Тем, до кого доходит туго, надо напомнить ещё раз, что Гневу бесполезно что-либо запрещать. Уяснили? Нет? Проговаривайте это себе, пока вам не станет ясно. Поэтому, узнав о существовании Чертога, куда советуют не ходить, Чертога без хозяина, заброшенного, будто недостроенное из-за недостатка финансирования здание на окраине города, он, разумеется, воспылал энтузиазмом туда сунуться и всё разведать лично. Он даже не возражал против того, чтобы ему немного попортили шкуру, или даже оторвали конечность или две - восстановит без проблем. Сражаясь в полную силу, Гнев беспечно и поверхностно относился к своим ранам, чаще всего игнорируя их, пока они не мешали продолжать драться, а, если шевелиться с ними ему больше не удавалось - небрежно заживляя, не уделяя этому слишком пристальное внимание и не тратя много энергии. Недаром ведь как-то спьяну он прогулялся по Земле, а затем вдруг обнаружил, что там появились берсерки. Он взял и на шальную голову обратил в своих верных последователей целое племя упёртых воинов. Кажется, тогда ему это показалось очень весёлым. Ах, он отлично помнил, как эти свирепые бойцы смотрели на него сперва свысока, видя лишь щуплого рыжего юнца, почти мальчишку, изрядно сомневаясь, что он в состоянии хотя бы держать тяжёлое оружие, не говоря уж о том, чтобы управляться им... После того, как Гнев побил двадцатого в честной открытой схватке, они изменили своё мнение и зауважали его. Дали ему имя Бьёрн, а потом пригласили отметить посвящение - так настойчиво, что он не трезвел ещё недели две. В жаркой атмосфере родной эмоции, исходившей от каждого из них, со всех сторон, Гнев даже не замечал, как там холодно, а ведь он очень плохо переносил низкие температуры. Ему ведь даже ноль градусов - уже почти мороз, ведь в его Чертоге вечно пышет пламя, а сам он свободно купается в лавовых озёрах - постоянных элементах ландшафта. Алые вспышки дикого азарта и весёлого бешенства, а, значит, кипучей жизни, как она есть, вселяли в душу и сердце Гнева торжество очередной победы, восторг от обретения новых друзей, и никакого высокомерия, никаких рассуждений о том, что они недостойны прикасаться к его бессмертной и почти божественной особе. Он едва ли не слился с ними в единое целое - его прекрасные могучие адепты, названые братья, лучшие во всём! Грязные варвары в странных одеждах? Он ничего не хотел замечать. Чудо, что он вообще добрался обратно до Чертога, а не поселился там навечно. Интересно, пришёл ли бы хоть один из семьи забирать его обратно, или они предпочли бы оставить его опускаться в компании местных примитивов, если бы он в итоге не соизволил очнуться сам? Ха, как будто воплощения скучали по себе подобным! Они бы лишь порадовались, что он под ногами путаться перестал. Гнев отлично понимал, как действует на нервы порой одним присутствием - невоспитанный, шумный, вредный, постоянно гнущий свою линию вопреки предупреждениям и прямым угрозам. Ха, они его, наоборот, подстёгивали, он обожал проверять, когда собеседник сорвётся, где для того норма дозволенного!
Но спустя примерно полвека за тот инцидент Гневу сделалось нестерпимо стыдно, его же огонь начал как бы пожирать хозяина изнутри, не щадя ничуть, и плевать, что без тела-оболочки сгинет и он. В частности, из-за таких эпизодов Гнев и перестал употреблять алкоголь, шарахался от бутылок со спиртным, как чёрт от ладана. И пусть лишь ему выбирать, подействует на него выпивка или нет - он избегал её. Иррационально. Чуть ли не брезгливо. Хотя в хорошей и надёжной компании мог изредка нарушить этот запрет самому себе.
Утопающий в белоснежных облаках, похожих на взбитую пену или на чистую вату, Чертог плыл сквозь бесконечность, по великому и бессмысленному маршруту. Переливчатый бриллиантовый блеск пленял взор. Тишина ласкала слух, хотя от этого громада зачарованного дворца выглядела вдвое монолитнее и мрачнее. При том, что Чертог включал в себя лишь светлые оттенки. А ещё... Не наблюдалось ни ворот, ни дверей, ни даже чёрного хода для мистической прислуги. Словно бы проникнуть внутрь невозможно.
- Проклятье, ну, и что мы будем делать? - Гнев прорычал это, стиснув зубы и сжав кулаки.
У него возникла идея проломить стену, но он не торопился. Ему не хотелось портить удивительное, уникальное волшебство. Да, он ещё не до конца растерял детскую веру в не поддающиеся логическим толкованиям чудеса. Как вторгнуться в это безмятежное спокойное сияние? Как уничтожить эту дремлющую и наверняка видящую сказочно прекрасные сны гармонию? Гнев обладает паршивой репутацией, но даже он не настолько вандал. Нет-нет, точно нет!
- Есть предложения? - немного остыв, обратился он к Любви, не без труда натянув на лицо гримасу, украшенную кривой улыбкой.
На то, что она, как девушка и гораздо более нежное и утончённое чувство, поступит куда сдержаннее, конструктивнее и бережнее к произведению искусства, чем он, Гнев уповал со всей его природной истовостью. Именно это в первую очередь и восхищало его в ней, вечной весне, звонкой песне, роднике прохладной ключевой воды - омыть лицо, освежаясь, и напиться так, будто чуть не умер от жажды.

[icon]http://s3.uploads.ru/t/jWMQL.jpg[/icon]

Интересно, а Чертог, оказывается, умеет держать оборону! Восторг от этого открытия перекрыл даже вспышку ослепляющей разум злости от мысли о том, что Чертог в первую очередь атаковал безобидную и мирно настроенную Любовь. Это было настолько неправильно, настолько несправедливо, настолько грубо и предательски, что Гнев моментально вспыхнул, будто спичка, весь охваченный праведным негодованием и больше не думающий о том, как бы ему не навредить неповторимому чуду света. Чёрта с два, сам нарвался, покусившись на Любовь - вот теперь и огребёт! Алым росчерком мелькнули, уносясь в сторону источника рычания, пламенные кольца, но, будто натолкнувшись на что-то им не по зубам, бессильно звякнули, как звенит металл, когда ломается, и вернулись обратно. Одно из них осталось половинкой, да такой, словно всё остальное откусили, а у второго не хватало двух шипов. На кого другого это навеяло бы жуть, особенно если попытаться вообразить, что такой противник сделает с живым телом, если то попадёт ему на зубок - но только не на Гнева. Ещё чего, он и не с таким сталкивался. После шевелящегося сплошного океана нападающих кроулеров это пока что бледнело. Ну, подумаешь, система защиты Чертога включилась! Было бы глупо этого изначально не ожидать. Ведь их Чертоги устроены точно так же, и то, что творец покинул свой дом, ни о чём не говорит. Смертные, вон, могут надолго уехать куда-нибудь, но на их квартирах висят сигнализации. Нет, Гнев ничуть не удивился, наоборот - им ещё слишком близко подойти позволили. Он ведь был знаком с Мудростью, а у того полоса препятствий куда как заковыристее. Судить, конечно, рано. Они же пока что ещё не были внутри. Может, они взвоют и убегут, сверкая пятками. Но пока что впечатлило не особенно.
- Это плохо, - хладнокровно констатировал Гнев, как обычно, не тратя время на бесполезные во время сражения вздохи, сетования и стенания, и развоплотил испорченное оружие.
Может быть, стоит попробовать что-то ещё? Гнев менял его в каждом воплощении лишь из прихоти, он по-прежнему мог использовать остальное своё богатство, да и вообще всё, что поддавалось фантазии и коррелировало при том с его основным чувством. Ему нравились сложные задачки с неоднозначным решением, когда каждый вариант действий, а также предполагаемого исхода имеет свои плюсы и минусы. Именно поэтому Гнев всегда любил войны, воспринимая их точно так, как смертные - шахматы. Тренировка ума и смекалки, способ доказать, чего ты в действительности стоишь. Ему очень нравилось, когда противоположную сторону поддерживал кто-то их воплощений, но и талантливых полководцев-людей уважал. Абсолютно вся пленительно опасная романтика боя и войны произошла от Гнева, он умел сделать это красивым, сделать искусством, полномасштабная панорама, тактика и стратегия - так он употребил знания, полученные от Мудрости когда-то давным-давно, много жизней тому назад. Гнев помнил себя молодым - в те годы он лишь в дуэли понимал, чего стоит другое воплощение, и увлекался ими, словно буйнопомешанный.
- Давайте попробуем так, - словно бы самому себе пробормотал Гнев и установил контакт со своим Чертогом.
Распахивая мини-Врата на мгновение перехода и сразу сворачивая их за собой, яркими пятнами высоко над головами Гнева и Любви вспыхнули рыже-золотые фениксы. Гнев не стал бы так откровенно рисоваться на Земле, но здесь, как говорится, все свои, а этих прелестных птах он обожал. Повелительным взмахом руки Гнев отправил их драться - и с уколом боли ощутил, что из одиннадцати две погибли почти сразу, а ещё одну ранили. Тогда Гнев свистом под стать Соловью-Разбойнику призвал слугу поближе, как выглядело со стороны - вообще без малейшего усилия вытащил Любовь из ловушки и запросто поднял её на спину гигантской крылатой красавицы, сыпавшей во все стороны чуть ли не водопад жёлтых, оранжевых, малиновых и красных искр. Феникс был роскошен, он бы украсил любые королевские покои, использовать таких в драке казалось кощунством и расточительством... Но это всё ещё был слуга Гнева, и Гнев лучше знал, как им распорядиться. Разумеется, он не потерпел бы нотаций, ведь эти достойные самих райских кущ восхитительные создания всё ещё являлись его силой, порождением его энергии. Они привыкли обитать в его Чертоге, отнюдь не предназначенном для беспечности, счастья и радостного пения о благодати и всепрощении. Наоборот, в Огненном Чертоге каждый день превращался в ежесекундную суровую борьбу за хотя бы выживание, о большем они не рассуждали, и не рассчитывали на передышку никогда.
- Я уверен, что это близнецов. Уши бы им надрать, - почти мечтательно протянул Гнев.
Фениксы клекотали, носясь вокруг хранителя Чертога, их крылья резали не хуже бритв, да ещё и обжигали вдобавок, клювы ранили не хуже наконечников копий или стрел, да и когтями они то и дело свирепо царапали и драли бока странной одушевлённой тучи. Туча отбивалась, и фениксам приходилось уворачиваться. Однако, по скорости, ловкости и манёвренности они значительно превосходили её. Тем, первым, наверно, просто не повезло, или же они стали героически пожертвовавшими собой первопроходцами, показавшими остальным, как именно двигается и атакует эта проклятая туча. Это вполне соответствовало воспитанию, полученному ими в Чертоге Гнева. Подобно жителям Древней Спарты, от слабых и немощных там избавлялись весьма быстро.

[icon]http://s3.uploads.ru/t/jWMQL.jpg[/icon]

Гнев схватил девушку и спрятал её от чудовищного шквала ветра и песка в своих объятиях, закрыл телом. Это получилось у него само собой, он даже не задумывался. В груди вспыхнул жгучей волной многократный прилив собственной пряной энергии - за счёт того, что он неописуемо разозлился. Гнев очень гордился и дорожил своими фениксами, он взращивал их в Чертоге много лет - вовсе не для того, чтобы мерзко и безвкусно выглядящая образина испортила его прекрасных птиц. Конечно, он мог ими пожертвовать, так как слуги были для него одной из форм оружия, но что-то в происходящем вызывало в Гневе сильнейшее отвращение. Более того, поскольку энергетически он был с ними связан - на Гневе косвенно, фантомно, в ослабленной форме отозвалась их боль... Хватит, пусть возвращаются в Чертог и исцеляются! Вдобавок ко всему, ещё и Любовь заснула, и у Гнева это вызывало отчётливое впечатление нестественности и опасности. Он никому не позволит на неё посягать, чего бы это ни стоило ему самому! Чёрт побери, он сейчас покажет твари, почему в старину некоторые племена считали его то ли покровителем пустыни, то ли её демоном! Бросая ему вызов, враг отнюдь не с тем связался, и Гнев его в этом быстро и с удовольствием убедит!
Запас энергии хлестал через край, изливался бурным потоком, и ему срочно требовалось найти полезное применение. Небрежым взмахом руки Гнев выпустил изрядную долю этой клокочущей и кипящей лавы, поставил на пути урагана пламенную завесу, столь плотную, что ни песчинки не могло просочиться сквозь неё, вращающейся вокруг их феникса с бешеной скоростью. Сам же он прильнул к губам бесчувственной Любви, щедро и обильно делясь с ней своей красной энергией, чтобы пробудить девушку и расшевелить. От такого подарочка и мёртвый бы восстал. Это, разумеется, не помешало ему заодно сполна насладиться вкусом её губ, их теплотой и нежностью, словно он ненароком глотнул и её энергии взамен. Несколько долгих, почти бесконечных секунд он целиком и полностью принадлежал красавице, что лежала у него на руках. Увы, но "почти" всегда всё портит, и этот раз не стал исключением. Гнев не без сожаления оторвался от Любви и спрыгнул с феникса, не глядя и не размышляя. Позади него тот превратился в сплошной оберегающий кокон, обернувшись вокруг Любви в добрый десяток слоёв - этакое огромное яйцо с драгоценным содержимым. Кокон сиял багровым, оранжевым, пурпурным и золотым, и языки пламени пробегали по его поверхности снаружи. Кокон без малейших проблем левитировал - ничуть не хуже феникса, которым являлся всего минуту назад.
А Гнев разрастался, пылающая фигура, лишь контурами напоминающая человека. От соррикосновения с ней пылало всё - почва, небеса, даже воздух. От эманаций Гнева всё стремительно наливалось алым, словно на мир смотришь сквозь цветное стекло, перекрашивающее его в единый оттенок. Он расхохотался - и звуки эти, похожие на раскаты грома, сотрясли землю и покрыли её глубокими трещинами. То, что прежде было волосами, обернулось свирепым пожаром прямо на подобии головы рубинового колосса. Такую ипостась своей истинной формы Гнев принимал редко, поскольку не находились противники, достойные её. Голос и воля лютого пламени, свободы, бунтарства, старше этого искусственного мирка, нужно признаться, довольно тесного и ограниченного. Да тут же развернуться да размахнуться негде, налетишь на его пределы, как на прутья клетки! Гневу нравилось бесшабашно резвиться, и ему всегда было мало - жара, азарта, задора,  движения. И раскрошатся от его поступи твердь земная и межзвёздный простор. Ярость схватки, свежая кровь, пятнающая чистый мировой узор. По Гераклиту мир родился из пламени и состоит из него. Огонь - непобедимый символ всеобщего изменения, и вещество, и событие. И отчасти этот философ был прав. В начале начал было не слово, но искра, и эта искра прорезала мрак и холод. Искра ничего не боялась и неслась сквозь вакуум, не оглядываясь.
Изнутри продолжала вспухать его взбудораженная и распалённая сущность, подстёгнутая шансом схватиться с действительно мощным и крепким оппонентом. Не придётся сдерживаться, переживая за случайные жертвы. Ни к чему урезать себя, сковывать, запирать в рамки правил и благородства с таким неприятелем. Они оба выложатся от и до, ничего не оставляя про запас. Всё, что есть и что имеет значение, происходит прямо здесь. Пожалеет ли Гнев о своей расточительности? Вряд ли. Он принял облик, по которому соскучился. Горящий от макушки до пят титан. Да-да, такие когда-то посягали на всё сотворённое, и, согласно преданиям, их низвергли. Но Гнев позволять провернуть такое с ним не собирался.
Туча тоже разбухала прямо на глазах. Она явно обладала как минимум зачатками разума и настраивалась под Гнева, стремясь во всём соответствовать ему, а лучше - превзойти, раздавить и сожрать наглеца. Рыжие плети насмерть вцепились в неё и беспощадно сжали, но и она, рванувшись к нарушителю покоя, вгрызлась в его тело. Они разъедали друг друга, переплетясь в безумном противостоянии - две стихии, две изначальных материи, два едва ли не божества. Смертные воспели бы даже тень такой битвы, потому что весь её масштаб и великолепие не выдержали бы, рассыпались бы в прах от запретного зрелища. Вне пространства и времени нечто грандиозное решалось так, как раскачивается маятник. Интересно, а понимали близнецы, если это и правда их Чертог, что именно за сущность призвали охранять его? Оно оттуда, где ничего не было, и оттуда, где ничего не будет, когда Вселенная утонет в ночи. И Гнев ошмёток за ошмётком растворил его в себе, ещё не зная, чем окажется чревата его выходка. Не откусил ли он кусок больше, чем может прожевать? Что же, вот и проверим.

[icon]http://s3.uploads.ru/t/zhPp8.jpg[/icon]

Чертог, похожий на пряную, пахнущую острыми специями, восточную сказку, обильно пересыпанную сладостями, такими, как пахлава, нуга, халва, лукум и щербет, но куда более тонкий, изысканный и волшебный, чем все земные изыски и сокровища, так и манил, предлагая свои чудеса и тайны, приглашая рискнуть, испытать себя. Дух захватывало от роскоши и богатства его даже на расстоянии, при том, что до безвкусной аляповатости, когда просто драгоценные металлы и камни натыканы всюду, где можно и нельзя, создатели, естественно, не опустились. Он не был полностью враждебен, но не был также ни открытым нараспашку и наивно-дружелюбным, ни безобидным. Всё в нём сочеталось в тех идеальных пропорциях, когда их гармония не допускает внутренних противоречий в том, что, казалось бы, ни при каких условиях вместе не может быть. Чертог искушал, соблазнял, и при этом оставалось совершенно не ясно, что получишь, уступив ему, райские кущи или бесконечную пытку. Он не давал быстрых ответов, ему чересчур скучно было позволять легко догадаться, что он из себя представляет, и кто заколдовал и его, и подходы к нему.
Молния ничуть не впечатлила Гнева, он почему-то был абсолютно уверен, что уж последним-то ударом хранитель брошенных покоев его не добьёт. Гнев уже победил, хотя он и понимал, что этого недостаточно для полной нейтрализации защиты Чертога. Место явно относилось к нему настороженно, то ли из-за того, что натура Гнева во много раз агрессивнее, чем у Любви, то ли он неправильно отреагировал на стража. Берущий в руки меч и рвущийся разить получит навстречу удар такого же меча. Возможно, стоило принять того, доказать, что он, Гнев, не опасен и явился без злого умысла. Но, увы, терпение и понимание любой опасно выглядящей и способной не просто причинить вред, а даже отправить на перерождение, штуки в сильные стороны Гнева не входило никогда. С другой стороны, Любовь, кажется, хорошо понимала, как поладить чуть ли не со всеми и вся, и, вздохнув, скрепя сердце, Гнев решил попробовать брать с неё пример. Да, ему далеко до её уровня, и всегда будет, но он постарается. Есть причина - он действительно хотел становиться мягче и сдержаннее ради неё и рядом с ней, всегда хотел и очень старался. Вполне возможно, что и его, Гнева, атакующая сторона, и защитная функция тут играли против него, потому что вовсе не исключено, что Чертог "считывал" это в нём и ощетинивался сам, готовился к обороне, к тому, что вот это строптивое и наглое воплощение неплохо бы испытать, да и урок преподать ему, чтобы больше не набрасывался с клинками наперевес на всё, что ни попадя. Нехорошо ходить в гости именно так, ох, и нехорошо... Неуважение к хозяевам, к создателям, даже если здесь их больше нет. И Гнев устыдился, даже раскаялся. Начать знакомство с новым восхитительным миром с такой банальной драки! У него покраснело всё лицо, и, более того - даже уши и шея. Самовоспламениться в буквальном смысле Гнев позволять себе не собирался, но морально он горел.
- Да, он зовёт... И мы здесь как раз для того, чтобы войти. Смотри, мне даже путь расчистили!
Гнев не видел Любовь, но видел, что Чертог вполне радушно приглашает и его. Причём не как-нибудь, а через парадный вход. Гнев пока ещё не обратил внимания на то, что их разделили, и не задумался, для чего. Дорога, широкой полосой ведущая к Чертогу, стала ровнее, чище, удобнее. А ещё она вся теперь мерцала и сияла. Гнев, уняв внутренний трепет, недоверчивость и напряжение, зашагал по ней, сначала осторожно, но ловушки не обнаруживались, и его поступь становилась всё твёрже и быстрее. Всё же этот Чертог не предназначался для зла и насилия, это было торжество красоты, и оно сулило много весёлого и приятного. Гостям достаточно лишь согласиться на предложенные им правила игры, которая не зайдёт дальше шалостей и розыгрышей, если они не вынудят его повторно отстаивать себя.
- Я никогда не понимал близнецов, - подтверждения, что Чертог принадлежит им, Гнев ещё не получил, но его предположение всё равно перерастало в почти монолитную убеждённость. Из всех, кто умел творить среди воплощений, лишь близнецы, насколько ему было известно, отличались таким непомерным легкомыслием и нежеланием связывать себя обязательствами, чтобы, создав шедевр, бросить его. - Он же нуждается в общении и внимании. А они взяли и ушли... И им дела нет до того, что тут творится.
Гнев отнюдь не осуждал их, но расстраивался ещё как. Он грезил о хотя бы капле созидательного дара, но, увы, даже сотворённая им жизнь, те же фениксы, саламандры, скорпионы и прочие обитатели Огненного Чертога, несла разрушительный потенциал. Они уже рождались воинами, каждый из них мог сражаться с остервенением, не щадя ни противников, ни себя, в той же мере, как источник их энергии, Гнев.
- Ты погляди на это! - с нескрываемым восхищением выдохнул Гнев, погладив одну из двух колонн белого мрамора по бокам от входа. - Сколько же энергии сюда вложили! И затрата окупилась сторицей... Удивительно, они оставили Вселенной такое сокровище!
Вход, кстати, был словно бы рассчитан на титанов, а не людей или кого-то их размера. Даже для той демонической формы, в которой Гнев находился совсем недавно, этот арочный проём был колоссальным и эпическим. В человеческой же оболочке Гнев безнадёжно терялся на таком фоне. И это вход. Сам же Чертог смахивал на изобретение больных гигантоманией. Впрочем, даже это было вполне сбалансировано и привлекательно подано. И атмосферу дарило соответствующую - чего-то потрясающего, грандиозного, словно они с Любовью были двумя героями, что поднялись на Олимп и вот-вот встретятся с богами во плоти. Воплощения не делают себе религиозных кумиров. Но дух захватывало, и даже Гнева, уж на что он и чёрта не боялся, даже существуй тот в реальности, пробрали робость и предвкушение подлинной магии.
- Любовь, милая, где ты?
Лишь войдя, ступив на зеркальный пол, идеально гладкий, начищенный до блеска, и обведя восторжённым взором изысканную лепнину и яркое, светлое, будто сотканное из солнечных лучей, золото, Гнев вдруг спохватился, что сестры рядом нет. И сразу насторожился. Он перестал чувствовать её присутствие и нервно гадал, как это возможно. Хотя Чертог, казалось, и благоволил к ней, Гневу не удавалось расслабиться.

[icon]http://sd.uploads.ru/t/V0vA8.jpg[/icon]

Сталкиваясь с произведениями близнецов, Гнев когда хотел выпороть их в назидание, а когда - выдать медаль и большой красивый наградной кубок за находчивость и оригинальность. Хотя чаще всего хотелось ему сразу и то, и другое. Они дружили, если вообще можно так сказать про эту легкомысленную, безответственную, непоседливую парочку, чьи вкусы и пристрастия менялись быстрее, чем погода или направление ветра. Более капризные и нравные воплощения отыскать было сложно - при том, что каждый второй представлял в этой области нешуточную конкуренцию. Недаром даже люди постоянно на них жаловались, обзывая изменчивыми музами и жестокими тиранами.
Костёр, значит, нельзя... Гнев усмехнулся. Его сочли нужным предупредить, что куда более неожиданно, чем само условие. Было бы, наверно, логичнее и забавнее понаблюдать, как он оступится, и его окатит холодный душ. Ну, не такое уж строгое ограничение, Гнев, чтобы сражаться, не нуждался обязательно в огне. С другой стороны, не Чертог же вломился в его личное пространство, а Гнев сам пришёл сюда, и вовсе не для того, чтобы разносить неповторимое чудо мироздания. Если бы он по-настоящему думал, что здесь слишком опасно, он бы не пригласил с собой Любовь. Однако, Гнев кое-что важное предположил ещё снаружи. Кажется, они с ней воспринимали Чертог не одинаково, и, возможно, внутри она видит тоже другое, нежели он. Как знать, может быть, если бы она пришла одна, ей бы навстречу и Страж не вышел? Кому вообще придёт в голову защищаться от Любви? Нет, возможно, такие и есть, но Гнев с трудом представлял себе. А, значит, опасно здесь, скорее всего, только для него. Чертог отзывается на движения его души, на тягу к сражениям, трудностям, угрозе жизни. Понять бы ещё, в какую сторону тут двигаться... Переходы одинаково безупречны и сверкают начищенной гладкостью. Бледные тени отражений здесь буквально во всём, материал такой - и Гнев почему-то был уверен, что на Земле нет полностью идентичного аналога ему. Благодаря же освещению Гнева поминутно казалось, что рядом движется кто-то или что-то ещё, но, бросаясь проверять, он снова и снова наталкивался на то, что это его собственный зеркальный двойник, преломляясь и изменяясь от изгибов и неровностей стен, угла обзора, игры света и теней, гротескно пародирует его жесты, повороты головы и всё остальное.
Гнев не паниковал и не злился от того, что потерял здесь Любовь. Честно признаться, он предчувствовал, что подобное может произойти. А ещё был слишком заворожён, очарован и увлечён, чтобы всерьёз негодовать из-за выходки Чертога. Естественно, он ничуть не жалел, что они отправились сюда, ведь приключений уже хоть отбавляй, а Гнев всегда был сам не свой до них. Странно немного лишь, что он не видел никаких ценных предметов, вокруг в принципе было как-то пустовато, ни украшений, ни картин, ни гобеленов, хотя некоторые говорили ему, что внутри Чертог выглядит как одна гигантская сокровищница. Нет, сам Чертог, безусловно, состоит из сплошного богатства, но вещей практически нет - ни ковров под ногами, ни цветов в вазах, не так, вообще не так Гневу описывали убранство этого волшебного места... Или дело в том, что он не ищет тут наживы, в чём бы она ни заключалась? Имущество он никогда особенно высоко не ставил. Каждый находит то, к чему готов и чего жаждет? Но тогда... Жуткий грохот, как от каменного обвала, раздался из-за приоткрытых массивных мраморно-платиновых по виду дверей привлёк его внимание. Затаив дыхание, Гнев вошёл.
Из бесформенной груды серо-чёрных валунов на полу медленно, неуклюже, громоздко поднялся каменный голем.
Гнев зашипел сквозь зубы. То, к чему он от всей души, истово и пылко стремился - это мощные эффектные противники, с которыми придётся как следует повозиться и попотеть, он устал быстро и легко побеждать. И да, охранника у входа ему не хватило, Гнев старался скрыть это и не обращать внимание, чтобы не отвлекаться от поисков Любви и того, зачем они вообще пришли, то есть - исследования загадочного и таинственного дворца, но в действительности ему хотелось добавки. Похоже, от Чертога ничего нельзя скрыть, хорошо это или плохо - он читает гостей насквозь. Нет, не выполняет желания, но вовлекает во что-то большое и сложное. Что-то даёт, что-то получает взамен, и не терпит, когда его пытаются обмануть или выиграть чересчур быстро. Оттого, скорее всего, и вычел сильнейшую из способностей Гнева, что обеспечила бы ему лёгкое преимущество. И он был бы в неподдельном восторге, но... Как-то слегка некстати. Впрочем, он примет бой, никогда не бежит от хорошей схватки. Алая энергия соткалась в парные лезвия, что послушно легли в его подставленные руки. Формально Гнев не нарушает правил, металл - не пламя. Он кинулся на голема и попытался несколькими быстрыми ударами отсечь противнику руку или ногу, но монстр без труда отбил атаку, да ещё и оттолкнул Гнева так, что тот проехал ногами по скользкому полу метров пять. Гнев отлично сознавал - это сражение не с внешним, но со внутренним врагом, с тем, что породила его собственная фантазия, неуёмный норов и подавленная агрессия. И, пока он не обуздает себя, оппоненты продолжат появляться и мешать ему на каждом шагу. Чертог развлекает его, как умеет, но неужели Гнев и впрямь годен только на то, чтобы оружием махать? Будет обидно выяснить, что да, если не сумеет опровергнуть вывод Чертога о его характере и приоритетах.

[icon]http://sg.uploads.ru/t/z87u6.jpg[/icon]