Style 1
Style 2
Style 3
Дорогие гости форума, у нас для вас очень важная новость. На ролевой - острая нехватка положительных персонажей! Поэтому таких мы примем с улыбкой и распростёртыми объятиями! Принесите нам ваши свет и тепло, а мы станем вашим новым домом.
Justice
Wrath
Любопытство
Музыкальность
Свобода
What do you feel? |
|
Любопытство
воплощение Музыкальность
воплощение Свобода
воплощение |
|
 Justice
ЛС  Wrath
https://vk.com/id330558696 ЛС 
Мы в поиске третьего админа в нашу команду. |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » What do you feel? » Earth (Anno Domini) » [личный] Родители — это кости, на которых их дети точат зубы
Ничто не бывает так редко на свете, как полная откровенность между родителями и детьми.
Дата и время суток: Место действия: Погода: Участники: Предыдущий эпизод: Следующий эпизод: | Краткое описание: |
[icon]https://i.ibb.co/McxLWrx/R7-K3-F1111.jpg[/icon]
Последний год Ревность провела фактически все время в своем не самом популярном логове в Японии. Некогда это был крупнейший отель в Японии, расположенный на отдаленном вулканическом острове Хатидзё в 300 километрах от Токио. На острове не было пляжей и из людей, чаще всего, тут находились только дайверы, для которых занятие тут можно было найти без проблем, как впрочем и на любом острове. Но такой отель, к сожалению, содержать для хозяев было не рентабельно. Его пытались возрождать неоднократно, но в 2006 году его двери навсегда закрылись для любых посетителей в последний раз. Самое удивительно, что в некоторых комнатах здания развилась собственная экосистема, а в некоторых наоборот - все осталось так же, как и было изначально, только всю мебель покрывал многогодовой слой пыли.
Ревность любила Японию по многим параметрам. Количество любопытных лиц, которые были заинтересованы в покупке информации на квадратный метр здесь превышало многие города и страны, климат и природа радовали глаз, культура вызывала интерес. Узнав про заброшенный отель, Ревность решила сразу проверить его на пригодность для ее "базы". Под зданием находилась довольно обширная подземная территория, которую можно было обустроить и наладить под свое дело.
Но пока до этого руки не доходили. Если обычно в ее "домах" можно было встретить людей, чаще всего высокопоставленных, которые ломились в очередь, чтобы купить информацию или услугу поиска этой информации, к примеру, об изменах своих жен, то здесь было довольно тихо. Большим количеством клиентов в Японии Ревность еще не обзавелась, но она и не жаловалась. Даже такой безумной Воплощенной нужно место, где можно побыть наедине с собой, ну или максимум парочкой кого-то еще.
После ситуации с отцом на концерте, Ревность была зла. Нет, "злость" не очень подходящее слово. Обижена? Тоже не то. Точным словом описать эмоции, которые Дискордия испытывала - было сложно. Дочерняя обида, что он предпочитал людей и медиумов вместо своей дочери. Злость от того, что он грубо ее оттолкнул в тот день. Разочарование от того, что она пыталась показать свою привязанность и любовь к нему, но Ревность действовала так, как умела всегда, по-другому ее не учили.
В этот день Ревность была практически одна. Лишь пара клиентов, которые заплатили половину от приличной суммы, в надежде, что Воплощенная поможет им с одним деликатным вопросом. Услада для ушей. Зарыться в чей-то шкаф, заполненный скелетами, откопать там самое сокровенное, а, может, даже жуткое, и продать, осознавая то, что люди жадные и ревностные, узнав однажды что-то одно, они захотят все больше и больше информации, а, значит, будут возвращаться.
Близился вечер. Ревность, как и обычно, включила на внушительных размеров музыкальном центре плейлист, состоящий в основном из основных мелодий и композиций из фильмов 2010ых годов. Вроде бы это было не так давно, но людские дети считали эту музыку уже старьем. А то, что исполнялось сейчас, просто резало слух Воплощенной. Возможно, когда-нибудь в современном музыкальном мире появится что-то, что будет радовать слух.
Дискордия была увлечена музыкой и продумыванием различных вариантов того, как можно приняться за свой новый заказ, чтобы сделать весь процесс веселее и коварнее, и в итоге потеряла бдительность на минуту. И эта неосторожность сыграла злую шутку. Слишком поздно Ревность услышала шаги за своей спиной, а когда рука потянулась к луку, который находился недалеко, а тело хотело развернуться, чтобы увидеть непрошеных гостей, она почувствовала как что-то холодное и острое уперлось в ее левую лопатку. Платье на Воплощенной было тонкое, поэтому плоть быстро ощутила боль. Но эти ощущения были не такие, как обычно. Ревность чувствовала энергию, которая исходила от кинжала, но перед ней были простые люди, которые точно знали, на кого нападают. Что это за энергия такая? В первый раз Дискордия ощутила настолько сильную боль, а даже та точка, которая осталась от кончика кинжала, стала отдавать нестерпимым жжением.
- Сиди и не рыпайся, сучка. - Голос был груб и невежественен. Ревность попыталась дернуться, но кинжал стал впиваться в тело еще сильнее, и по нему незамедлительно растеклась боль. Не оставалось другого выхода, кроме как сесть ровно.
Сначала показался один мужик. Явно из местных, так как остальные шесть тел были уже европейской внешности. Значит их уже семь, а если учесть тот факт, что кинжал все еще был приставлен к спине, значит их было минимум восемь человек.
- Какого черта вам тут надо? Вы хоть знаете, куда и к кому вломились? - Ревность была в ярости, мало того, что в ее владения вторглись без разрешения, так еще и непонятная энергия доставляла немало проблем.
- Тихо, цыпочка. Не будешь сопротивляться - и все будет хорошо. Мы пришли пообщаться. И к кому пришли - тоже знаем, сама уже заметила, наверно, что мы подготовились, - говорил самый прилично выглядящий арийской внешности мужчина лет 35-ти, - Видишь ли, за охоту на таких как ты хорошо платят. А деньги - ценная и очень нужна штука. А тут прямо джек-пот. И у тебя деньги имеются, и за тебя их дадут. Ну, как мы могли устоять. - Мужчина облизнулся, смотря на пленную Воплощенную.
- Пошел нахер, урод, - Ревность фыркнула и попыталась еще раз дернуться, но чуть аккуратнее, чтобы попытаться отдалиться от приносящего боль кинжала. Безуспешно. Более того, руки и ноги были прикованы массивными наручниками, большее напоминающими кандалы, к деревянному креслу, на котором сидела Ревность, а вокруг шеи была обвязана веревка, конец которой был привязан где-то сзади, не позволяя Дискордии крутить головой.
Они требовали у нее информацию про ее семью, про сведения, которыми она обладала про "шишки" этого мира. Если на данные Ревности было плевать, то свою семью, какой бы она ни казалась для них, и как бы Ревность сама к ним ни относилась, она не предаст. Ни за что и никогда. Разборки Воплощенных - это одно, но когда в это дело лезут тупые люди, ничего, кроме смерти, Ревность для них не желает.
Дискордия молчала, даже когда напавшие решили пытать ее, нанося незначительные, но очень болезненные ранения этим треклятым кинжалом. Платье было порвано в нескольких местах, где виднелись раны. Разрез на ноге полностью оголил ее, а эти уроды в нескольких местах на бедре срезали верхний слой кожи. Боль и гнев раздирали Ревность изнутри, желание выпотрошить их тела, вспороть их животы и вытянуть кишки сантиметр за сантиметром, так и мелькало перед глазами. Но она была беспомощна как никогда прежде.
- Слышь, Рикиши. А она ниче такая цыпа, да? - Один из уродов взял у "коллеги" кинжал и подошел к Ревности, он провел острием от шеи по груди и до низа живота, оставляя не настолько сильные, но болезненные ощущения. Дискордия резко дернулась. Она лучше умрет, чем позволит какому-то человеческому уроду тронуть ее.
- Вы все сдохнете, захлебываясь собственной кровью, - процедила сквозь зубы пленная. В голове судорожно промелькнули варианты действия в данной ситуации. Безвыходных положений фактически не бывает.
- Заткнись, тварь, - тот, кого только что назвали Рикиши, психанул, оттолкнув своего напарника, выхватил кинжал и со всей дури всадил его в ступню Ревности. Дикий крик вырвался из уст Воплощенной, когда болезненные ощущения расползлись по всему телу, заново зажигая каждую рану на ее теле.
- Еще одно слово, которое мне не понравится, - Рикиши вырвал кинжал из ступни, - и я проверю, какая ты между ног. Только войдет в тебя вот этот малыш, - с этими словами парень приставил кинжал к внутренней стороне оголенного и израненного бедра, - как я заметил, он тебе очень нравится, - злобный оскал выступил на лице урода, а его дружки начали смеяться. Как и полагается, какую бы "забавную тупость" лидер ни сказал, а этот Рикиши точно был главой, свора идиотов рядом должна начинать гоготать.
[icon]https://i.ibb.co/fYJJBVZ/12e6d3798386684d0a702e6f376e004e.jpg[/icon]
Если бы Дискордия знала, с кого, кроме неё, кретины собрались вымогать выкуп за её жизнь и свободу, она бы, несмотря на раны, наверняка в голос расхохоталась и сказала бы, что у них нет ни мозгов, ни чувства самосохранения, и что они уже трупы, ходячие куски мяса, которое скоро поджарят до хрустящей корочки. Быть медиумами, смекать, кто такие воплощения - и так чудовищно, будто они цирковые клоуны, соревнующиеся в глупости и абсурдности своих номеров, тормозить и прокалываться!
И эти безмозглые ослы решили, что он купится на такую примитивную разводку уровня начинающих подзаборных гопников? Таких не берут в мафиози, и в дворники даже не возьмут! Куда там метлу доверить, им собственные-то концы взять в руки можно лишь потому, что больше никто не станет мараться! Аурой отрицания энергии, то есть, выражаясь более привычными терминами, нуль-аурой окружить дом додумались, этого у них не отнять, а вот хотя бы забрать Ревность оттуда в другое место - нет, хотя очевиднее некуда, что поиски Гнев начнёт именно с её убежища. Это логично, даже если бы им хватило серого вещества в черепушках оттуда убраться. Девочка, кажется, питала иллюзии, что отцу неизвестно, где оно расположено, но, разумеется, Гнев был в курсе. Он вообще присматривал за её жизнью гораздо внимательнее, чем она полагала. Какой бы странной, общественно опасной, строптивой, твердолобой, а порой очень вредной и агрессивной даже к нему она ни была, Ревность оставалась его дочерью. Гнев по-своему любил её, за то, что она умела настоять на своём вопреки всему, никогда не сдавалась и не опускалась на колени ни перед кем. Наверно, с её точки зрения она часто оставалась одна или почти одна против всего мира, в котором вовсе не просила производить её на свет. Девочка искала какую-то свою правду, свой путь в будущее. Гнев не мог не дорожить её стремлением жить и идти вперёд с гордо поднятой головой, даже когда ей казалось, что она вообще никому не нужна и лишь мешает. Он порой вспоминал, как доверчиво она приникала к нему в те редкие моменты, когда между ними устанавливалась идиллия взаимопонимания. Его дитя - боец, лучше любой амазонки, и, благодаря сочетанию его энергии с Любовью, она могла быть в один и тот же момент нежнейшей и трепетнейшей нимфой - и беспощаднейшей, кровожаднейшей из фурий и мегер. Самая заботливая и ласковая, способная угадать, чего не хватает партнёру, быстрее, чем тот моргнёт, и подарить ему именно это - но за ошибки терзающая так, что любой знаток пыточных устройств, истязающий еретиков в застенках инквизиции, нервно закурил бы в углу. Это невероятное сочетание, в которое Гневу было бы трудно поверить, если бы он не лицезрел воочию, влекло его как сильнейший наркотик. Тянуло так, что ему даже бывало страшно. Вероятно, именно поэтому его собственные чувства, получая порцию её энергии, часто получались такими нестабильными. Гнев то считал себя свободным любить кого угодно и даже нескольких сразу и легко признавал это право за другими, то едва ли не болезненно циклился на ком-то одном и нервничал, когда тот уделял внимание даже теням. Поэтому он старался не сближаться с Ревностью слишком часто, но и нуждался в ней, в её поддержке, улыбке, уверенности в себе и в нём.
Гнев добрался до места через Врата, не то, чтобы экономя время, так как знал отлично - легко с ней расправиться девочка не даст, хотя, учитывая её характер, они уже могли попытаться сделать это, и не раз. Просто иначе ему бы терпения не хватило. Он полыхал и жаждал излить своё смертоносное возмущение на виновников инцидента. Увы, нуль-барьер препятствовал открытию Врат напрямую, так что он просто нашарил самую близкую точку и вышел в ней. В пределах действия барьера он станет равен обычному человеку... Поэтому не стал презирать обстоятельства и вооружился, благо, арсенал набрал за столько лет весьма богатый. Гнев обожал всё, от сюрикенов и острых металлических вееров до дамасских клинков и гусарских сабель. У него даже пушка имелась - правда, давно вышедшая из строя. Зато настоящая, из армии самого генералиссимуса Суворова.
Тем, кто дежурил на входе, Гнев вогнал по отравленной игле в шею с большого расстояния. Неслышно ступая, он сперва осторожно заглянул внутрь, а потом начал пробираться по коридору, ощущая себя главным персонажем фильма про шпионов и диверсантов. Ну, или один из тех, что с Брюсом Уиллисом, аве его знаменитая лысина. Ну, надо же. Гнев даже не без сарказма посмеялся над собой - ему понадобились экстренные обстоятельства, чтобы вообще наведаться сюда. Ни разу же не заглядывал спросить, как у дочери дела. Родитель тысячелетия, неповторимый и непревзойдённый, право слово.
Добравшись до нужной комнаты, Гнев, держась так хладнокровно, как позволял ему взрывной и вспыльчивый темперамент, проанализировал расстановку сил. Как жаль, что отрава в шипах действовала не моментально, и они бы успели добраться до него перед смертью, воспользуйся он таким методом! Едва слышно вздохнув себе под нос, Гнев сменил тактику. Сделав пару шагов назад, он нарочно издал шум, пнув стену. Как и ожидалось, одного из негодяев тут же отправили проверить. Ха, если бы вышло несколько - он был бы вынужден открыть стрельбу обычными пулями чуть раньше запланированного, но его и такой расклад устроил бы... Вскоре ублюдок, задушенный, лёг к ногам Гнева тряпичной куклой, набитой свиными потрохами. Ему хотелось поскорее выяснить, что дебилы предпримут дальше.
[icon]http://sh.uploads.ru/t/dMEeB.png[/icon]
Бандиты, а именно такое слово Ревность могла подобрать, чтобы охарактеризовать группу людей, вторгшуюся в ее логово, напряглись и завелись. Люди, которых Рикиши отправлял на исследование шума, доносившегося из коридора, не возвращались и не подавали голоса, но какой-то непонятный шум там был.
Ревность не могла сконцентрироваться. Множественные раны, нанесенные сраным кинжалом, излучающим какую-то болезненную для девушки энергию, горели и не затягивались, во всяком случае, пока что. Дискордия кипела от злости. Не хотелось отправляться на перерождение, уж слишком она любила и это тело, и свое положение в обществе, хоть и нападки со стороны, чаще всего людей, были очень частые. Все хотели информацию, все хотели как можно больше власти в свои руки, а у кого есть сведения - тот и у руля. На самом деле, для Ревности не составило бы труда стать правителем какой-нибудь страны, ведь для этого нужно было бы лишь что-то где-то узнать, где-то надавить на нужные рычаги управления и вуа-ля - ты господин и король. Но зачем? Ведь все веселье после этого пропадет. Так что куда интереснее манипулировать людьми и наблюдать, как они сами готовы вгрызаться в глотки друг друга.
Уж три подчиненных бесследно пропали в коридоре рядом с комнатой, где находилась Ревность. Рикиши был в ярости, он надулся и покраснел как помидор, а на лице выступили капельки пота, то ли от страха, то ли от разочарования, что все идет по плану. Из-за полученных ранений Ревность не могла определить, кто наводит шум в ее доме. Любопытство перебивало чувство благодарности, но в данный момент ей больше всего на свете хотелось зашвырнуть это дурацкое холодное оружие куда подальше. А лучше вообще в жерло какого-нибудь вулкана, который готов вот-вот начать извергаться.
- Чего расслабилась, сучка? Думаешь, мы от тебя так просто отвянем? Да и если не мы, то кто-то другой, - Рикиши со всей дури втыкает треклятый кинжал в ступню Ревности, со второй поступает так же, но уже совершенно обыкновенным стальным орудием. Ноги Дискордии получились прибиты к ножкам стула, к которому она была прикреплена. Одновременно с тем, как излучающий энергию кинжал впился в плоть, изо рта Ревности вырвался самый громкий крик боли. Несмотря на всю свою выдержку и терпение, Воплощенная, не знавшая такой боли до сих пор, больше не могла терпеть и сдерживаться. Раны горели и кровоточили, так как физическое тело получило уйму довольно болезненных повреждений.
Рикиши схватил стул с Ревностью и поволок его вдоль по комнате в самый темный и неприметный угол. Он понимал, что сейчас тут будет схватка, а Ревность далеко не дура и воспользуется моментом, чтобы попытаться сбежать. Все же этот человек не до конца доверял "игрушке", подаренной ему неизвестными личностями, а зря, ведь на Ревность этот кинжал действовал именно так, как и задумывалось.
-Количество информации, которой ты владеешь, может быть как полезной, так и опасной для человечества. Следовательно и ты, либо полезна, либо опасна. Я склоняюсь ко второму варианту. - Он тащил Ревность через всю комнату к шкафу, который стоял в углу.
- Отлично, - Рикиши открыл шкаф, выкинул оттуда какую-то одежду и вещи и с силой запихнул стул с Дискордией внутрь. Найдя в той-же одежде пару шелковых черно-красных шарфов, он смастерил быстро из них кляп, закрыл им рот Ревности и закрыл дверь.
Ревность была в бешенстве. Униженная и оскорбленная этими букашками - людьми. Когда она выберется, а она непременно это сделает, она отыщет всю семью Рикиши, всех его знакомых и близких, да вообще всех, с кем он когда-либо в своей жизни контактировал, и устроит им "райскую жизнь".
Тем временем главарь бандитов был на взводе. Он достиг пика безумства и ярости и уже орал как ненормальный.
- Ну че, ублюдок, выходи. Знаю, что там кто-то есть. Мы с ребятами тебя с радостью тут встретим, а потом трахнем эту девку, прежде чем выпытывать у нее все, что она знает. - Он смеялся как ненормальный. Пара его "братков" стояли рядом и гоготали не хуже своего лидера.
Но Ревности было плевать. Точнее, ее сознание улетало куда-то в даль. Измученная, униженная, с большим количеством незаживающих ранений и в том, что уже с трудом можно было назвать платьем, привязанная, прибитая и прикованная к стулу с руками за спиной, чуть согнутыми и чуть раздвинутыми ногами, она сидела в этом чертовом шкафу. Ревность пыталась не отключаться, но все ее тело не слушалось. Голос Рикиши был уже где-то вдалеке, а перед глазами вместо щелки между дверьми шкафа, была уже темнота. Голова упала на бок, и Ревность уже не видела и не слышала никого.
[icon]https://i.ibb.co/fYJJBVZ/12e6d3798386684d0a702e6f376e004e.jpg[/icon]
Гнев отлично знал все недостатки своей природы. Сколько убийств в состоянии аффекта люди совершали под его влиянием, и как потом раскаивались! Сколько обид было нанесено, сколько сердец разбито, сколько душ исковеркано! Лица, искажённые его горячей и ослепляющей, лишающей разума и власти над собой эмоцией. Он видел целые армии таких... Казалось, он ни к чему не может прикоснуться без того, чтобы не испоганить это. Тем не менее, он продолжал пытаться с упрямством, которого хватило бы, чтобы протаранить алмазную гору. Однажды он найдёт способ гореть так, чтобы его пламя не обжигало невинных и не причиняло им боль.
Эти люди здесь. Они тоже отравлены насквозь всем самым дурным, низменным и тёмным, что было в Гневе. Очистить их и спасти уже невозможно, они сами выбрали свою участь, когда напали на его дочь.
Они не могли управлять энергией как медиумы, да и вряд ли хоть один из этих мразей был достаточно хорош, чтобы освоить этот бесценный дар, потенциально доступный от природы каждому, но так редко пробуждающийся, потому что многие люди боятся и подавляют свои эмоции, или же, наоборот, подчинены им, а не наоборот. Тем не менее, она по-прежнему оставалась у них внутри, и неудивительно - способности "нулей" лишь запечатывали её, иначе воплощения в их присутствии умирали бы, а люди превращались в опустошённых. Гнев отлично знал об этом, поэтому он спокойно и расслабленно вошёл в комнату. Хищная зубастая улыбка во весь рот послужила им первой наградой - безо всяких слов весьма конкретно намекая на их дальнейшую участь. Дерзкое бешенство сумасшедшего одиночки против горстки неудачников.
- Чего вы вообще пытались добиться таким способом? - почти спокойно поинтересовался Гнев, он казался обманчиво готовым к переговорам. Вроде того, что, если они осознают своё положение и поведут себя как послушные шавки, жалкие и тупые - он их пощадит. - У вас не хватит крови, чтобы расплатиться за одну эту попытку! - рявкнул он, и маска снисходительности спала. Стало вполне очевидно, что верный и, наверно, лучший слуга Сатаны, порождённый глубочайшим из кругов Преисподней, почтил их своим присутствием.
Чтобы показать им, насколько он серьёзен, и до какой степени они в его руках - Гнев щёлкнул пальцами, и человек, чья рожа ему нравилась меньше всего, буквально взорвался изнутри, разлетевшись на мелкие ошмётки плоти и брызги крови. Кости вообще растёрло в пыль. Гнев не знал о том, что умер ублюдок, угрожавший изнасиловать Ревность. Лица остальных стали белее мела и муки. Для таких умственно отсталых обезьян они с очень неплохой быстротой смекнули, что их ждёт.
- О, наверно, даже конченый тупица понимает, что к чему, когда подпаливают его собственную шкуру, да? - издевательски протянул Гнев. - Сейчас я с вами повеселюсь. Кто следующий?
- Ах ты, выродок! Чудовище! - заорал ещё один самоубийца, и, позабыв про огнестрел, накинулся на врага, которого воспринимал как "рыжего демона", с кулаками.
- Ещё какое, - с удовольствием кивнул Гнев, повторяя над ним то же, что сделал с предшественником. - Итак. Вас осталось трое. Разделить вас по парам не получится, увы, но мы найдём выход! - весело и торжествующе сообщил он, его дьявольские ярко-зелёные глаза недобро и злорадно блестели. - Раздевайтесь!
- Что?
- Я сказал - раздевайтесь! Что не ясно? - Гнев снова чуть повысил голос. Он не сделал ничего больше, только взглянул на них, но этого хватило.
Один плюхнулся на пол на задницу. От второго запахло мочой, а по штанам расползлось бесформенное пятно.
- Шевелитесь, куски дерьма. Мне недосуг тут ждать до завтрашнего дня, - лениво и весьма холодно промолвил Гнев. - Потянуть время, делая всё как безрукие тормоза, не рассчитывайте. Не будете выполнять мои приказы - я просто сразу вас убью.
Пока они выполняли, что велено, Гнев открыл шкаф с дочерью и вытащил её оттуда. Она всё ещё не пришла в сознание, и её состояние взбеленило его ещё больше. Нет, теперь он точно определился, пощады им нечего ждать, они обязательно сдохнут. И смягчения наказания - тоже. Перед тем, как он избавит от них планету, он опустит их так, как им и в страшных снах не снилось.
- Если вы могли быть такими храбрыми и самодовольными, толпой напав на девушку и принимая участие в причинении ей вреда - держитесь до конца и, как настоящие мужчины, платите по счёту, - едкая презрительная насмешка в тоне Гнева разъела бы скалу или сталь. - Ты. Мне плевать, как ты возбудишься не на красивую женщину, а на немытую дырку твоего приятеля, вот его, - Гнев небрежно ткнул пальцем в одного из оставшихся громил. - Но ты отымеешь его. Старательно. Долго. Кончишь быстро - я прикажу ему кастрировать тебя ржавым ножом без наркоза и голым распять на главной площади какой-нибудь столицы, я ещё не выбрал. И не притворяться, я замечу. А ты... - он обратился уже к тому, кто должен был стать нижним. - Отсосёшь у него, - Гнев кивком головы указал на третьего. - Приступайте. Желаю успеха. Любого, кто не станет трудиться, постигнет та же участь. Помните про ржавый нож.
Раздав всем задачи, он занялся освобождением Ревности. Глядя на её раны, он мысленно поклялся, что легко и просто они не умрут. И таким элементарным и банальным унижением всё далеко не ограничится. Он ещё и у неё совета спросит, как поступать дальше. Вдруг её фантазия окажется богаче, чем все его идеи. Именно в такие моменты Гнев отчётливо осознавал себя не только как её отец, но и как прямой родитель Возмездия. Ну, разумеется, откуда оно взялось бы такое, как не из него... Но так Гнев понимал не мозгом, а сердцем, что они с ним очень близкая родня.
[icon]http://s3.uploads.ru/t/zhPp8.jpg[/icon]
Сознание Ревности стало постепенно возвращаться в тело Воплощенной. Она еще не успела открыть глаза и увидеть все происходящее, как почувствовала воздух, которого не было в достатке в шкафу, почувствовала свободу и уходящую на задний план боль. А еще тепло. Ее кто-то держал на руках и освободил от всех оков. Это тепло, этот жар и эта энергия. Без сомнения по всем этим определителям подходило только одно живое существо из известных Ревности - ее отец, он же Гнев, ну или Ярость, кому как привычнее.
Глаза с трудом открылись, сначала позволяя смотреть через небольшую щель, но спустя мгновения уже полностью предоставили возможность лицезреть все целиком.
Ревность увидела своего отца. Ярость, обеспокоенность или что-то другое. Понять, какие именно эмоции сейчас испытывал Гнев, было тяжело. Возможно, дело в общем состоянии Ревности, а, возможно, в том, что она в первый раз оказалась в такой ситуации вместе с отцом. Сама же Воплощенная была в смятении. Желание растерзать обидчиков переплеталось со стыдом перед Гневом. Последняя их встреча прошла не очень гладко, даже оставив след обиды внутри девушки. Почему он оказался здесь? Как нашел ее, как понял, что ей нужна помощь, или оказался тут случайно? Большое количество вопросов, но не факт, что она задаст их все.
-Отец? Что ты.... спасибо, - не место и не время для показывания своего характера. Несмотря на полное смущение от своего состояния и от того, что Гнев увидел ее настолько слабой и жалкой. Но что случилось, того не исправить. Да и на самом деле она и правда была благодарна ему за спасение.
Ревность осмотрела происходящее и откровенно рассмеялась. Хоть раны еще и дико болели, делая тело слабее, Дискордия смогла подняться на ноги и внимательно рассмотреть то, что здесь натворил Гнев. Один мужик имел другого, а третий старательно отсасывал своему товарищу. И все это происходило в настоящем озере из ошметков тела кого-то еще. Да, такого Гнева Ревность любила и обожала всем своим нутром. Воплощенная посмотрела на отца реально счастливым взглядом, наполненным теплом и любовью. Правда, спустя несколько мгновений в них вспыхнул огонь, который всегда был в ее глазах, когда Ревность хотела мести, веселья и крови.
- А ты умеешь заставить гостей развлекаться самостоятельно, - коротко бросила она отцу и подобрала валяющийся рядом простой кинжал. Взгляд упал на холодное оружие, скрещенное с непонятной энергией, которая и доставили все проблемы. Вот об этом она точно узнает у папочки. Но это потом.
Медленным шагом Ревность подошла к этой "оргии". Шаги давались с трудом, так как раны еще не затянулись, а тело было все еще слабо.
- Кажется, у вас, дорогие гости, что-то пошло не по плану, построенному изначально. Какое разочарование. Давайте я вам тут помогу, - оскал не сходил с лица Ревности, - разойдитесь друг от друга. Отлично. Вот ты, - Ревность ткнула в одного из бандитов, - лег быстро на пол на спину. Умничка. Хороший песик, - ей было еще очень больно стоять, иногда казалось, что ноги вот-вот подкосятся и Ревность рухнет, но она держалась. Она и так показала себя максимально слабой перед отцом и повторить такого никак не могла.
- Ты, - Ревность ткнула пальцем во второго, - садись на его лицо и засунь свой чертов член ему в рот, до самого основания и еби его в рот, пока я не скажу остановиться. Мне плевать, если его будет рвать и тошнить, если ты остановишься… мало не покажется вам обоим, - бандиты действовали как безвольные рабы, собственно такими они сейчас и являлись и без лишнего звука принялись исполнять приказы. Таки Ревность была права, когда член одного вошел по самые гланды в глотку другого у того начались рвотные позывы и его начало тошнить.
- Фу, как мерзко и противно. Остановись и выйди из его рта. Умничка. Я не хочу, чтобы мой дом был испачкан нутром твоего дружка. Так что будь хорошим песиком и слижи все, а потом вернись к тому, чем занимался. Если масса прибавится, то будешь слизывать и ее. Я доходчиво все объяснила? – Лицо Ревности исказила хоть и жутковатая, но довольно искренняя улыбка. Оставался еще один бандит. Надо было тоже его «занять». Одно Ревность понимала точно, что убьет их Гнев. Она хотела видеть, как ее отец собственноручно убивает людей, как мстит за боль, принесенную его дочери.
- Так. Один ты остался не при делах. Приготовь свою задницу, разработай член товарища, а дальше, думаю, сам догадываешься. Только это не все. Возьми вот это, - Ревность небрежно кинула кинжал в сторону этой группы. Бояться было нечего, ведь простым кинжалом бед в адрес Гнева и Ревности они не натворят, да и если бы попытались, то хоть Дискордия и в не очень хорошем состоянии, то вот ее отец напротив быстро сотрет их с лица земли.
- Пока ты будешь отважно скакать на своем товарище, я бы очень хотела, чтобы вот этим самым кинжалом ты вырезал на груди своей «лошадки» все, за что ты раскаиваешься, - можно сказать, что картина, которую можно было лицезреть сейчас, не сильно отличалась от написанной Гневом, просто Ревность добавила пару мазков своей кистью.
Дискордия понимала, что ей необходимо присесть. Силы очень-очень медленно возвращались на место, постепенно расплываясь по всему телу. Ноги были изранены сильнее всего, и им необходимо было побыть в спокойном состоянии. Девушка приземлилась на пол около своего отца.
[icon]https://i.ibb.co/McxLWrx/R7-K3-F1111.jpg[/icon]
Нет, Гнев не наслаждался такими погаными "аттракционами", и, вероятно, ему следовало бы прикончить их всех махом, не опускаясь до убогой пародии на сексуальную оргию. Вид голых потных волосатых мужиков, неизвестно, когда принимавших ванну, и их омерзительных фрикций - отнюдь не то, как Гнев предпочёл бы провести вечер. Но они явно докатились до этого не сегодня и не вчера, их никто сюда не звал, и над Ревностью они глумились в меру собственной скудной и унылой фантазии. Вряд ли это первое дело такого сорта, которое они провернули. Вполне возможно, они насиловали и калечили других людей, очень уж привычно и со знанием дела принялись за Дискордию, и ничто внутри амбалов не шевельнулось в протесте. Даже сейчас они не понимали ничего, лишь уступили праву грубой силы, по-прежнему убеждённые в том, что у кого власть - тот и диктует условия. Мусор на поверхности планеты. Их уже не спасти, не вернуть на путь истинный, да и где он, этот истинный путь? Возможно, они росли и формировались такими вот кончеными ублюдками и выродками под влиянием невыносимой окружающей среды, и роскоши выбора им от жизни не досталось, но это не причина того, что они даже не пытались. Те, кому доставляют удовольствие крики раненой девушки, и кто думает лишь похотливую дрянь, заслуживающую место в справочнике "Сотня тупейших и примитивнейших уродств мира", глядя на её тело и нарочно предпочитая не обращать внимание на её отвращение, негодование, страх, на прямыми словами и неоднократно озвученный отказ, раз и навсегда лишаются наименования человеческих существ. Они дерьмо, и обращаться с ними надо соответственно. Гнев - отнюдь не ангел вроде Милосердия, и он не будет читать проповеди о том, как надлежит относиться к ближним, что могли бы сделать Вера или Мудрость. Он уничтожит их, медленно, дав ощутить сполна, каково приходилось жертвам в их вонючих лапах. Каково это, когда тобой распоряжаются, как заблагорассудится, а ты не в состоянии ни отбиваться, ни даже обругать, потому что тебе рот заткнули. Они хохотали, глядя на чужие слёзы, и позволяли себе грабить и убивать. Они не отпускали тех, кто валялся у них в ногах и молил смилостивиться и не губить. Они сполна пользовались крепкими здоровыми организмами, чтобы распространять зло, и руки, которые могли бы творить, строить, созидать, помогать, утешать - наносили удары, алчно и по-хозяйски лапали то, к чему им не позволяли прикасаться, брали то, что им не принадлежит, будто так и надо. Возможно, не Гневу кого-либо судить, но в данном случае ему плевать, насколько это неправильно. Ещё на несколько швалей, портящих жизнь мирным обывателям, покусившихся даже на воплощение - о, наверно, в те минуты они ощущали себя царями всей Земли! - станет меньше. Он не склонен прощать и оказывать снисхождение, хотя они ему даже не противники, а так, налипший на руки сор, и Гнев был даже рад, что не мог использовать большую часть своих способностей. Впрочем, всё равно он их передавил, будто муравьёв.
- Закончили? - равнодушно осведомился он у оставшейся троицы ещё немного позже.
Они лишь молча воззрились на него. Энергии брата-Ненависти в них Гнев чувствовал куда больше, чем своей, но того, что он нашёл, вполне хватало.
- Приберитесь здесь, - он показал на размазанные повсюду внутренности и кровь их предшественников.
Чуя, к чему всё постепенно движется, они потеряли всякую волю и напоминали теперь еле волочащих ноги кукол. В уборку, впрочем, вложились, понимая, что это их шанс протянуть несколько лишних минут. Выдраили пол и стены до блеска.
- На выход, - коротко бросил Гнев так, как командуют дрессированным псам.
Доведя их, всё таких же обнажённых, со следами соития кое-где на коже и вокруг ртов, выпачканных с ног до головы - Гнев приказал им лишь вычистить дом, но самим помыться не разрешил, - он выстроил их в ряд перед собой. Посмотрел каждому в глаза, вздохнул, покачал головой... И прикончил, одним щелчком воспламенив в них свою энергию. Предоставив им гореть заживо, Гнев вернулся к дочери.
- Пошли, выпьем, - устало выдохнул он. Ему не хотелось разговаривать, подмывало лишь нализаться в хлам, словно алкоголь мог смыть с него пятна гнили, избавить от воспоминаний о низости и пошлости.
Моменты разочарования в смертных всегда давили на него. При мысли о том, как низко некоторые падают, и ничто уже не вытащит их из этого колодца испражнений и нечистот, из вовсю смердящей на километры вокруг отхожей ямы, Гнев очень надолго расстраивался. Несмотря ни на что, в том числе и его же агрессивную опасную природу, он очень хотел нести в мир красоту и встречать её же в ответ. Гнев был пламенем, резвящимся и пляшущим, любящим свободу и простор. Ему нравилось, когда жизнь цветёт яркими и насыщенными красками.
[icon]http://sh.uploads.ru/t/dMEeB.png[/icon]
Наблюдать за отцом, который был самим собой, уничтожая этих жалких букашек, было чуть ли не высшим удовольствием для Ревности. Она очень скучала по тем временам, когда бок-о-бок с Гневом могла войти в самую гущу военных действий и, подпитывая все окружающее гневом, яростью, раздором и стремлением защищать свое я, отец и дочь могли сутки проводить, покрывая свои тела кровью от убитых их же руками врагов, чаще всего людей. Именно в такие моменты Ревность смотрела на отца, как на кумира и идеала. Но время шло, а с этим временем все дальше друг от друга уходили Ревность и Гнев. Она не хотела этого, даже пыталась сблизиться с отцом вновь, но каждый раз, судя по всему, поступала не так, как этого хотел бы Гнев.
Вид тел, сгорающих заживо, будоражил сознание и покрывал все тело мурашками. Да и это было очень практично, ведь останки из взрыва нужно убирать, чтобы они не прогнили и в логове Ревности не завелись опарыши, а вот пепел просто мог бы развеяться на ветру, не оставляя и следа после себя.
- Неплохая идея. Подожди меня буквально пару минут. Мне необходимо переодеться. Не дело садиться в таком виде с отцом за стол, - Ревность слабо улыбнулась. И правда, видок у девушки был тот еще. Сказать, что когда-то на ней была одежда, было тяжеловато, ведь сейчас только несколько лоскутков прикрывали все прелести этого тела Дискордии, да и то "прикрывали" - громкое слово.
Ревность быстрым шагом удалилась в дальнюю комнату, раны уже затянулись, так что физическая сила и способность нормально передвигаться снова были при ней.
Что касается одежды и внешнего вида, тут Дискордия совсем походила на людей, которых принято было называть шопоголиками. Да, она очень любила дорогие и шикарные наряды, ну, а что поделать, раз деньги у Ревности были всегда, а всякие откровенные платья и обтягивающие брюки были ей в самый раз.
Но в этот раз Дискордия не стала долго копаться в шкафах и комодах, выбирая наряд. Где-то внутри ей казалось, что если она задержится, то отец уйдет, а, что бы ни творилось сейчас у Ревности внутри, выйти из гардеробной и не увидеть на том же месте Гнева - ей не хотелось. Так что излюбленное фиолетовое платье, босоножки на высокой танкетке быстро оказались на своих местах, и Дискордия вышла снова к Гневу.
- Теперь много лучше. Знаешь, тут выпивать совсем скверно, да и мне не хочется тут находиться, - "ну, конечно, ты не хочешь торчать там, где уроды тебя унизили, да еще и на глазах у собственного отца", - пошли поднимемся в сам отель. Есть одна комната, которую привели в порядок специально для меня. Скажем так, это мой VIP номер. - А ведь и правда, место, куда повела Дискордия своего отца, и было комнатой для VIP персон в отеле, когда тот еще работал.
Поднявшись на последний этаж отеля, Дискордия распахнула двери в шикарную, но и одновременно простую комнату. Убранства тут было не так, чтобы очень много: диван, два кресла справа и слева от дивана, между ними по центру небольшой столик, чуть сзади барная стойка со всем необходимым для коктейлей и отличного отдыха с алкоголем. Самой главной особенностью комнаты был (не считая того, что она чуть ли не единственная во всем старом отеле, была убрана и приведена в идеальный порядок) шикарнейший вид с балкона, да и через полностью стеклянные стены, на растительность острова Хатидзё.
- Заходи, присаживайся. - Ревность быстро бросила фразу Гневу, а сам пошла хозяйничать в баре, так что довольно скоро на столике у дивана оказалось несколько вариантов крепких напитков. Себе же Ревность налила мартини и присела на кресло. Пока шли приготовления, она думала, о чем же поговорить с отцом. Ведь они не разговаривали нормально уже длительное время, а последняя их встреча год назад вообще прошла отвратно. Да и захочет ли Гнев вообще сейчас разговаривать. Крайне редко хоть что-то заставляло чувствовать Дискордию себя неловко, а сейчас был именно тот момент. Еще раз поблагодарить? Так она и так уже это сделала. Попробовать оправдать свою слабость? А есть ли в этом смысл.
Ревность просто стала смотреть в окно и медленно пить свой напиток.
[icon]https://d.radikal.ru/d38/1905/c8/ec4452a15533.jpg[/icon]
Гнев смотрел на свою прекрасную и любимую дочь и поневоле задавался вопросом, почему и когда у них всё начало идти не туда. Он не раскаивался в том, что его жизненные приоритеты изменились, но не понимал, как донести это ей, чтобы она поняла. Розовые сопли и сахарные слюни сказочек с идеалами добра не подействуют, слишком дешёвая в них прослеживается пропаганда пресловутых "вечных ценностей". Как Ревность - она не хуже Жадности знает, как скупы и расчётливы люди, не хуже Гордыни - как они спесивы, нередко на пустом месте. Даже его веры в смертных не хватало, чтобы отрицать - многие из них хуже букашек, ведь даже насекомые не просто так существуют, они приносят пользу природе, входят в её естественный круговорот, а также отлично понимают, где их место, и не замахиваются выше, им не до того, срок их бытия короток, а успеть надо невероятно много, от опыления цветов до принесения потомства. Некоторые же человечки тупее и бессмысленнее любого жука... И Ревность достаточно хорошо видит, что они жаждут безраздельно владеть вниманием тех, кто им нравится, и готовы установить тотальную монополию и жестокий контроль над тем, как их избранник распоряжается своим телом. Её сила в том, чтобы тонко и внимательно подмечать такие вот слабости и гнильцу, не дающие смертным дышать. Они кричат, что ещё недавно так нежно обожаемый человек стал им противен только от того, что "сосался" с кем-то ещё или спал со многими, будто он от этого сразу портится, будто перележавшая на солнце рыба, и становится чужим. Дездемона не стала бы плохой женщиной, даже если бы и правда, как говорят, "изменила" Отелло. Можно подумать, это бы дало ему право на её убийство! Он же любил её, дорожил ей как человеком, так какого же чёрта он смог применить насилие к своему чудесному сокровищу, к этой нежной жемчужине?! Хотя, конечно, учитывая времена, когда Шекспир писал... И всё равно в голове у Гнева это не укладывалось. Ну, не глупо ли? Они сами себя лишают огромного количества радостей. Нет, верность кому-то одному, безусловно, дело хорошее, но лишь когда она добровольная. Форматы отношений бывают очень разные, и для каждого приемлемо что-то своё. Гнев бы не хотел, чтобы его эмоции, симпатии и влечения ограничили кем-то или чем-то одним, это угнетало бы его, как удавка-гаррота на горле. Он бы не смог выбрать и погрузился бы в тоску, перестал бы вообще с кем-то встречаться, погас бы. У него было, что подарить многим, и ему нравилось сохранять многогранность и разнообразие отношений и знакомств. Замкнуть свой мир на единственной личности - значит, лишить себя этого самого мира, а на такое он никогда и ни за что не пойдёт. Поэтому Гневу сложно было хоть что-то сказать Ревности, посоветовать ей, как и куда измениться к лучшему. Если бы он был человеком - почти наверняка угодил бы в число тех отцов, с которых государство вытрясает алименты насильно. У него нет права читать ей нотации, останавливать и как-то ругать. Да Гнев и не был в настроении снова ссориться, ведь, хотя он и получает энергию от подобных вещей, он не будет нарочно использовать для этого члена семьи, доводя её до белого каления, чтобы самому стать сильнее.
Теперь, немного отойдя от произошедшего, успокоившись, он снова мысленно подметил, как хороша эта её оболочка. Восхитительная красота. Впрочем, Ревность нравилась ему любой, у неё прослеживались его черты в стремлении соблазнять и притягивать взоры, маня запретным плодом, но допуская не так уж и многих счастливцев. Её энергия воздействовала на него, и Гнева уже влекло овладеть ею в самом банальном и земном из смыслов, не исключено, что даже немного грубо. Поиграть с ней в эти странные развлечения смертных с бондажем, условным доминированием и добровольным подчинением. На её запястья отлично бы легли пламенные цепи, поднимая руки над головой, а очертания груди под одеждой казались созданными для его рук. Можно было бы расслабиться и насладиться друг другом... Но, тряхнув головой, Гнев отогнал наваждение. Секс снова ассоциировался у него с болью и позором, с чем-то грязным и низменным. Воспоминания из прошлого мрачной тенью довлели над ним, и он боялся повторения, как боялся и того, что сам невольно выступит в роли насильника, не заметив вовремя грань и перейдя за неё. Он не настолько в этом нуждается, чтобы рисковать. И у него теперь уже вовсе не столько необузданной первозданной силы, чтобы сокрушить преграду из колебаний и мрачных мыслей. И вообще - лучше не рассуждать на эту тему даже про себя, растравливая душу и нагоняя тлен. Их колодец и без того захватывал его в плен чересчур часто и надолго.
- Я рад, что ты теперь снова в порядке. Признаюсь, я испугался за тебя... - Гнев проговорил это вполголоса, немного сдавленно, словно выталкивать слова наружу давалось ему лишь с большими усилиями. - Расскажи, как ты живёшь? Что у тебя нового?
Проклятье, звучит как беседа с малознакомым соседом, состоящая из донельзя избитых общих фраз. Гнев ощущал себя не в своей тарелке, опасаясь снова получить отторжение дочери. Её мнение о нём имело для него гораздо более весомое значение, чем это выглядело на первый взгляд. Гнев искал способ поладить с ней - и не знал, как. Их реальности всё же довольно разные, и он не был уверен, что есть точки соприкосновения.
[icon]http://s5.uploads.ru/t/kuZ3M.jpg[/icon]
Неловкое молчание воцарилось в заброшенном отеле, слышны были лишь пение птиц и шелест листьев в лежащих вокруг лесах. Мысли Ревности улетучились куда-то в прошлое, в те времена, когда она билась рядом с отцом, когда вместе с ним и теми, на чьей стороне они находились - ну, в основном, сторону выбирал Гнев, а Ревность просто добавляла жару, - пьянствовали на пирах и подобных мероприятиях. Куда все это ушло? Куда пропало то самое "золотое время", и что послужило началом разлада в их семейных отношениях? Ревность не знала, ну или просто не помнила этого.
Да, она очень хотела вновь воссоединиться с отцом. Но как это теперь сделать, когда они настолько разные. Дискордия, откровенно говоря, чувствовала себя не нужной Гневу. Но тогда зачем он сейчас появился, так еще и спас неудачницу-дочь от бандитов. Очень много вопросов, которые Ревность хотела задать, но что-то ее останавливало, что-то не давало ей даже открыть рот. Боязнь потерять отца совсем? Или страх услышать то, чего вообще не хотелось знать? А может Ревность вообще просто боялась показать себя мягкой перед Гневом? Пожалуй, на эти вопросы, возможно, не знала ответа даже сама Дискордия, а может и знала, но не хотела признаваться сама себе. Она никому и никогда не открывалась, даже если и было бы, что открыть.
Задумавшись, Дискордия допила свой бокал мартини и поспешила обновить его, что бы разбавить тишину хоть алкоголем.
Она подняла взгляд на отца. Огненный Гнев до сих пор доводил ее до мурашек одним своим видом. Аура, внешность, влияние, все это перемешивалось и давало некий пламенный эликсир, который пробовать даже немного страшно, потому что буря просто феноменально огненных и яростных эмоций и желаний захлестнет тебя с головой.
Гнев возбуждал Ревность во всех смыслах. Как воитель и победитель, ведь Дискордия обожала сражения и победы. Как лидер, ведь Гнев некогда мог спокойно повести за собой многий. Как мужчина. Дискордия все-таки была из плоти, а людские забавы, завязанные на физических соприкосновениях, доставляли девушке удовольствие. Только вот к себе она подпускала кране редко кого-то. Если Ревность думала о Гневе в таком плане, то она ощущала некоторого рода покалывание в области между ног и от этого заводилась еще сильнее. Скажете: "Фу, инцест". Нет, у Чувств такого понятия просто нет. Ведь все Воплощенные являются в той или иной степени родственниками.
Вопросы Гнева даже заставили Ревность улыбнуться. Нет ничего банальнее, даже глупее, в этой ситуации спросить что-то подобное. Вывалить все сразу или поиграть по его правилам? Ревность ненавидела ходить вокруг да около в подобных ситуациях, лукавство и извороты, а так же подыгрывание нужны были для ее рода деятельности, но не для общения с отцом.
- Ты и сам видел, как мои дела. Попалась в лапы бандитам, как самая настоящая дура, - на самом деле Ревность прекрасно понимала, что ее задница обязана Гневу. И этот долг она вернет. Обязательно.
- А если говорить про жизнь в целом. С твоего концерта ничего не изменилось. Бизнес, клиенты и заказы. Собственно и все, - Дискордия сомневалась, что подробности про ее бизнес нужны Гневу. Но для чего-то он точно заявился в ее логово: разговор или дело.
- Как ты оказался здесь? Ты хотел со мной поговорить? - Ревность почувствовала себя чуть более спокойно. Она расслабленно уселась в кресле, закинув одну ногу на другую и переложив бокал с напитком в левую руку. Время экшена прошло, настал час бесед и разъяснений. Возможно, это именно то, чего не хватало этой парочке, а может и нет. Время покажет.
[icon]https://d.radikal.ru/d38/1905/c8/ec4452a15533.jpg[/icon]
С самого начала у них всё складывалось сложно, неоднозначно, а иногда и тяжело. Порой они переставали общаться надолго, в другие моменты - ссорились так, что всем остальным приходилось прятаться и ждать, пока гроза и буря минуют. Гнев был бы и рад дать ей больше, разделить с ней свои стремления и чаяния, вот только Ревность часто не брала, предпочитая идти своим путём, порой абсолютно вразрез со всеми убеждениями и мнениями отца, и ему казалось, что она абсолютно плюёт и на то, что он там думает, и на него самого. Ревность словно бы, напротив, вызывающе подчёркивала, как у неё всё прекрасно без него, и как она отлично живёт, не считаясь вообще ни с чем из того, что он из раза в раз тщился ей втолковать. Резкий и вспыльчивый, Гнев слишком часто выходил из себя и устраивал скандал и разнос прежде, чем ему удавалось хоть немного объяснить ей, почему для него до такой степени важно то или другое. Он показывал ей пример, очень старался, но она, похоже, видела во всех его поступках вовсе не то, что он в действительности в них вкладывал, и выводы делала соответствующие. Это было обидно, больно, и вовсе не улучшало их отношения. Но продолжать в том же духе Гнев не планировал. Вот, были и положительные стороны в том, что жизнь отчасти его подуспокоила и обтесала самые острые углы характера. Он стал гораздо терпимее относиться ко многим вещам. Гнев чаще ругался на неё или с ней, чем хвалил и говорил, что счастлив её видеть. Какой ещё могла получиться девочка, которую родной отец так часто заставлял разбираться в неоднозначных и даже опасных вещах самой? Это точно их с Любовью недосмотр - та вообще предпочитала проводить время с кем угодно, только не с дочерью. Нанять для воплощения сиделку и воспитательницу, мягко выражаясь, проблематично.
- Я никогда не хотел, чтобы с тобой случилась беда. И у меня не всегда получалось тебя спасти, я знаю. Мне очень стыдно перед тобой за это, - Гнев на секунду закусил нижнюю губу, собираясь с духом, чтобы продолжать. - Я часто отсутствовал, когда ты нуждалась во мне больше всего, и, даже когда мы встречались, ты редко получала, что ожидала. Возможно, мы мало друг друга понимаем и живём в разных мирах, но, пожалуйста, не забывай, что можешь обратиться ко мне за поддержкой в любой момент. Я обещаю, что постараюсь тебя услышать.
Возможно, запоздалое предложение, да и раскаяние задержалось на несколько сотен, а то и тысяч лет. Но, тем не менее, Гнев, как и обычно, выложил Ревности всё напрямую, без обиняков и недомолвок. Выразил подлинные переживания, извлёк их из глубин сердца, где, обижаясь и сердясь на неё, усердно игнорировал, как король - занозу в пятке на званом балу. Из обид не всходят сладкие плоды, такое семя вырастает только во всё большие обиды и поводы для новых стычек и срывов. Он Гнев, но не дурак, чтобы вообще ничему не учиться и не распознавать грабли, на которые уже наступал.
- И у меня есть для тебя подарок, милая.
Он уже довольно давно делал подарки чуть ли не всем подряд, но не Ревности, и это как-то неправильно. Пора исправляться, благо, удобный шанс подвернулся. Гнев щёлкнул пальцами, высекая багровую искру. Та взлетела в воздух, распахивая яркие сочно-красные, с роскошными жёлтыми, оранжевыми и сиреневыми разводами, крылья. Крупная, величиной с ладонь, бабочка села на волосы Ревности, запустила в них лапки и превратилась в заколку, сверкающую чище, чем если бы состояла из самых дорогих самоцветов Земли. В спектре, доступном воплощениям, она выглядела затмевающей все земные побрякушки, лучилась собственным внутренним светом, живым, дышащим огнём, добровольно принявшим Ревность как новую хозяйку, словно вот-вот вспорхнёт. Бабочка щетинилась и скрытой угрозой для всякого, кто рискнёт причинить её госпоже вред. В ней был потенциал для того, чтобы устроить настоящий пожар или впиться врагу в глаза. А, может быть, и насквозь прожечь, вонзаясь заодно и в сердце. Всё, что исходило от Гнева, традиционно имело тайную или явную функцию оружия и могло применяться в бою. И, поскольку он был защитником воплощений, для Ревности это шло по умолчанию, ей ни к чему вникать в тонкости, бабочка включится автоматически. А ещё он сделал её ударопрочной и жаростойкой, способной выдержать и удар молнии, и швыряние в стену, и падение с высоты небоскрёба. После инцидента с Ненавистью Гнев не мог не учесть всё.
- Ты можешь носить её так или сделать брошь и приколоть к платью. Её устройство позволяет её менять туда и обратно. А, если подобные украшения не в твоём вкусе, ты вправе её продать, она наверняка будет дорого стоить, для людей это настоящие полновесные рубины, аметисты и золото... Это твоё имущество, и ты, конечно, вольна передарить его тоже. Я вовсе не буду против... Всё, что произойдёт с этой бабочкой дальше - твоё дело, родная.
Гнев надеялся, что Ревность не откажется и не вернёт безделушку прямо сейчас. Как знать, может, её раздражают его наивные подарки. Она же, что называется, гордая и самостоятельная, и это отнюдь не ирония, а констатация реальности. Чересчур взрослая девочка ведь, чтобы цепляться за папу.
[icon]http://s3.uploads.ru/t/gQNv0.jpg[/icon]
Ревность внимательно слушала отца и, практически, впитывала его слова. Возможно это тот диалог, которого она так долго ждала, но каждый раз те или иные обстоятельства не давали ему совершиться. Только что именно это было? Раскаяние? Искренность? Извинения? Где-то на подсознательном уровне Дискордия все равно продолжала думать, что ничем хорошим этот разговор не закончится. Либо один, либо вторая скажет что-то не так, выскажет свое мнение, которое будет кардинально отличаться, да и все пойдет так, как обычно шло при встречах отца и дочери.
- Я вполне самостоятельная персона, и ты это знаешь. Но ты прав в том, что тебя не было рядом, когда нужен был. Будет грубо, но я это скажу. Не вел себя как отец, ну, или делал это какими-то… странными способами. Хотя, надо признать, веселые и позитивные встречи были. И о них я вспоминаю с улыбкой, - Ревность тепло улыбнулась отцу, отпивая несколько глотков из бокала, - может сам тоже выпьешь?
От слова «подарок» из уст Гнева Эриду аж передернуло, словно ножом по сердцу. Она вспомнила ту несчастную саламандру. Первый подарок отца в ее первый день в этом мире. Именно он и послужил своеобразным «яблоком раздора» для этой парочки. Тогда Ревность была еще совсем ребенком, который запутался, ничего не понимал. Сейчас она другая личность. Знает ценность подаркам и для чего они делаются, да и вообще многие вещи воспринимает по-другому.
Радостная улыбка появилась на губах у дочери Гнева, когда бабочка поместилась в волосах. Она провела рукой по подарку, с искренней благодарностью смотря на отца.
- Подарки я теперь точно ценю, - чуть слышно пролепетала Ревность в бокал, который поднесла ко рту, чтобы осушить его до конца, а после продолжила уже в полный голос, - спасибо тебе большое. Она прекрасна и подойдет как к моим волосам, так и к одежде, - непринужденное подмигивание и звон стекла от ножки бокала, поставленного на столик, - да, это моя собственность. Но также это подарок. В подарки вкладывают частичку себя. Частичка тебя – ты сам. Частичка меня – часть тебя. Часть тебя, как сказано ранее, ты сам. Что мы имеем? Ты сам, равно ты сам. Следовательно, я не могу выкинуть тебя самого, - Ревность весело и громко рассмеялась, - прости, что-то я уж слишком загнула, - ей искренне хотелось разбавить всю серьезность и опасность сегодняшнего дня какой-нибудь нелепой шуткой или глупостью, но очень надеялась, что отец не решит, что дочь резко отупела, - я с этой бабочкой не расстанусь.
Недолго думая, Ревность встала со своего кресла и подсела рядом с отцом, бережно беря его руку в свои, обхватывая его ладонь и положив ее к себе на ногу, все так же держа своими ладошками.
- Гнев… Пап. Послушай. Мы с тобой разные. Это правда. Мы всегда такими были и, скорее всего, такими и останемся. Но мы есть и всегда были друг у друга. Пусть все Воплощенные – семья, но нас связывает нечто большее, потому что я твоя дочь. Как бы больно ты ни сделал мне, как бы больно я ни сделала тебе… Всегда мы должны найти способ решить эти проблемы, - Ревность сама обалдела от слов, которые сейчас говорила. Она даже не помнила, когда в последний раз была настолько искренняя и нежная. Ее глаза не отрывались от глаз Гнева. Говорят, что глаза – зеркало души, возможно, в этот момент Ревность надеялась, что ее отец увидит подтверждение этой искренности в глазах.
- Всякого хватало и в твоей и в моей жизни. Только у тебя были те, кто поддерживал. Я же большую часть времени была одна. Не спорю, это мой выбор. Но давай постараемся сделать так, что мы реально будем друг у друга? Вне зависимости от того, до конца или нет понимаем один другого. И постараемся больше понимать друг друга. Именно понимать, а если все будет очень хорошо, то и до принятия дело тоже дойдет, - Дискордия совершенно искренне хотела наконец-то уладить все конфликты с отцом. Было грустно, что это начало происходить только после того, как она чуть не погибла, но лучше поздно, чем никогда. Было интересно узнать, ожидал ли Гнев, что его дочь способна на такие добрые и искренние речи. Ведь сама Ревность не припомнит, когда ее так «пропирало» в последний раз.
Поддаваясь моменту, Гнев порывисто и крепко обнял Ревность, вдохнул запах её волос, мягко погладил по спине. Он вспомнил, как радовался появлению на свет этой девочки, как радовался всегда прибавлениям в семье. Гневу всегда хотелось, чтобы воплощений было как можно больше, самых разных, даже если такая картина мира и кажется чрезмерно пёстрой и аляповатой. Гнев жаждал всё больше и больше ярких красок, вспышек, насыщенных событий, за которыми не успеваешь. Это будоражило кровь и заставляло вспомнить, что значит спешить и почему оно не всегда плохо, как утверждают многочисленные поговорки. Для него каждый был важным элементом огромной Вселенной. Необходимым и полезным звеном единой цепи. У каждого своё предназначение, и не играет роли, следует ли воплощение ему охотно или извивается и юлит в тщетных попытках избежать. Оно всё равно заставляет каждого себя выполнять, и это хорошо. Иначе их существование было бы напрасным и бесцельным топтанием на месте, глупой и неудачной шуткой мироздания.
- Я всегда готов защитить тебя, родная, вне зависимости от того, как я злюсь. И мне никогда не всё равно. Прости, если плохо могу донести это до тебя.
А вот теперь им всё-таки предстоит провести один не самый приятный разговор, который они и без того долго откладывали. Гнев молчал, потому что изрядно сомневался в способности дочери хоть немного проникнуться его словами. Но, в конце концов, ведь не попробуешь - не узнаешь, так что он рискнёт, надеясь, что едва начинающее возникать между ними шаткое взаимопонимание не обрушится повторно.
- Я не уверен, что могу извиниться за произошедшее ранее, потому что виноватым себя не чувствую и поступил бы точно так же снова, не упоминая уже того, что у меня тогда не было никакого выбора, но своё поведение объяснить хотел бы, - не без усилия над собой начал Гнев. - Чтобы такие... Инциденты не повторялись. Мне очень важны эти концерты и их репутация, и я боялся, что люди от смешанного воздействия наших энергий начнут ссориться и драться, что их настроение будет испорчено, а то и жертвами кончится. Совершенно недопустимо, чтобы кто-то попал оттуда в больницу, это позор для меня и моих друзей. Я переживаю, что тогда наша группа больше не сможет выступать. Конечно, они люди, и однажды их музыкальная карьера всё равно прекратится, но я очень не хочу, чтобы это было так, потому что они дороги мне. Я могу попробовать снова в другой стране, где обо мне ничего не слышали в этой эпохе, или подождать сотню-другую лет, пока дурная слава сгладится, и обо мне забудут, но для них этот шанс, возможно, единственный, - Гнев распалился, в его глазах сверкало неподдельное и глубокое восхищение каждым участником группы, а, кроме того, его переполняла нежность к ним. - Я был обязан любой ценой защитить их всех и этот шанс. Кроме того, люди, что пришли на наше выступление, доверились мне, тому, что у нас безопасно, или, по крайней мере, не хуже, чем на любом рок-концерте, в некотором смысле я воспринимаю всех, кто покупает билеты, тоже как моих людей, - на полном серьёзе и уже даже без улыбки продолжал он. - Они пришли послушать музыку, расслабиться, а, может быть, наоборот, зарядиться бодростью и стремлением к борьбе с обстоятельствами за своё благополучие. Большая часть моих песен так или иначе об этом. Я пишу их сам, думая о тех, кто поддерживает нас. Иногда вспоминаю обо всех моих избранниках, включая тех, кто умер ещё до новой эры... Я смотрю на тех, кого мы увлекли, и вижу, что не зря сражался за них. Для меня чудовищно и неправильно позволить им страдать по моей вине, прямой или косвенной. Я и так не могу совсем ограничить рождение моей эмоции в них, но стараюсь, чтобы она мучила их как можно меньше. Сдерживаюсь изо всех сил, чтобы не расплескать её так, чтобы они в ней утонули, и регулирую, внимательно наблюдая за публикой после каждой песни. И я не мог прервать концерт, чтобы пойти за тобой или хотя бы объяснить, зачем и почему я так поступил. Ребята настроились играть, а публика заплатила деньги. После же я просто решил тебе не мешать, ты ушла очень недовольной.
Он всем видом выражал стремление отвечать на любые вопросы, пока Ревность не оценит события с его стороны. Гнев не мог взять в толк, отчего эта девочка так часто бывала невыносимо, непробиваемо упрямой. Но, возможно, он просто не находил правильных аргументов, а, вспылив, вообще соображать чуть ли не не полностью прекращал. Тем не менее, он не сдаётся и всё ещё тянется к ней, чтобы поладить. Увы, он не умеет и не желает учиться делать что-то в угоду другим и подстраиваться под них до такой степени, чтобы это отразилось на качествах его личности, даже если это возлюбленный или родная дочь. Единственный, чьё уважение Гнев хотел заслуживать - это Джей, но и ради него Гнев не превратится в удобного пай-мальчика. Нет, ни за что, ни в коем случае. Если бы Ревность не была так близка ему, он бы не стал так раскрываться и выворачиваться наизнанку перед ней. Мол, не принимает - её проблемы. Но они уже убедились, что им лучше разобраться, как быть семьёй не только по названию, иначе раз за разом выходило худо. Гневу это надоело, и ей, похоже, тоже.
- Вы бы все научились предупреждать меня заранее, что ли, - вдруг весело улыбнулся Гнев. - Внутренняя кухня мероприятий, рассчитанных на работу с народом, не так проста, график порой расписан чуть ли не посекундно... А вы просто берёте и влезаете. Порой у меня возникает подозрение, что чуть ли не каждое воплощение, едва ли не сразу, как узнает о том, что я занимаюсь подобным, начинает полагать своим долгом непременно прийти и что-нибудь вычудить.
Одних он встречал с восторгом, других выпроваживал за плохое поведение - ну, не лично, разумеется, охрану вызывал. И всё гадал, что они так лезут, намазано ли им мёдом, или как. И догадаться о том, что Гневу хорошо бы заранее знать, чтобы подстроить мероприятие под них хоть чуть-чуть, и не приходилось перекраивать всё прямо на ходу, видимо, сложно. И ладно бы у него это была одноразовая блажь, которая быстро выветрится, но нет, он собирался продолжать, сколько получится, выкладываясь до капли. Он пел - для смертных и для себя, для воплощений и ни для кого. Оно само рвалось наружу. Не хотело оставаться взаперти.
[icon]http://s8.uploads.ru/t/L3TYj.jpg[/icon]
Вы здесь » What do you feel? » Earth (Anno Domini) » [личный] Родители — это кости, на которых их дети точат зубы
