7f9k.jpg[/icon]