Переход между Чертогами всегда напоминал Гневу одновременно ярчайший свет и густейшую тьму. Людям такое сочетание недоступно. Они до прискорбия бинарно устроены, у них есть или первое, или второе, но никогда не вместе, не одно и то же. Лето не бывает зимой, день не бывает ночью, птица - рыбой, волк - ягнёнком. Каннибал ни в коем случае не окажется щедрым, отзывчивым и благородным, вор - храбрым и честным. А ведь это лишь вопрос точки зрения, отношения, пропускной способности души. Места и эпохи обитания, полученного воспитания. Всяк постигает исключительно то, что для его рассудка приемлемо. По сути, их видение мира изрядно ограничено. Однажды Гнев любопытства ради смоделировал своё восприятие под человеческий шаблон - и ему сразу почудилось, будто он стал калекой на искусственном кормлении безвкусными, но теоретически полезными смесями, передвигающимся исключительно благодаря помощи доктора или членов семьи. Он не понимал, как они так ходят, как общаются, как дышат. Это же неудобно, телесная форма - всё равно что натирающая одежда из жёсткой ткани и не по размеру! Зато он перестал дивиться тому, какие они неуклюжие и медлительные. Волоча такую мясную тушу, начинённую костями и всякой требухой, они ещё неплохо справляются... Хуже всего Гнев смирялся с потребностью спать. Вот это издевательство показалось ему запредельным, непостижимым, изобретённым в качестве средства изощрённой пытки. И ладно ему, бессмертному, а людям-то ежедневно тратить по несколько часов своих куцых жалких жизняшек! И вообще - что такое даже их максимум? Сотня лет пролетает так стремительно - глазом моргнуть не успеваешь. Для него ещё начало знакомства - а они уже загибаются от старости или болезни! Нет, люди устроены нелепо и непрактично, этакая черновая модель. Увы, идею то ли забросили, то ли до сих пор не сообразили, как улучшить. Они и вовсе банальной ерунды, вроде того, чтобы придумать себе новый дом, когда старый надоедает, или усилием воли поменять пейзаж за окном, не могут. Регулярно проблемы с жильём, поиск угла покомфортнее. И разнести всё внутри, а спустя всего час воссоздать - для них непозволительное расточительство имущества. Скука, право слово. Интересно, им в наказание дана такая пищевая база? Приходится всё равно взаимодействовать с говорящими прямоходящими животными. Ему нравилось наблюдать, как они не ладят между собой даже по элементарным поводам, придираются даже к мелочам и вылепливают из них причины для полноценной вражды с насилием и кровопролитием на многие года, а то и века. Это подтверждало его теорию о том, что люди и воплощения не просто чересчур разные, но и почти не имеют точек соприкосновения. Гнев и не скрывал от остальных своё презрение к коренному разумному - хотя он бы сказал, что псевдоразумному, - населению Земли.
Но кое-что в них было воистину ошеломляюще прекрасным. Эта их иррациональная, нелогичная, наивная вера в хорошее будущее. Не обладая ничем выдающимся и на самом деле полезным, кроме своих переживаний, и те - не им полезны, не располагая ни особыми знаниями, ни талантами, они сохраняли крупицы какого-то оптимизма. Неужели так страшно сдаться и умереть? Это для воплощений лишь перевалочный пункт, у людей же, наверно, всё завершается насовсем... И ни слёз, ни разочарований, ни потерь, ни испытаний. Ничего. Их не запомнят. Так зачем же сопротивляться неизбежному? Позволить себе опускаться к затянутому илом дну. Не цепляться за тех, кого знаешь, они заменят тебя, усопшего, с той же лёгкостью, что и увядшие цветы в вазе. Даже те, кто клялся в вечной дружбе или любви. Миллионы таких же и внимания не обратят, что ты лёг в могилу.
Само собой понятно, что Гнев вовсе не считал зазорным развлекаться за человеческий счёт. Должна же от копошащихся по всей поверхности планеты муравьишек быть польза! Он и давил их как злой мальчишка - пойманных в саду и выпущенных на столешницу жуков, переживая ничуть не сильнее означенного мальчишки. А с чего бы? Они плодятся со скоростью звука! Сдохнут нынешние - народятся следующие. С его стороны это вовсе не высокомерие, а констатация факта - для воплощений же рождение нового было событием тысячелетия. А люди не ценят преимуществ своей натуры, обусловленных, как ни иронично, именно коротким сроком жизни и прочими недостатками. Людям надо впихнуть всё в куцый клочок отведённого им века.
Тем не менее, планы Гнева редко претворялись в жизнь, если он брался за них без хорошей команды. За этим он и отправился к Любви. Она уловит его появление в Чертогах, даже находясь внизу, среди людей. Каждое воплощение - со своим набором привычек и капризов. Некоторые и вовсе безвылазно на Земле торчат, в Чертоги заглядывая, только если на них кто-то покушается, либо при перерождении. Есть те, кому ещё не надоело рядиться в чужие перья и выдавать себя за смертных. Есть и другие - помогающие искренне и бескорыстно. Гневу было в целом безразлично, пусть каждый тешится в меру своей испорченности.
Гости видели в покоях далеко не всегда то же, что хозяева, и каждый видел нечто личное. Гневу на сей раз выпала цветущая сакура и прячущаяся между деревьев, укрытая их сенью, как дополнительной крышей, пагода. Какая-то слишком низкая, Гнев всегда полагал, что они гораздо выше. Или это стволы и кроны сакур великанами вымахали? Красное пятно среди нежно-розового. Расслабляющий, умиротворяющий пейзаж. Вот уж не считал Гнев себя склонным к лирическому созерцанию красот.
- Хозяюшка! Дома ли ты?! - пытаясь стряхнуть с себя пленительное наваждение, окликнул он.
Это что за шум? Где-то в округе ещё и река бежит? Ну, точно покои для медитации и релаксации. И из каких закромов воображения Любовь это почерпнула? Или он почерпнул? Да, они строили - слово неподходящее, но трудно выразиться точнее, когда речь о неописуемом, - Чертоги, но не до конца освоили технические тонкости процесса. Они знали как, но почему конкретно так - ускользало сквозь пальцы, показывало язык и длинный нос, выводило из себя. Они не лучше дураков, собирающих машину по инструкции, ориентируясь лишь на картинки, так как текст составлен иероглифами, а они не обучались такому виду письменности.

[icon]https://forumstatic.ru/files/0019/ab/95/78157.jpg[/icon]
[sign][/sign]

Любовь в своём репертуаре... Интересно даже, эта заезженная пластинка флирта ради флирта и томного мурлыканья у неё хоть когда-нибудь меняется? Гнев только хмыкнул, глядя на её старания. Она была прекрасна, и он получал настоящее эстетическое удовольствие, глядя на её причёску, плечи, изгиб шеи. Как-то так, вероятно, и легендарный Пигмалион взирал на объект своих ночных грёз, на вышедшую из-под его резца богиню - Галатею. Какая прекрасная сказка об ожившей мечте! Ведь и Любовь кажется такой же неприступной, как не способная ответить взаимностью белоснежная скульптура из слоновой кости, даром что стоит совсем рядом, руку протяни. А, впрочем, Гнев и протянул - чтобы, затаив дыхание, погладить её по щеке. Хотелось бы... Нет, совершенно не хотелось бы знать, насколько ослом он выглядит, когда ведёт себя так. А, впрочем, разве это важно? Унизительно, конечно, быть частью той бесконечно длинной свиты, что вечно увивается вокруг неё, хоть взять и перебить их всех из ревности. Но он же не один из глупых земных собственников, полагающих, что можно взять другого человека, красивую, умную, талантливую женщину, и превратить в элемент декора своих апартаментов, вроде золотой лепнины на стене или мягких подушек из опочивальни. В лучшем случае, в дрессированнную собачку, принимающей еду только из рук хозяина. Это они обожают применять повсеместно мерзкое эгоистичное слово "принадлежать". Живые существа не могут, не должны принадлежать друг другу!
А Гнев стеснялся. Обычно у него не было проблем с нарушением чужих личных границ, он вторгался к кому желал и как желал, но не в этом случае. Бесстрашный перед любой опасностью Гнев по-настоящему боялся поссориться с Любовью... Не рассчитывая ни на что, притворяясь независимым и разыгрывая свою типичную наглость, он очень трепетно реагировал на её малейшее беспокойство. Как же так вышло, что он подпал под эти чары, даже отлично понимая принцип их работы? Вероятно, не особенно-то и стремился сопротивляться... Ведь любить весьма приятно. Он не испытывал недостатка в душевном жаре, но и считал, что слишком много огня не бывает. Кто согреет её лучше, чем он? Она была во всём, что он видел вокруг себя, потому что Гнев был искренне влюблён в жизнь. Закат над морем, похожий на тонущий пожар, отражающийся от воды и полыхающий вдвойне ярче. Пение девочек, собирающих букеты и плетущих венки. Бескрайние поля, засеянные пшеницей, шелестящей на ветру, что-то шепчущей, если прислушаться. Без Любви Гнев не ведал ни умиротворения, ни счастья. Только благодаря ей он мог иногда остановиться и подумать. Тогда ему переставало хватать одного сердца, чтобы вместить всё. Если она откажет ему в праве посещать её, лишит своего общества, вырвет из него всё, чему он научился с её помощью и теперь весьма недурно владел, хотя тонкости до сих пор продолжал постигать... Наверно, подобное его разобьёт вдребезги. Он превратится в неуправляемого монстра, ведомого лишь жаждой разрушения и убийства. В этом и состоит суть сильнейшего гнева без примеси положительных эмоций. Любовь в самом что ни на есть буквальном смысле делала его лучше. Вот почему он смотрел на неё как на свою персональную святыню, как на высшую точку любых своих стремлений. Он нуждался в самом духе состояния влюблённости, в процессе ради процесса. Она захватила его целиком, и, хотя это заставляло его занимать довольно невыгодное и незавидное положение перед ней - он даже пробовать избавляться от опутавших его нитей не собирался. Свобода, которой он добился бы, чересчур смахивала на отверженность и бессмыслие. Гнев представлял себе, как она с кем-то другим высмеивает эту его щенячью верность и широко открытые глаза, но и это ничуть не помогало. Он допускал, что она выберет поступить так, и заранее прощал её.
- Ты абсолютно права, дорогая. Я соскучился, - не изворачиваясь, выложил Гнев чистую правду. Того, что торчит из него, как заячьи уши из кустов, не скроешь всё равно. - Но, как ты правильно догадалась, я пришёл не только поэтому. Тебе нравится Эллада? Оливки, храмов больше, чем лавок, и почти столько же, сколько жилых домов, а ещё, куда ни плюнь - или раб, или торговец, или актёр... Так вот, к чему я об этом. Там у одного из местных царей жена появилась, красавица редкостная. Это странно, потому что сам он выглядит как ходячий грех, прямо бери и устрашай им местных верующих... Вернее, сочетание грехов тупости и вожделения. Не представляю, как она за него такого вышла... Без тебя не обошлось, но, сдаётся мне, ошибочка вышла. Давай исправим её? Я даже кандидата на замену подыскал. Есть один юноша, его зовут Парис. Выглядит как сам Феб, спустившийся к своим смертным чадам. Всем пригож, не то, что этот бородатый сластолюбец... Как насчёт ему поехать и соблазнить скучающую даму? Не оставлять же её постельной грелкой мужлана!
Гнев так хорошо изображал переживания, словно и впрямь вошёл в ситуацию Елены и сам не прошёл мимо её чарующих достоинств. И то сказать, царица не придерживалась обетов воздержания и, похоже, как богиня Персефона, жила в убеждении, что, мол, не поймана - не развратница и прелюбодейка. Вкус на самцов она, впрочем, проявляла отменный... Да, ухажёров она постоянно встречала хоть отбавляй. Гнев даже задавался вопросом, не является ли Елена одной из многочисленных земных избранниц Любви... И он вполне производил впечатление увлечённого ею молодого придворного шалопая, недавно достигшего пубертатного возраста и начавшего пробовать вкус женских ласк. Но... Можно было поспорить на стадо лучших племенных быков или всё содержимое королевских сокровищниц против ломаного медного гроша, что вовсе нет, Гнев гнушался смертными в плане тесного физического контакта с ними, для него они были как кривые и косые детские рисунки палочкой на песке, сохраняющиеся лишь до ближайшего прилива. Он охотно болтал с людьми о том, о сём, мог по-барски кинуть им что-нибудь, ему безделушка, им - кому магический артефакт, а кому возможность до старости гулять безбедно. Так можно кота погладить или попугайчика накормить. Однако, тем взаимодействие Гнева с убогими и примитивными зверушками ограничивалось... Тысяча проклятий, никто и никогда не займёт пьедестал, целиком отведённый Любви, все остальные не то, что не сравнятся, но даже и не приблизится к ней! Воплощения - ещё куда ни шло, но точно не людишки! Однако же, Елена точно его чем-то зацепила. Подкуп также исключался. Гнев высокомерно презирал всё, что для человечков служило причиной раздоров, воровства и перерезанием глоток даже родственникам. Никакая смертная женщина не преподнесла бы ему того, что и в самом деле пригодилось бы. Разве что энергию... Но ею-то делиться как раз и не спешили, а, когда ловили его на том, что он забрал сам - орали и заламывали руки, словно их обокрали, да изнасиловали вдобавок, хотя эмоции - быстро восстанавливающийся ресурс, а их злость лишь подпитывала его дополнительно. Большинство, однако, не замечало даже прямых признаков, наоборот, их вполне устраивало, когда часть чувств притуплялась. Накал переживаний легко выматывал этих слабых и податливых на всякое внушение созданий. Над ними и посмеяться-то не выйдет, мелко и гнусно над калеками смеяться. Впору сострадательно качать головой.

[icon]https://forumstatic.ru/files/0019/ab/95/78157.jpg[/icon]
[sign][/sign]

Для воплощений взаимность - отнюдь не секс с поцелуями, не вздохи на скамейке в увитой цветочными гирляндами беседке, не стихи под луной о том, как хочешь, чтобы бессердечная пассия хоть на минутку вышла на балкон и показала шёлковое исподнее, стройные ножки, руки алебастровой белизны и нежное светлое личико. Тупое слюноотделение и обмен жидкостями. Они могут сосаться, как проклятые, и, в то же время, испытывать глубочайшую взаимную ненависть. Близость ничего им не стоит. Фу, как же это пакостно, он на грани того, чтобы его вырвало... Выставление себя напоказ, трущиеся тела, взвизгивания и стоны, рвущаяся девственность, жар и пот. Не ради соития сущностей, просто удовлетворяясь друг об друга. Даже имена у партнёров порой и то не спрашивают, а ведь им отдают самое сокровенное! Это же падение ниже некуда! Плодитесь и размножайтесь, букашки с длинными лапками и усиками. На что ещё вы годны? Нет, для высших созданий взаимное влечение - ни много ни мало как возможность заглянуть в чужую бесконечность. Увидеть в других глазах неисчислимое множество неведомых тебе миров. Окунуться в чьи-то грёзы и кошмары, отразиться и преломиться в миллиардах граней потустороннего магического кристалла. Стать над-сознанием, прозреть больше, чем было дано тебе, пока ты мыкался отдельно. Такая любовь доступна лишь единицам смертных, и от неё сходят с ума даже хуже, чем от грубой животной страсти. Мало кто из них может настолько возвыситься, чтобы полностью отречься от проявлений инстинктов, от банальной похоти, и вдохновляться одним лишь присутствием избранника рядом. Гнева раздражало толкаться локтями и пыхтеть в расфуфыренной что твои паяцы свите тысяч кавалеров Любви, индюков,  возомнивших себя павлинами и фламинго, тем более, что, мало смысля в вопросе, он не претендовал даже на звание лучшего из них. Гнев бы вызвал каждого из них на поединок, спровоцировал на приступ бурного недовольства и подверг самовоспламенению, если бы это решило проблему, но Любовь отыщет замену павшим раньше, чем он моргнёт. Он также старался подавлять в себе проявления ревности, не скатываться до площадной брани на неё или, тем паче, рукоприкладства, понимая, с кем имеет дело. Да, ему хотелось, чтобы она делилась сокровенным только с ним, он выходил из себя при одной мысли о том, что она показывает ещё кому-то те же самые восхитительные вещи. Если с тобой чем-то делятся - оно имеет настоящую ценность, только если ты единственный, кому предоставили доступ к этому, или, даже если не единственный - выбор осуществляется по строгим критериям и включает в себя далеко не всех подряд, кто показался сладеньким на физиономию, и чем больше народа через это прошло, тем дешевле оно становится. Поэтому Гнев никогда бы не дотронулся до Елены в таком смысле. Даже если она шедевр природы, вышедший из-под гениального резца и напоенный божественной амброзией - для него она всё равно что публичная урна. Любовь тоже подпускает к себе многих, и этот факт заставляет Гнева желать испепелить целый мир, положить человечество и все памятники его в пепел и золу. О, смотреть, как пламя миллиардов пожаров обволакивает всех и всё пылкими объятиями! Дышать ароматом сгорающих тел! Дорого бы он дал за то, чтобы осмелиться позволить себе подобное. Но ведь искренняя привязанность позволяет второму чувствовать себя свободным, не накладывает никаких обязательств. Не требует, а сама отдаёт... И, кроме того, любовь означает доверие. И, часто называя Любовь и вслух, и мысленно ветреной кокоткой и развратной обманщицей, Гнев, тем не менее, доверил бы ей всего себя, свою жизнь и будущее. В конце концов, доверие - не о том, насколько кто-то его заслуживает, а о том, способен ли ты сам его оказать, не рассуждая, кто чего достоин.
Предателя приняв, ты счастлив быть обманут, простить готов всё зло, что сделали тебе. И пусть грехи его тебя с собой потянут, ты рад идти за ним, смеясь в лицо судьбе.
- Что же, добро пожаловать в царский дворец, - улыбнулся Гнев и щелчком пальцев эффектно распахнул заранее приготовленные Врата. Из них тут же пахнуло солнцем и зноем.

***

Елена действительно была хороша, хотя Гнев, для которого все смертные были почти на одно лицо, не без некоторого труда различавший мужчин и женщин, соответственно своей привычке общаться в основном с воплощениями, менявшими пол и внешность с той же лёгкостью, как смертные - причёску или сандалии, не мог бы поручиться, самая она прекрасная во всём мире или нет. А люди разве отличают, глядя, допустим, на свиней, какая из них привлекательнее? Нет, не специально обученные знатоки, а обычные, не занимающиеся скотоводством... Но даже он отметил белокурые локоны, водопадом ниспадавшие по её плечам и спине, и глубокие, выразительные синие глаза. Хотя, конечно, с Любовью она ни в малейшее сравнение не шла. Да и куда ей, эфемерному бутону нарцисса, чья прелесть так быстро и безвозвратно увянет. Лепестки опадут, почернеют и сморщатся. Самая коварная и двусмысленнная память - остаться в поколениях как лучшая из женщин, ведь ни у кого не будет возможности это проверить и оспорить подобный статус.
Она играла с маленькой девочкой, точнее, играла девочка, а Елена, как складывалось впечатление, просто терпела её присутствие. Судя по всему, перед ними была одна из тех молодых матерей, которые больше заняты собой, а также флиртом с симпатичными юношами, чем собственным ребёнком. А ведь эти мелкие суетливые и громкие создания всегда навязываются,  выгрызая положенный им кус внимания старших. Елена выглядела утомлённой вынужденным общением с дочерью. Её гримаса выражала прямо-таки вселенскую скуку. Ту самую, от которой мухи дохнут, а молоко сворачивается. Изнеженная, капризная, осознавшая свои неотразимые чары самка во всём соку. Слуги рады ублаготворить всякую её мимолётную блажь по одному движению нежного пальчика. Она подмяла под себя всех, даже муж наверняка на задних лапках с высунутым языком и умильными глазками прыгает. А почему бы ему не прыгать? Ему повезло, как баловню судьбы. Ха, с таким супругом и скромная, словно весталка, девушка начала бы гулять налево не реже раза в семь дней!
- По-моему, ей всё здесь надоело. Рекомендуется срочная перемена места, - иронически шепнул Гнев Любви, прячась в тени колонны.
Даже не надо сильно воздействовать на такую личность, чтобы совратить её. Гневу было бы омерзительно считать её партнёров, но он поспорил бы, что их число давно перевалило за десяток. И ничего зазорного Елена в подобном времяпрепровождении, похоже, не находила. У каждого, конечно, свои представления о нормальном досуге, но Гнев не понимал ни её, ни остальных смертных. Чувственные наслаждения проходили как-то мимо его восприятия. Это лишь от прикосновений Любви, даже беглых, он словно получал разряд статического электричества, ни с кем больше такое не срабатывало. И он полагал, что у людей есть что-нибудь своё, недоступное ему. Его разбирал интерес, но не до той степени, чтобы подойти к одному из них и прямо спросить. Это как если бы он стал зарабатывать на жизнь, подбирая медные монетки в сточных водах. Он, не нуждающийся ни в чём, что можно купить за деньги.

[sign]
[/sign][icon]https://forumstatic.ru/files/0019/ab/95/68185.jpg[/icon]

Гнев озорно улыбнулся, глядя на Любовь так, словно она являлась не просто богиней красоты для него, но и олицетворяла абсолютно все достоинства как обычных людей, так и гипотетических небожителей. Ну, куда уж там смертным, умоляю, не смешите его сандалии! Она явно заменяла ему солнце, звёзды и луну, их пропажу он бы даже и не заметил, оставайся Любовь рядом. Кому нужны пища, вода и кислород, если есть она? Он в самом буквальном смысле даже дышать порой забывал, пока не спохватывался, что не может выставить себя настолько безмозглым и невменяемым обожателем, вроде тех записных волокит, которые даже и после сотни отказов девушки не успокаиваются, уверенные, что её можно добиться, достаточно лишь покупать подарки подороже, постоянно показываться на глаза и не останавливаться. Его восприятие затуманивали звуки её голоса, взгляды и жесты, было крайне сложно переключить внимание на что-то другое. Наверно, одной лишь энергией, полученной от него за минуту, Любовь могла бы прожить год. При взгляде на неё почему-то возникали ассоциации с вишней в цвету, с абрикосово-жёлтой мускусной розой и с журчанием первых весенних ручьёв, она сама - как обещание будущего, обновление природы, вечная молодость и свежесть. Без неё мира не будет, даже если формально всё останется на прежнем месте, и люди продолжат спешить по своим делам, времена года не прекратят сменяться, а небо останется всё таким же голубым. Даже когда они подолгу не виделись, он сберегал память о её аромате. Что-то в ней смягчало его, помогало не дойти до состояния необузданной, неистовой, безудержной стихии, не раздумывая и не щадя сметающей абсолютно всё, до чего дотянется. А он вполне мог бы, ему не впервой было бы окунать мир вокруг себя в хаос пламени. Это чувство не могло существовать долго, его нельзя было назвать ни правильным, ни здоровым - вероятно, в конце концов они оба отравят друг друга, - но Гнев не мог обойтись без него, цеплялся за каждое переживание, как за нить Ариадны, ведущую к спасению. А, с другой стороны, эти отношения можно сравнить с золотым ошейником и стальным поводком.
- Тебе ведь под силу сделать её счастливой, да? Она заслуживает этого. Пожалуйста, - просит Гнев, в эту минуту щедрый и великодушный как никогда. Он весь в упоении тем, что может провести время с Любовью, и хочет, чтобы всем стало настолько же хорошо, как ему. Он воспользовался поводом навестить её, и, кроме того, дал ей возможность проявить себя во всей красе. - Тот троянский царевич и правда давно вздыхает по великой любви, с первой женой ему тоже не повезло. Он молод и для человека невероятно красив и силён. На родине его все уважают. Впрочем, с родителями какие-то проблемы, мать во время беременности увидела кошмар, такое бывает, а все взяли и поверили, что сон вещий, будто она не женщина как женщина, а сама Пифия. Вот же суеверный народ! Из-за глупого предрассудка не принимать такого великолепного наследника!
Гнев говорил с тем же неподдельным и глубоким восхищением, с которым недавно вещал про Елену, и в его словах опять не было никакого двойного подтекста. Он отнюдь не чурался тех, кто подвержен однополому влечению, даже имел нескольких приближённых из их числа, хотя сразу предупредил, что его сердце раз и навсегда занято... Но, если Любовь не переродится в мужчину, сам он пробовать не станет. Кстати, про Любовь - почему он только хлопочет о других, но не заботится о развитии собственных нежных уз? Вовсе не факт, что она обидится и оттолкнёт его. Даже, скорее всего, нет. Он не хотел думать о ней как о доступной всем распутнице и совратительнице... А, впрочем, даже если бы Гнев увидел её сразу после групповой оргии, где она не просто отдавалась бы каждому в толпе, но и делала это особенно развращённо, странно и грубо, он бы не охладел к ней ни на одну сотую градуса. Ему было бы очень больно и обидно, но вовсе не потому что она оказалась вдруг недостойна высоких чувств, и уж тем более не оттого, что его не пригласили. Он лишь ощущал бы себя лишним и посторонним... Но ему почему-то хотелось не владеть ею, а молиться на неё. И непременно - стоя на коленях. Она бы, наверно, не поняла, учуди он нечто подобное, поэтому Гнев соберёт в кулак все свои наглость и смелость и вытворит нечто совсем иное. Гнев этого не планировал. Да он в принципе всерьёз планировал наперёд редко. Зачем? Скучно же! Ему нравилось преподносить сюрпризы даже себе.
Ничуть не уверенный, что он вправе так поступать, Гнев привлёк к себе Любовь, очень мягко и осторожно, настолько бережно и трепетно, что ни один его знакомый не поверил бы, что Гнев в принципе так умеет, и что есть нечто, с чем он так заботливо и аккуратно обращается. Его губы прикоснулись к её губам так, как целуют лепестки цветка, боясь, что они могут осыпаться, стоит лишь чуть сильнее, чем нужно, надавить. Всего-навсего игра между двумя оболочками, их подлинные сущности дотронулись друг до друга не более, чем две руки, совершившие пожатие сквозь толстые рукавицы. Но Гнев начал и не мог заставить себя остановиться. Мир словно бы замер вокруг них, и это слияние длилось - сколько? Секунду или бесконечность? Она чудо, его персональное чудо, его блаженство, праздник и экстаз. Как прекратить быть таким по уши влюблёным беззащитным идиотом?! А внутренний лев зато гордо тряхнул пышной королевской гривой, оглушительно взрычал в полном одобрении и утробно рявкнул, что, мол, давно пора, ни одно препятствие перед ним не устоит, и эта девушка тоже. Да! Они вообще предпочитают активных и решительных парней! Зверю уже приличный срок как не давали высказаться, так что лев разошёлся вовсю.
Будет ли это что-то означать для Любви, или же она воспримет момент его предельной обнажённости и доверия как нечто само собой разумеющееся, как привычную дань себе, дорогой и непревзойдённой? Для него всё равно что все дневные и ночные светила осыпались в океанские воды, а на их месте зажглись во сто крат более яркие и сверкающие. И он всё ещё жаждет больше! Его Вселенную, полную пламени, взрывов, жара, потоков лавы огненных цунами и ураганов, он стремился наполнить и её Вселенной тоже - и подарить ей же.
- Я прошу тебя, - тихо шепнул Любви Гнев на самое ушко. - Помоги им. Сделай это ради них... И ради меня.
В частности, не такую уж и несусветную ерунду болтала царица Гекуба, и не зря хлеб ели придворные толкователи грёз. Троя падёт? А что ещё может произойти, если наследник одной страны похитит жену правителя другой? Вот то-то и оно. И кому это выгодно, как не Гневу? Любовь не обязана оставаться с ним, когда каша заварится, хотя прогонять её он, конечно же, не станет, не отличается столь вопиющей неблагодарностью, да и побыть вместе подольше ни за что не откажется. И пусть остальное сборище шутов подождёт!

[sign]
[/sign][icon]https://forumstatic.ru/files/0019/ab/95/68185.jpg[/icon]

Гнев являлся буквальным воплощением одной из древнейших эмоций, но даже его не обошёл стороной недостаток, часто встречающийся у молодых людей, поражённых в сердце нежным чувством влечения и расположения к кому-то. А именно - стремление порисоваться, распустить, образно выражаясь, павлиньи перья. Этим занимались не только человеческие мужчины, но даже самцы зверей и птиц. Забавно, как пороки низших существ затрагивают и высших... Но он не анализировал то, что с ним происходит, просто следовал очередному велению души. Казалось бы, что до таких примитивных игр им, вечным, великолепным, застывшим каждый в плену у своей подлинной сути, тщательно спрятанной за так похожей на настоящее лицо маской... А вот нет же, хочется. Возможно, так они стараются не превратиться в совершенство раньше времени и не потерять вкус к жизни, способность развлекаться и право совершать ошибки. Они притворяются - что им нужны слова, что они зависят от этих тел, что их сознание определяет смысл бытия. Детская возня в песочнице - эти их личины и примитивные выяснения отношений вместо того, чтобы просто высвободить без ограничений и условий то, чем они являются под фальшивыми шкурами. Он испепелит её дотла, если будет вести себя естественно. Она же вообще станет неуловимой и вездесущей, если сбросит эту тесную физическую оболочку.
Небожители гуляют среди своих милых маленьких куколок.
Впрочем, отнюдь нельзя сказать, что Гнев использовал Любовь. Наоборот, он воспевал её единственным доступным ему способом. Гнев не признавал романтики, ради которой не погибало масштабно, эффектно и громко нечто великое. Смертные же - лишь инструменты в его руках, на их душах и сердцах он исполнит симфонию своих пылающих грёз и заставит содрогнуться самые основы мироздания. Звёзды вывернутся наизнанку, моря и океаны закипят, падут золотые столицы величайших стран этой глупой маленькой планеты, такой тесной, невыносимо, удушающе, подавляюще тесной для него! Он здесь как в клетке заперт, и тесно прижатые к туловищу крылья всё равно не помещаются! Он жаждет крушения династий и государств, выглядевших такими спесивыми, такими незыблемыми, мнящими себя столпами творения! Погибнут сотни, но разве красота не требует изобильных жертв? Нечестно получать нечто драгоценное, ничего не уплатив взамен! О, это поистине пленительный размах! И он очень хотел, чтобы Любовь оценила. Ему просто-таки не терпелось, как ребёнку, изготовившему первую в жизни поделку своими руками и мечтающему, что маме понравится. Остальные же... А что ему до этих зануд? Скорее уж, он нарочно готов помотать им нервы, чтобы не думали в святой наивности, как удобно и хорошо они там устроились. Да от его изысков Верхний Предел закачается, когда Гневу неймётся, а занять себя нечем! Он и правда выступал для всех в роли вечного подростка-сорванца, в силу природы воплощений и натуры конкретно его чувства не взрослеющего вообще. Да и Любовь пай-девочкой уж точно не назвать. Они - два сумасшедших пара.
- Я надоумил его нанести визит изумительнейшей из смертных красавиц, так что он должен скоро прибыть.
Гнев искренне надеялся, что Парис не подведёт его и проявит себя в лучшем виде. Он ведь не зря столько вложил в этого юношу, правда? Гнев понимал, что людям свойственно разочаровывать богов, но сейчас это вышло бы уж слишком некстати. Парису было лучше никогда не выяснить на личном опыте, что бывает с теми, кто подводит ожидания Гнева. Тот полностью оправдал бы данное ему при рождении имя и не оставил бы от Париса даже мокрого места, а от владений его родителей - камня на камне. В отличие от своего младшего брата, копить обиды Гнев не умел, всё выплёскивалось из него сразу же, так что, пережив его первый приступ злости, в большинстве случаев было можно расслабиться, худшее оставалось позади. Проблема заключалась лишь в том, куда бы спрятаться во время этого самого припадка лютого бешенства Гнева.

***

Парис и правда явился ко двору во всей роскоши и блеске, какие мог себе позволить. Гнев даже предположил, что мальчик расточил гораздо больше, чем советовал здравый смысл, чтобы покорить неприступную царицу. Белозубая улыбка сверкала ярче драгоценностей, одежда выдавала очень хороший вкус и принадлежность к знатному роду. Парис цвёл, как едва распустившийся цветок. Всё, что окружало его, как бы перенимало часть его ослепительного сияния. Да, он весьма достойно смотрелся рядом с восхитительной Еленой. Гнев ощутил прилив гордости за своего протеже и порадовался, что пригласил с собой Любовь. Вместе они сделают из этой сладкой парочки легенду. Гнев взглянул искоса на стоявшую рядом Любовь, пытаясь понять, есть ли у неё хоть какие-то впечатления. Её изящный стиль обработки смертных изрядно впечатлял его с того самого момента, как Гнев впервые с ним познакомился. Любовь не получалось не обожать и не трепетать перед ней. Иногда Гневу даже казалось, что мир отнюдь не заслужил такого подарка, что ей не следует осквернять себя, ступая по земле материального измерения. Её полагается носить на руках и сдувать пылинки, и то недостаточно изысканное и утончённое обращение для неё. Или он чересчур увлёкся ею? Избавиться от зависимости, похоже, ему удастся, только покончив с собой, и то не факт. Стыдно. Даже чуть-чуть противно. Не от Любви, нет, что вы, ей поклоняться даже почётно. Стыдно от того, что он в принципе не самодостаточен и нуждается в чём-то извне. Гневу подобное казалось слабостью. В мире слишком опасно так горячо привязываться к тому, что не сможешь восполнить своими силами, по любой причине потеряв оригинал. Опасно, даже если ты неуязвимая стихия, перерождающаяся, как бы часто тебя ни уничтожали.

[sign]
[/sign][icon]https://forumstatic.ru/files/0019/ab/95/68185.jpg[/icon]

Гнев искусал себе губы, не в силах смириться с глупыми предрассудками смертных, из-за которых вот-вот пронзят ножом сердце юной и невинной девушке, ещё лишь входящей в пору чистого и свежего цветения, подобно едва начавшему разворачивать свои лепестки бутону. Беззащитной жизнью своё право на будущее купить решили! Ради своих сугубо эгоистичных планов приплели ту, кто с самого начала была совершенно ни при чём! Ложь, озвученная ей для того, чтобы она приехала - и развенчанная сразу же, как бедняжка прибыла на зов отца, - претила честной натуре Гнева. Он был не против, чтобы взрослые крепкие мужчины играли в доблестных защитников города и дерзких завоевателей, и, конечно, понимал, что в предстоящей войне прольётся кровь беззащитных обывателей, если Троя падёт, но... История Ифигении тронула его за живое, эта самоотверженная и добрая девочка не заслуживала погибнуть так гнусно, и ничего святого в этом нет! Отчего-то он проникся к ней острой эмпатией, и ему не только не нравилась затея греков, но и вовсе стремительно становилась противна. Он ни единого раза не одобрил человеческие жертвоприношения, особенно в честь какой-то эфемерной потусторонней божественной силы, и никак не мог взять в толк, входило ли подобное устройство религии в планы брата-Веры, или же люди дополнили его творчество подобным от себя. Какому богу угодно, чтобы они терзали свою плоть и проливали кровь тех, кого жрецы назначат жертвенными баранами?! Как ужасно, как омерзительно - низводить соплеменников, молодых, одарённых, перспективных, до уровня бессловесного скота! Гнев, конечно, в состоянии злости обзывал смертных тупыми обезьянами, а то и похуже, но это не в счёт, он часто ругался, не задумываясь о том, что слова рискуют однажды взять да и воплотиться... Они назвали ту ипостась, что Гнев им счёл возможным показать, жестокой и безумной, но он не требовал и даже не просил, чтобы на его алтарях они производили заклания друг друга... А кто ещё? Ненависть? Нет, тот предпочитал убивать собственноручно, иначе ему не интересно и не приятно. Отчаяние? Слишком грубо для неё, она обволакивала своим тонким ядом и медленно увлекала в пропасть. Война - это другое. На войне не режут родного ребёнка, будто свинью, высосав причину из пальца, в то время как здоровые крепкие самцы наблюдают вокруг и приняли как должное, что вместо них от себя отрекается та, кто даже не принимает участия в их грозном и праведном походе! Даже Ахилл, послуживший средством её обмана и поначалу пытавшийся отстоять неслучившуюся невесту - и тот замолчал, сдался! Среди них нет никого - или, во всяком случае, на данном этапе Гнев их не видит, - кто заслуживал бы встать рядом с ним в качестве адепта, то есть, учитывая отношение Гнева к его избранникам, близкого товарища! Гнев не уважал этих трусов и подлецов, отнюдь не забыв, какими способами половина из них тщилась увильнуть от призыва! Да как они сквозь землю со стыда не провалятся от одного лишь зрелища идущей Ифигении?! Она здесь - как звезда среди гнилушек, бесстрашная и исполненная достоинства!
- Я не хочу на это смотреть, - сцепив зубы, категорично процедил Гнев, зрачки его сузились, вся фигура выражала раздражённое и нервное напряжение. - Я не хочу, чтобы это произошло.
Само собой, если перед Гневом происходило то, что ему было не по вкусу - он стремительно и полностью прекращал это, не оставляя ни единого шанса. Упрямства и решительности в таких вопросах ему было не занимать. Просто потому что так порядочно, правильно, иначе нельзя, если хоть немного уважаешь себя. Гнев моментально закипал, когда при нём причиняли вред слабым и беспомощным и не давали им даже настоящего выбора, так как Ифигения, с её благородным характером, не могла отказать в помощи отцу и его соратникам, пусть та и требует заплатить жизнью. Ему не нужно признания подобных поступков подвигами в глазах остальных, их восхищения или награды. Он это сделает не ради того, чтобы покрасоваться перед Любовью, упаси вас небеса, хотя, даже если бы он был мерзавцем, упивающимся видом несчастных, убитых во имя вымышленных существ и их всемогущей и всемилостивой помощи, её неодобрения было достаточно, чтобы он испортил всё мероприятие. Но нет, Гнев всего-навсего оставался верен себе.
И Гнев действительно не выдержал - в последнее мгновение затащил девчонку в портал, открывшийся прямо под ней. Секунда - и они уже стоят в совсем другом месте, рядом с храмом кого-то из многочисленных богинь Эллады. Вместо похищенной принцессы он подкинул им первое пришедшее на ум в качестве оптимальной замены и отловленное за пять минут животное.
- Тебе ни к чему умирать, милая. Сияния твоей решимости вполне хватило для того, чтобы мы признали твоё деяние достойным. Боги Олимпа гордятся тобой, Ифигения, и нашей волей ты продолжишь жить во славу той, кому посвящён этот храм! Положись на её волю,  и она укажет тебе путь!
Гнев импровизировал и отлично сознавал, какой несусветный бред несёт. Любовь наверняка поднимет его потом на смех, он бы поспорил о том, что это случится, на свой молот, но, увы, не с кем, да и отдать оружие, являющееся частью его сути, у воплощения не получится - и будет права на все сто. Однако, ему пришлось озвучить что-нибудь, что успокоит Ифигению. А то ведь с неё станется и проклясть своих навязчивых спасителей, а то и заставить вернуть её обратно, чтобы она выполнила дочерний долг полностью. Для этого ей необходимо поверить, что высшие силы не оскорблены и не накажут ни её, ни Агамемнона, ни ахейское войско.
Неуверенной походкой Ифигения направилась к храму, и Гнев, с облегчением вздохнув, обернулся к Любви и подарил ей широкую белозубую улыбку, чуть ли не источая всей фигурой свет изнутри.
- По-моему, всё прошло весьма недурно, - радостно констатировал он.
Мальчишка, провернувший очередную шалость. Безбашенный проказник, сам не свой до пёстрых, ярких, будоражащих впечатлений. Возникало даже ощущение, что от факта чудесного спасения Ифигении прямо под носом у всей той толпы Гнев стал невесомым от счастья. А почему бы и нет? Жизнь - замечательная и уникальная штука. Её полезно оберегать.

[icon]http://s5.uploads.ru/t/LFvTQ.jpg[/icon][sign][/sign]

Гнев окунался в кровавое озеро с ощущениями опытного ныряльщика, охотящегося за жемчужинами. Здесь, в этом хаосе боли и бешенства, металла и плоти, конского ржания и топота ног, он был на своём правильном месте, и ему было легко бросаться в бой наравне со смертными. Шлем на голове скрывал пламенную шевелюру, оружие в руках, обычное, земное, помогало убедить всех, что он такой же человек, как и остальные. Правда, кони, запряжённые в его боевую колесницу, отличались свирепостью не хуже, чем знаменитые скакуны царя Диомеда, и умели драться, сокрушая врагов копытами и терзая зубами. Ему нравилось нестись вперёд, обгоняя соратников, и схлёстываться со множеством противников разом. Гнева слегка разочаровывало, что они не могут выстоять против него. Он мечтал, чтобы кто-то оказал ему настоящий отпор, поставил на кон его жизнь, подверг реальной опасности. Возможно, ради дозы этих острых эмоций он и ввязывался снова и снова в самые разные войны... Однако, смертные, увы, так и не доросли пока что до него, вздыхай он по этому поводу или нет. Гнев старался, как мог, подталкивал их к боевым подвигам и завоевательским свершениям, и люди, конечно же, поддавались. Тем, на чьей стороне он дрался и кому дарил свою силу, обычно не находилось равных, но ему они по-прежнему были не чета. Управлять ими давалось легко, словно куклами на верёвочках. Это расстраивало Гнева, ему не хватало полноты и разнообразия впечатлений.
Хорошо, пожалуй, что он взял с собой Любовь. Она обеспечивала постоянный приток странных, пикантных и неоднозначных ситуаций. Ругаться на неё не имело смысла, читать нравоучения - тоже, Любовь таким не проймёшь, да и нет у него на это морального права, сам ведь творит всё, что на ум взбредёт. Ему не к лицу быть занудным ханжой. Значит, оставалось лишь приглядывать за ней и вытаскивать из совсем уж безвыходных и глухих тупиков.
Вот и сегодня он наблюдал за Любовью со стороны, не вмешиваясь, лишь тихо посмеиваясь - уж очень потешно она выглядела с дурацким мечом, которым даже пользоваться не умела, в руках. Хотя, возможно, тут стоило бы плакать. Или тяжко вдыхать и удручённо качать головой. Любовь - хорошая девушка, вот только иногда вообще ничуточки не думает. Опрометью бросается в конфликтные ситуации, пытаясь предотвратить ссору, убийство или целое побоище, а справиться с ними не может. Или она так себя ведёт, зная, что её есть, кому защитить, если дело запахнет совсем уж плохо? Гнев, разумеется, никому не позволит всерьёз навредить ей... Но с её стороны опрометчиво и эгоистично так беспардонно пользоваться тем, что он рядом! Она, того гляди, себя же этим несчастным клинком поранит! Нельзя позволить этому продолжаться!
Гнев анализировал ситуацию на поле боя, внимательно наблюдая за каждым ударом и парированием, охватывая сразу всех воинов, находившихся поблизости от Любви. Он сразу смекнул, что держит оружие она плохо, у неё вот-вот выбьют грешную спату, да ещё и руку ей заодно повредят. Что будет дальше - оставалось лишь догадывался, и Гневу совершенно не нравились взгляды, которыми эти грязные животные буквально пожирали Любовь. Они как будто не поняли, кто перед ними... Или им всё равно? Ничего, он им быстро объяснит, что к чему.
Звон! Гнев с лёгкостью отбил чужое лезвие, то самое, что, как он отлично видел и понимал, не сумела бы отвести Любовь. В его зрачках зажёгся нешуточный азарт, потому что он почуял недурного противника. Даже несмотря на то, что новый враг взялся буквально из ниоткуда, тот дрался как зверь, но зверь разумный и логичный, не утрачивающий самоконтроля даже в разгар схватки, ловкий и быстрый, будто молодая пантера. Гнев даже поймал себя на том, что мужчина ему нравился... Вернее, нравился бы, если бы не поднял руку на Любовь, и неважно, что она во многом сама виновата, сунувшись сюда. Гнев подобное не прощал, пусть хоть Любовь вообще откровенно сама нарывалась бы на расправу и долго провоцировала всех и каждого. Издержки её поведения - не его забота, он обязан лишь обеспечивать её безопасность, как и обещал изначально. Не оглядываясь на Любовь и продолжая развлекаться в свойственном ему стиле уже с тремя оппонентами, что немного усложнило задачу, Гнев легко бросил ей:
- Уведи своего нового ручного питомца в безопасное место и, желательно, тоже оставайся там. Только не устраивайте разврат... А, впрочем, как хочешь, - он хохотнул, пребывая в отличном настроении.
Без шлема на сей раз, с выражением беспощадного дикого божества на лице, повелителя раздоров и резни, красующийся ярко-красными волосами того чистого и насыщенного оттенка, каким тут никто больше не мог похвалиться, Гнев чуть ли не буквально горел восторгом полноценного существования. Здесь он у себя дома даже больше, чем в Чертоге. Здесь он счастлив и уверен в себе. Здесь в нём нуждаются, он улавливает потоки родной энергии отовсюду, та хлещет через край, и Гнев одурманен таким количеством естественной подпитки. Любовь тут действительно была лишней, её присутствие сковывало его, он почему-то не мог при ней пронзить мечом никого, хотя ему уже представилось несколько удобных случаев. Гнев предпочёл бы не показывать ей сцены расправы, интуитивно опасаясь, что после этого станет противен ей. Любовь отходчива, и, вероятнее всего, вскоре забудет, но ему тяжело вынести и минуту её неудовольствия в свой адрес. Гнев хорошо давал себе отчёт, что иногда видом и поведением пугает, особенно чувствительные и впечатлительные натуры. Любовь, впрочем, не из них, раз вообще подписалась на участие в такой крупной войне, но всё же лучше не искушать судьбу. Он и так показал ей ту ипостась, которая неизменно отталкивала мягкосердечные воплощения вроде Милосердия. Злое, неумолимое, сокрушающее кого и что угодно создание. Ему такому сложно симпатизировать, да и очевидно, что такой бестии нужно иное, ему нужно, чтобы смертные рубили и кололи себе подобных, а города сгорали дотла. Ему нужно, чтобы сильные и могущественные бойцы горячили его кровь и заставляли голову идти кругом от прилива адреналина. Всё остальное может подождать... И, несмотря на внушающую жуть жестокость, разгулявшееся пламя в тесной физической оболочке было не лишено определённого величия. Даже в этой ограниченной форме Гнев был похож на стихию, властную и свободную. Он не сдерживался, пусть и знал, что тело воплощения превосходит человеческое - рассерженное божество как оно есть.

[icon]http://s5.uploads.ru/t/LFvTQ.jpg[/icon][sign][/sign]