Ярость сходила с ума. Без преувеличения и не в переносном смысле, её рассудок мутился от злости, ужаса, паники, тоски и стремления помочь, спасти, уберечь, защитить любой ценой, даже если её покалечат или вовсе оставят без тела. По её щекам текли горячие слёзы, она кричала, срывая голос, зовя Любовь как в материальном мире, так и в телепатическом пространстве воплощений. Если кто-то пытался воспользоваться им в то же время - он наверняка оглох на очень продолжительный срок. Ярость не понимала, куда пропала её девочка, и почему так внезапно оборвавшийся зов звучал так мучительно и жалобно, словно произошла какая-то непоправимая, чудовищная беда. Огненной бестии было глубоко наплевать на то, что она сама измучена, что у неё нет сил, и она запросто может стать не рыцарем на белом коне, что влетит в стан врага, всех разметает и красиво заберёт похищенную принцессу домой, а почти настолько же лёгкой добычей. Ослеплённая болью и практически в истерике, Ярость не сообразила обратиться за поддержкой к Джею или кому-то ещё. Просто на ум не пришло - вплоть до тех пор, пока она не пересекла границу между мирами, и не стало слишком поздно. Сюда ни Джей, ни Мудрость, ни любое другое из дружественных ей воплощений последовать не сможет. Задыхаясь, с колотящимся как будто прямо в горле сердцем, до помрачения рассудка боясь опоздать, Ярость бежала вдоль по разрушенной улице, по бокам мелькали разбитые витрины, горящие автомобили, пара собачьих трупов, прибитый к фонарному столбу за руки и ноги гвоздями ребёнок лет десяти... Её всегда тошнило от этой зловонной дыры, набитой помоями, и она бы с наслаждением обрушила на это место очистительное пламя. Увы, в нынешних обстоятельствах ей приходилось беречь энергию, ведь она не знала, у какого количества и каких врагов придётся отбивать сестру. Ради неё Ярость была готова пройти по трупам, даже если Любовь навсегда откажется с ней разговаривать после этого. Зато - живая, здоровая, свободная. Здесь ей совсем не место. Ярость бежала, и у неё уже болели ноги и кололо в боку, как у не привыкшей к физическим нагрузкам избалованной фифы, которая пешком ходит только от подъезда до машины и потом по ковровой дорожке.
Ты научила меня дорожить всем, что живёт. Ты показала мне, что я могу быть не стихией, несущей разрушение и погибель, а той, кто дарит стремление выжить, бороться, не покоряться никакому злу, не терпеть унижения, не молчать, когда бьют невинных и издеваются над ними. Ты показывала мне прекрасный мир, и я становилась лучше рядом с тобой. Пожалуйста, родная, не сдавайся, только дождись меня, я обязательно прорвусь, отыщу тебя, стану твоей опорой, закрою собой, приму удары... Ты дорога мне и нужна, и я иду к тебе, я спущусь за тобой даже на нижний круг Ада, если потребуется.
Ярость молилась. Не кому-то конкретному, а, скорее, в никуда, просто потому что ей было плохо, жутко, одиноко, очень холодно и пусто без Любви. Без той, благодаря кому у неё бы не было ни Джея, ни остальной семьи, и она бы превратилась в монстра, который упивается убийствами и не понимает, что в этом неправильного или зазорного. Чувства к кому-то ещё никак не отменили того, что Любовь ей близка и трепетно обожаема тоже, наоборот - это лишь помогло её нежности и страсти к сестре вырасти, окрепнуть. Чем больше Ярость любила кого или что бы то ни было вообще - тем ярче и горячее она воспринимала сам образ Любви.

***

Воплощения хорошо улавливали состояние друг друга, если действительно хотели. Ярость приближалась к месту заточения сестры - и её физическая форма подхватывала те муки, что испытывала Любовь в эту минуту. Лишь эхом они отзывались в ней, но и такой малости хватало, чтобы Ярость взбеленилась, и её энергия хлынула наружу.
Она смела барьеры и преодолела поле подавления воплощений, не глядя. Алый метеор пронёсся по коридорам и вышиб дверь в камеру Любви - она даже не заметила, досталось ли от неё кому-нибудь по пути. Она вообще игнорировала всех и вся, кроме цели - сестры. Нет, Ярость не выпускала на волю истинное обличье, просто была объята вращающимся на дикой для человеческого глаза скорости пламенным вихрем, и в чуть ли не прямом смысле летела, не касаясь подошвами туфель пола. Она вычерпывала из себя куда больше ресурсов, чем имела, выворачивала собственные жизненные запасы до дна, способная беспокоиться лишь о Любви. Бросаясь к распростёртой без движения сестре, Ярость бережно и заботливо приподняла её тело, разворачивая к себе, обнимая порывисто, но аккуратно, ласково, но при этом чувственно, вкладывая в это желание подарить себя всю без остатка, если это поможет Любви ощутить себя хоть немного лучше.
- Родная моя, хорошая, девочка моя, держись, прошу тебя... - шептала Ярость истово и пылко, сгорая от своей эмоции из-за зрелища того, до чего довели сестру, но и её энергией плеща через край тоже.
Прикосновения рук к волосам Любви, губ Ярости к её бедным запавшим щекам. Живительные потоки их совмещённых энергий, одна - чтобы придать желания подняться и отстаивать себя перед кем угодно, бесстрашно смотря на опасность, вторая - чтобы восстановить саму повреждённую, истощённую суть Любви. Покрыв мягкими поцелуями лицо Любви, Ярость приникла и к её устам, переливая столько энергии, сколько смогла из себя выскрести. Она будила в себе абсолютно всё, вспоминала каждое воплощение и каждого человека, которые ей когда-либо нравились, то, что вкладывала в войны и дуэли, в песни и стихи - любовь к жизни во всех её проявлениях, обострённая до предела любовь там, где запросто можно лишиться всего и отправиться в могилу. Ярость вспоминала прошлое так, будто в её жизни любовь присутствовала везде и всюду, в каждой мелочи. Она одна пыталась перевесить целую реальность, полную отравленной ненависти, страха и депрессии, безжалостности и жажды наживы, упоения пытками тех, кому нечего противопоставить, и за кого некому заступиться. Ярость вливала в Любовь понимание того, что она - всё, она - совершенство, богиня, необходимая как воздух. И свою рыжую беспокойную стихию она вплетала в энергию Любви тоже. Любовь не жалкая обуза, а вдохновляющий элемент, ключевой для счастья, веры в будущее, стремления развиваться и не останавливаться.
- Я теперь не могу понести тебя на руках... - чуть виновато улыбнулась Ярость. - ...но я выведу тебя отсюда. Ты же мне веришь?
Она заглянула в глаза Любви, надеясь увидеть в них отклик и живой блеск. Ярость боялась лишь, что в них окажутся пустота, безучастность, сломленность.

[icon]http://s3.uploads.ru/t/A8FEP.jpg[/icon]

Они здесь чужие. Даже Ярость, пусть формально у неё и был сюда доступ, уже объявила войну этому миру. Она очень сердилась и негодовала на себя за то, что раньше не разгребла эту свалку, позволяя братьям и сёстрам слишком много. Она просто избегала вмешиваться в их дела и связываться с их неудовольствием, это ведь всё равно что в дерьмо с размаху вляпаться и обмазаться смердящей пакостью до самых ушей. Они делали, что хотели, а она игнорировала этот факт, предпочитая заниматься своими делами... А теперь Ярости пришло в голову, что, возможно, следует наведаться сюда в ближайшем будущем вместе с Джеем и перетряхнуть искусственный мирок, наглядно показав им, насколько иначе всё может быть. Её живительное пламя и его холодное серебро расставят всё по правильным местам, раз и навсегда устанавливая порядок и гармонию, возвращая испохабленный, перекошенный баланс. Любви и Надежде тоже наведаться бы сюда - потом, когда местные люди будут готовы их принять. Увы, до такого прекрасного будущего ещё весьма и весьма далеко.
Какие-то сволочи врываются к ним, и Ярость, вскакивая и заслоняя собой Любовь, встречает их испепеляющей стеной пламени. Кого-то ей удаётся подпалить, но большинство успели закрыться мерцающими тёмно-серыми, бело-голубыми или зелёными оттенка морской волны щитами. Спокойствие, безразличие, страх и что-то ещё! Они знают, как ей противостоять! Ярость вздрогнула и побледнела - не от того, что её пробрала аура жути, исходившая от некоторых медиумов, но ей стало нехорошо. Словно непомерный для неё груз навалился на плечи и придавил к полу. У них тут нет милосердия и радости, неоткуда взяться у аборигенов таким эмоциям, но и этого достаточно. Ярость стиснула зубы, не планируя так легко падать перед ними на колени. Только не перед отребьем, не ведающим цену жизни и смерти, с тем и с другим обращающимся как с пылью! Она сделала шаг, ещё один, буквально толкая себя им навстречу, чувствуя, как ей вымораживает нутро, как никогда не мог сверкающий лёд Справедливости. Даже он не был настолько мёртвым и пустым. Они обратили против неё свою безысходность, отвращение, готовность пусть умереть, но забрать воплощения с собой. Страх, ненависть - в той концентрации, к которой Ярость не привыкла, даже общаясь с этими братьями. Они как-никак, хотя и не ладили, но были частью единой системы, эти же враги находились как бы вне системы, за гранью добра и зла, на дне бездны, в которую сами себя усердно загоняли много лет. Чистый и упрямый огонь в форме юной девушки перед потерявшими все ориентиры и всё человеческое выродками. Обычно она расправлялась с такими, шутя и пританцовывая, но тут их территория. Они господа. Чёрный зев пропасти приглашающе разверзся, терпеливо ожидая, пока в Ярости погаснут последние капли. Она утонет в апатии и не вернётся вновь, личность растворится, как туман поутру, как круги от брошенного камня на воде. Она теряла себя, не находя, ха что ухватиться.
Ярость встала так, чтобы Любовь была закрыта её телом. Она изо всех сил пыталась не дать своей решимости перерасти в готовность смертника, выигрывающего сражение за счёт самопожертвования. Любовь против них не сработает, это чувство разобьётся об такие замкнутые и окаменевшие сердца. Вера? А во что здесь можно верить? Возможно, ей уже не выбраться никогда, но главное - сдержать обещание, данное Любви.
Не выбраться? А разве нет у неё того, ради чего стоит растоптать все преграды, уничтожить любые тупики, преодолеть любые запреты? Ярость не хочет здесь умирать, с неё хватит паршивых перерождений и беспощадной хватки голодной тьмы на горле! Не во что верить?! Да неужто?! Шутите, что ли?! Как она посмела рассуждать так, зная, что её ждут дома?! Нет, нет, нет, туз в рукаве ещё припасён, выкусите! Ведь всегда было кое-что, помогающее ей цепляться за существование даже в Нижнем Пределе - то, что помогло ей вспомнить о своей почти растворившейся уже на тот момент настоящей природе! Это наполнило её, вытолкнуло наверх. Милая девочка Надежда трудилась как могла, но, не вспомни Гнев, не вспыхни с обновлённым жаром - у неё бы не вышло ничего... Если и называть кого-то божеством... Если молиться чему-то... Если уповать на чьё-то покровительство... То кандидат лишь один. Во все века. Во всех мирах. Здесь попрали его имя и насмехаются над всем, что он принёс людям, но это неважно. Ей не нужен источник снаружи, эта сила всегда остаётся частью её стержня, сила, позволяющая Гневу в высшем и благороднейшем накале иногда бывать праведным.
Надёжное, будто ободряющие ладони на плечах, раскалённое до белизны, текучее серебро, послушно отзывающееся её воле.

- Если настанет тот день, когда не будет иного выхода, ты сможешь его использовать так же, как это делаю я.

Ну, куда уж дальше-то безвыходное! А вот и да! А вот и использует! Правильно сделала, что не позволила придурку испортить его до конца! Хотя настоящей-то кретинкой была как раз она, чучело, у которого башка вместо мозгов отрубями набита! Блеск, чуть не отобравший однажды её бессмертие, сейчас станет их с Любовью спасением! Если родной энергии Ярости недостаточно, она возьмёт это и организует местной банде недоносков глобальную чистку!
Меч Справедливости удобно лёг в её руку. Серьёзный и строгий призрак Джея, воспоминание о том, как он впервые вручил ей этот меч, внезапная невесомая лёгкость и отсутствие колебаний. Немое и кристально чистое и беспристрастное правосудие. Именно такое безупречное и великое, каким она его воспринимала от начала эпох. Его функция, её отказ признавать его таким, бурное возражение терзающим его кошмарам, протест утверждению, что случаются происшествия, когда ничего исправить нельзя, остаётся лишь поклониться вездесущему фатуму... А не катился бы он колесом к Сатане! Ярость никогда не смирится, никогда! Ведь Джей всегда услышит её, да? Вручил психически неуравновешенному воплощению исступления и злости карающий всякий дисбаланс и восстанавливающий равновесие инструмент. Молодец, это было гениально. Нет, без шуток и сарказма, пригодилось ведь! Держать сейчас его меч - всё равно что призвать его самого сюда.
- Может, вы сразу свалите к бесам с глаз долой, а? Серьёзно, неужели вам заняться нечем? Торопитесь записаться в трупы? Считаю до пяти, - флегматично предложила Ярость. Отчего-то ей казалось, что она должна предложить, хотя и вполне очевидно - её порыв оказать снисхождение отвергнут.
Она сразу поняла, что этот меч не предназначен для бессмысленной и жестокой резни. Она была права, оружие Джея, как и сам Джей - не лезвие слепого палача или упивающегося могуществом маньяка, и оно не отнимает понимание важности всего сущего, наоборот, обостряет и подчёркивает. Ярость применила его в бою, но не станет убивать сверх меры. Недопустимо осквенять его так. Меч, подобный лучу путеводного света, как у маяка, способный избавить от того, что застит взор и смущает ясность рассудка, когда ищешь что-то лучшее, тщишься если не выступать миротворцем, то хотя бы сводить к минимуму ненужные жертвы, беды, страдания, катаклизмы.
Вместо ответа они начали обстрел. Глупцы! Ярость чуть ли не воочию заметила на долю мгновения над собой чаши незримых весов, что качнулись, слегка выравнивая реальность - для неё. Смертоносный заряд энергии покинул пули, и они стали обычными, следовательно - Ярости не составило труда их спалить.
- Предложение отменяется. Зря вы так, - вздохнула она. - Сестра, держись ко мне поближе, и давай поспешим, я не знаю, насколько меня хватит удерживать контроль над мечом Джея!
Сквозь строй она буквально прорубилась. У них не было шансов, только не когда Ярость впала в раж, зная, что справедливость в самом прямом толковании на её стороне. Этот мир так погряз в разрухе и хаосе, что весы, хранящие гармонию мироздания, больше воображаемые, чем реальные, вроде проявляющейся только для неё иллюзии, в некотором роде прилагающиеся к мечу, открыли для неё целый веер потрясающих возможностей в качестве компенсации вопиющего неравенства сил. Ярость видела буквально все уязвимые места противников и оптимальное направление движения. Она даже предвидела их нападения, да ещё и вариантами. Какая классная штука! Ярость испытывала настоятельную потребность сказать Джею спасибо.
На полпути к заветной цели в Ярости закончилось серебро. Она исчерпала себя, тяжело вышло с непривычки. Меч испарился, как иней на солнце, согревшем оконное стекло. Ярость упала ничком, едва шевелясь.
- Беги к выходу, он в той стороне! - она слабо двинула рукой, показывая, куда конкретно Любви спасаться.
Всё плыло, сознание мутилось, тело болело. Прости, Джей... И все остальные... Похоже, от судьбы не ускользнуть, даже шарлатаня с её волшебными картами. Ярость кусала губы, злясь на себя, но этой энергии не хватало даже на то, чтобы подняться. Увы, но её ставка и впрямь бита.

[icon]http://s3.uploads.ru/t/A8FEP.jpg[/icon]

Руки и ноги Ярости отказали. Ни одного целого и здорового внутреннего органа, кажется, не осталось. У неё не было сил даже закричать, и она лишь ощущала, как вместе с кровью из горла Любви её собственное тело теряет вещественность, тепло, волю к борьбе, жизнь. Она допустила, чтобы сестру убили. Она ни на что не годна. Ярости померещилось, что её пульс прекратился. Ну и пускай, зачем оно теперь, когда Любви не стало? Каждая молекула физической оболочки мучительно саднила, тело сейчас воспринималось в точности как у обычной девчонки, что попала в плен к выродкам без совести и человечности. Уши заложило... Но вся боль физическая не шла ни в какое сравнение с моральной. Из неё как будто выдавили, выскребли до последней крошки всё. Ярость, как тряпичная кукла, таращилась в одну и ту же точку, сначала в фокусе её зрения лежал труп Любви, но и потом выражение лица не изменилось, зрачки застыли в одной позиции, сузившись до двух мёртвых и безучастных ко всему точек. Ярость не чувствовала, как её запястья слишком туго, до онемения, сковали за спиной. Как чужие и ненавистные ей твари, воспользовавшись случаем, вволю пошарили по её груди, разорвав ткань одежды и почти обнажив ту. Факт, о котором они отлично знали - что она не настоящая девушка, а воплощение, сплошная видимость и, по их меркам, притворство, - никак им не помешал. Как схватили за волосы и куда-то поволокли прямо по полу, ругая последними словами. Она очнулась лишь от чудом сохранившейся в сердце еле заметной крохи серебра - та уколола Ярость, словно умоляя не сдаваться, дрожа и трепеща, но давая хрупкую точку опоры, напоминание о том, что ещё не всё кончено - в хорошем смысле, а не перспективой пыток и унижений. Ярость сжалась в комок, по её щекам хлынули слёзы, и, давясь, захлёбываясь наконец-то прорвавшимися рыданиями, она закричала:
- Джей!
Вышло сипло и хрипло, голос быстро сошёл на нет. Тело обмякло, слабость накатила, выстужая всё, что ещё так недавно пламенело и искрилось. Справедливости нет в этой реальности, её распяли на кресте и оставили на растерзание воронам... Но, тем не менее, Ярость просила. В пустоту, безнадёжно, робко, но истово уповая на вечный закон равновесия, что превосходил её горение, упрямство, строптивость. Точнее, нет, не так - уравновешивал, напоминал о том, почему она перестала быть исключительно чистой стихией. Говорил с ней, побуждал твёрдо стоять на ногах и ни за что не отрекаться от идеалов... Идеалов, что они разделяли вдвоём. И вот Ярость уже не кричала, а лепетала почти что себе под нос, одними губами, внезапно так плохо слушающимися, губами, чья чувствительность совершенно пропала:
- Пожалуйста... Джей...
Она понимала, что свой главный приз уже получила, джокера из колоды вытащила, и нечего уповать на несбыточное, но не получалось. Она полагалась на Джея сильнее, чем на все законы этого идиотского мира. Вправе ли она звать его сюда, где не осталось ничего святого и светлого? Ярость не хотела погибать, не хотела превращаться в игрушку или материал для бесчеловечных опытов. Она хотела выбраться, жить и дождаться возвращения Любви, в которое тоже верила. Она хотела, чтобы Джей прижал её к себе, как ребёнка, погладил по голове и сказал, что всё позади. Она ждала его вопреки логике и здравому смыслу, даже вопреки потаённому страху, что тут не справится даже он. Джей был её силой, её опорой, стержнем для всех остатков её гордости и попыток не провалиться навсегда в чёрное забытье, в обморок, похожий на летаргический сон, из которого личность откажется возвращаться. Ей нельзя уходить, что же тогда будет с ним? С другими? Да, многие отворачивались от неё с разочарованием, но были и те, кто нуждался в ней и смотрел как на ту, кто выручит из любой беды и подаст руку, что бы они ни натворили. Она обещала быть рядом, обещала защищать, обещала показать, что в грядущем есть и красота, и гармония. Что-то, при виде чего легко улыбаться, смеяться, петь. Всё то бесчисленное и великолепное, что Ярость мечтала создать для Джея, такого одинокого и чересчур часто грустного, истерзанного тенями былого, да и для всей семьи. Все они заслужили место в мире. Ведь на самом деле тот необъятен и многогранен, и среди них нет тех, кого полагалось бы выбросить за борт. Они - сложная и пленительная, удивительная и важная система.

[icon]http://s3.uploads.ru/t/A8FEP.jpg[/icon]