Пять пальцев. Ухоженные ногти. Гибкое запястье. Чистая гладкая кожа. Эти руки безупречны! Не шерсть, но аккуратно подстриженные волосы. Чётко вычерченная линия позвоночника. Ноги - шаг-шаг, крутой разворот, ещё дробная капель шагов, встать на носок и покружиться. Танцевать! Их оболочки достойны глубочайшего восхищения, изумительно удобны, и так однажды будут выглядеть и те жалкие обезьяноподобные твари внизу, что ещё не до конца осознали себя и прыгают со своими палками, будто это ничтожное примитивное оружие - максимум, на какой они способны. Такие убогие, просто ходячие куски мяса. Не совершили ли воплощения ошибку, развивая именно эту ветвь эволюции, не вручив дар сознания и речи, скажем, куда более утончённым и гордым кошачьим? Или, допустим, кому-то из тех, кто живёт в океане? Так много на самом деле потрясающих видов, рядом с которыми копошащиеся в своих же испражениях, издающие массу нечленораздельных звуков жалкие существа и рядом не стояли! Тьфу на них, как можно?! Гнев презрительно кривил губы, дивясь тому, до какой степени можно быть тупыми и дремучими. Так и хотелось уронить на них всем скопом что-нибудь покрупнее и потяжелее, так, чтобы всех одним махом раздавить. Но... Увы, братья и сёстры не оценят. Приходилось сдерживать себя.
Динозавры нравились ему гораздо больше. Они, по крайней мере, выглядели забавно. Надо было похлопотать за то, чтобы они остались, но, увы, Гневу было слегка не до хлопот вокруг ящериц-переростков.
А Любви, кажется, пришлись по вкусу эти... Вот эти самые голозадые дикари, чтоб их разорвало! Она предпочла их пребыванию в Верхнем Пределе и его безграничному совершенству! Да что она нашла в омерзительно носящих шкуры убитых ими же зверей варварах?! Променяла сокровище на пустышку, золото на труху, волшебство на грязь и нищету! Не сошла ли Любовь с ума, не требуется ли ей срочное лечение радикальными методами?! Фарс какой-то дешёвый, профанация дурацкая, не всерьёз же она увлеклась едва-едва научившимися бегать не на четвереньках зверушками?! Гнев не верил и не понимал. А, когда до него не доходило, он всегда искал объяснения, если требовалось - вытрясал вместе с душой. И он бы спустился и устроил среди её избранников, этих до скрежета зубовного бесполезных и нелепых млекопитающих, продвинувшихся чуть дальше, чем все их дикие сородичи, резню без правил, Любви подобное наверняка не понравится. Но... Решил предоставить ей шанс показать свою точку зрения, хотя бы выслушать, прежде чем жечь и крушить всё без разбора, как толкала его жаждавшая крови истинная суть. Если Любовь с лёгкостью сошла бы за благостную богиню природы, то Гнев являлся изувером и бедствием. Так уж повелось, её сила созидающая и согревающая, его - сокрушительная и опустошительная, очищающая пространство для того, чтобы строить с нуля. Без него у них, творцов, очень скоро закончилось бы место, и они были бы вынуждены смотреть вечно на свои посредственные первые поделки.
- Эй...
Он двигался по её Чертогу, и трава под его ногами сгорала, осыпалась крохотными крупинками чёрного праха. Стало жарко. Воздух спустился. Запахло гарью. Дерево, которое Гнев случайно задел локтем, мгновенно занялось. Секунда - и огонь лизнул его листья и ветви. В грудной клетке у Гнева пульсировал сгусток злобы и обиды, готовый вот-вот выплеснуться, и тогда слегка подпорченный сейчас пейзаж будет казаться сущими пустяками. Саму Любовь это пламя обглодает до костей. Он даже похоронит ту горсть останков, что не доест его энергия. Не исключено, что ненадолго всплакнёт над свежей могилкой. Интересно, как долго она будет продолжать кричать и биться, пока не сдастся палачу? Гнев представлял её искажённое болью лицо, и его оно возбуждало. О, да, детка, полыхай ослепительно ярким костром, тебе это подходит, зажигательно заводная и страстная штучка!
Как же. Это. Соблазнительно. Гнев с усилием сглотнул, чувствуя, что дыхание и сердцебиение учащаются. Ах, как неторопливо он бы поджарил Любовь, вырывая из её глотки протяжные стоны! Он бы сделал её без оглядки своей, они бы слились воедино, в упоительном экстазе уничтожения! Смотрел бы в глаза, ловя каждый оттенок переживаний, улыбаясь, опьянённый зноем, им же порождённым и подаренным со щедростью разъярённого бога. Огонь, целующий её колени, вплетающийся в волосы, впивающийся в губы! Самый необузданный и свирепый из любовников, зато уж точно не покинет неудовлетворённой. Гнев хотел её, не сходя с этого места. Изменившую ему с кривляющимися макаками. Ожоги на нежной коже - как засосы. Почему бы и нет, ему уж точно никто не запретит, а, если попробуют - Гнев лишь посмеётся.
Чем подробнее он представляет себе, как её плоть разъест голодная стихия, тем пуще распалялся. Наверно, у каждого найдутся свои больные фантазии. Ей бы впору бежать от Гнева, когда он в таком состоянии и настроении, но поздно. Никуда он её не отпустит. Он и впрямь ощущал, что она в его власти, погонится хоть через весь Верхний Предел, хоть через всю Землю. Нет для неё покоя, и укрытия не сыщется! Гнев умел преследовать, сметая всё, что подвернётся по пути. Он доберётся до неё, сопротивление его лишь подстёгивало, подливало масло в грандиозный пожар. Доберётся - и она будет наконец-то ему принадлежать. Он из неё все соки выжмет! Её беспомощность и доступность обжигали, как раскалённый металл, вызывали неутолимую жажду. Искусительница лукавая, дразнящая продолжать, не сдерживаться ненужными ему нормами морали и приличий.
- Что значит твоя возня со смертными? Ты теперь почти всегда торчишь там... Почему? Неужели так интересно?!
В его интонациях слышался мучительный вопль того, кто жаждет всей душой, но никак не может узреть то, что видит другой. Гнев сердился сам на себя за такую недалёкость, но не биться же головой об камень. И почему она такая привлекательная, и ровно настолько же непостоянная? А он - зачем он прикипел к ней со всем вожделением и всей преданностью, что отпустила ему неистовая и буйная натура полоумного и не чтущего ни единого авторитета исступлённого сумасброда, готового ничтоже сумняшеся запалить весь мир, если кто пожалуется ему на холод? Тот, кто скрутил их с Любовью судьбы в цельный узор, подбросил остальным взрывоопасный сюрприз. Достанется каждому, если рванёт.

[icon]http://sh.uploads.ru/t/LGJQs.jpg[/icon][sign][/sign]

Гнев никогда не считал Любовь своей противницей, ровней себе в бою, и, хотя не питал иллюзий насчёт её кажущейся слабости - ещё чего, она сметёт кого угодно, страсть не знает ограничений и препятствий, поражает сердца существ любого возраста и пола, - всё же точно знал, что сильнее. И, как тот, кто сильнее, обязан проявлять понимание и великодушие... В любой другой ситуации, кроме этой! Она ещё и подстегнула его и без того распалённый темперамент, знойный, как летний день в южных землях, намекнув на ответную угрозу. Она - ему! Это настолько несуразный парадокс, что почти смешно. А, впрочем, нет, не почти. Гнев дал себе волю и хлёстко, зло расхохотался. Смех буквально сам рвался из него, он бы не остановился, даже если бы захотел. Если Любовь разыграет этот ход - побоища среди её питомцев не миновать, а потом он закуёт её саму в калёные цепи, что оставят волдыри на её нежных запястьях и щиколотках, а последствия диких поцелуев огненных лепестков долго не сойдут с её щёк. Беспомощность и доступность соблазнительны, мало что заводит так же быстро. Её губы будут конвульсивно ловить воздух, а тело - молить о передышке. Гнев всегда отличался некоторой жестокостью, правда, обычно ей всё-таки удавалось его ураановесить и чуть-чуть потушить... Увы, не на этот раз. Но что-то в нём старалось верить, что она не полная дура и не поступит так, чтобы спровоцировать его.
А потом Любовь попыталась воздействовать на него - и это тоже стало её ошибкой. Перво-наперво он сразу сообразил, что именно происходит, и взбеленился пуще. Во-вторых, его страсть сейчас несла в себе тёмный оттенок, и, вдобавок, была отравлена неким новым чувством, не имеющим пока что названия. Гнев, впрочем, как и обычно, ничего не анализировал. Лишь, высвобождая свою подлинную суть, злился. Злился, и это перекрывало всему хорошему, доброму, радостному к его душе, наглухо запирало её на тысячу замков и засовов. Его оболочка уже почти не справлялась с тем накалом, что распирал её изнутри, и Гнев почти полностью превратился в чистую свою стихию, состоявшую исключительно из огня, созданного лишь из чистейшей энергии его исконного чувства. Она выжгла дотла влияние Любви. Однако, Гнев ещё не до конца сорвался, что-то заставляло его держаться. Он выше диких зверей, рвущих друг друга на части. Любовь не сможет дать ему отпор, а, значит, обрушивать на неё всю эту мощь неправильно. Впрочем, он бы посмотрел, как она извивается на свежих алых угольях его Чертога. Может, ей даже понравится, ведь свирепое вожделение - тоже одна из её форм. В данную минуту даже одно простое прикосновение Гнева к её плечам оставит ожоги.
А вас когда-нибудь насиловало особенно беспощадным способом разъярённое пламя? Лизало ваши ноги, гладило грудь, сдирало кожу? В ваше лоно проникала без вашего позволения настоящая лава, рыжая и жадная? Ощущали вы, как плавитесь в чужой хватке в буквальном смысле? Кто-нибудь пил ваши слёзы, словно они - благословенная роса, благоговея перед ними, несмотря на то, что сам же до них довёл? Вы осознавали сполна, что значит - быть принуждённым без остатка кому-то принадлежать так, как этому кому-то заблагорассудится, и физически, и морально? Разве близость возможной смерти, пусть и не окончательной, не обостряет восприятие и вкус к жизни, не дарит адреналин? Гнев покажет Любви, что её, родимой, проявления бывают и такими. Что рано или поздно и люди закричат от наслаждения, когда их будут медленно и со знанием дела мучить.
Любовь - это не только сахарная сказочка. Она доминирует над разумом, вселяя безудержные тёмные фантазии. Гнев желал её исключительно так - растерзанную, лишённую сил сопротивляться, бороться и даже оскорблять его. Гори, детка, гори ярче! Твои раны расцветут благоуханными бутонами роз! Все твои "нет" непременно превратятся в "да" и "давай погорячее"! Это "да" зазвенит на весь Верхний Предел, отдастся эхом в каждом Чертоге! Пусть они там сдохнут от зависти к такой насыщенной интимной жизни!
Не искушай. Гнев не опустится до уровня глумливого истязателя. Но... Представлять ему никто не запретит. Трудно осадить себя и твёрдо решить, что все его больные предпочтения останутся в потаённых уголках мозга. А ещё в запасе всегда остаются слова.
- Чему ты их учишь? Спариваться и плодиться? - иронически и желчно поинтересовался Гнев. Вопрос, разумеется, являлся риторическим. - Они будут соперничать за самых красивых самок и убивать ради них, да и их самих тоже, если те достанутся не им, а кому-то ещё. Спасибо, мне это выгодно, дорогая, - он желчно ухмыльнулся. Лицо уже походило на фальшивую маску, надетую поверх багряного пламени. - В сочетании с тобой я сведу многие сотни из них с ума. О, эти малыши действительно весьма талантливы в обучении, ты абсолютно права!
Это, пожалуй, можно было считать проклятием. Гнев хотел всё ей испортить, и на ходу импровизировал, как. Просто потому что мог. Потому что чуял - от людишек они все отхватят немало проблем, уже предугадывал, что случится, если каждое воплощение станет тянуть их в свою сторону - а от куска такого сладкого пирога не откажется никто. Гнев не понимал её, ослеплённый своим же полыхающим заревом, не реагировал на доводы рассудка. Был не в состоянии слушать и вникать. Тщиться достучаться до него сейчас значило бодать стену, рядом с которой и алмаз покажется хрупким.

[icon]http://sh.uploads.ru/t/LGJQs.jpg[/icon][sign][/sign]

Сердце Гнева - как ядро планеты там, внизу, вечная термоядерная реакция, ограниченная только его волей и здравым смыслом, и он готов вскипятить все океаны и запустить процесс перерождения Земли. Любовь явно не понимает, с чем она играет, и на что он будет готов, если по-настоящему утратит самоконтоль и желание что-то обсуждать с ней, о чём-то договариваться. Багряные, словно гранатовый сок, нити опутывали его душу, одновременно подстёгивая возмущаться дальше и, тем не менее, оставаться в узде, не причинять вреда той, кого он любит, ведь после будет горько сожалеть обо всём, что натворил... Но как же она старается ввергнуть его в состояние аффекта, заставить Гнев ослепнуть из-за собственной же сути! И зачем ей только это?! Она что, не понимает, чем будет чревато для неё и всех остальных, если он сорвётся, разрешит себе просто стать естественным, таким, каким когда-то был рождён?! Но он не хочет. Нет, не боится того, кем является, это глупо и бессмысленно. Просто не хочет. Из... Можно было бы назвать это брезгливостью, но его отношение всё-таки отличалось от неё. Скорее, пройденный этап, уж кто-кто, а Гнев не сожалел о том периоде, когда являлся несмышлёным младенцем по меркам воплощений, хотя не все из них это помнили, поскольку некоторые возникли значительно позже. Что она там себе напредставляла в очаровательной девичьей головушке? Кажется, ему лучше не спрашивать. Фантазией Любовь природа, насколько ему было известно, не обделила.
Гнев поводит плечами, как бы стряхивая напряжение, и небрежно потягивается. Ему явно приходится по вкусу состояние Любви. И, вместе с тем, он в единый миг становится разом выше этой несуразной, нескладной распри. Он стряхивает пламя с кончиков пальцев, позволяет искрам рыжим дождём осыпаться на землю с волос, уже ничему не вредя и никого не раня. Огненный смерч, чуть не сокрушивший ещё буквально минуту назад и Любовь, и её Чертог, сворачивается у её ног пушистым котёнком - образно выражаясь, конечно. Потому что он не хочет видеть в её глазах, направленных на него, слёзы и попытку отгородиться, отстраниться, защититься. Неужели?.. Он пугает её? Или раздражает? Она не может расслабиться и быть уверенной, что она в безопасности - с ним? Или же... Она дразнит его так, словно чётко уяснила себе - он не сделает ей ничего, не опустится до рукоприкладства с ней. Иначе бы сбежала, есть же у неё мозг, а, значит, и гипотетическая возможность его применять по назначению. Любовь должна видеть - ей с ним не тягаться, у них разные сферы применения энергии в основе, и она вызывает эмоции не слабее, но именно в бою она падёт очень быстро и бесславно. Но она наверняка догадывается - насилие и свирепость, зверство и чёрствость к тому, кого обожаешь, неосуществимы ни при каких обстоятельствах.
- Вот дурочка-то. Неужели ты не знаешь, что я никогда не причиню зла тебе? - как-то даже устало и почти отчаянно выдыхает Гнев и закусывает нижнюю губу. - Я просто... Запутался. Ты проводишь время с ними, а мне пусто, когда тебя нет рядом, - ему жутко, и он не нашёл бы слов, чтобы объяснить даже себе причину этого. Он привык относиться к Лу как к его дорогой девочке, но разве он уверен, что она давала на это согласие? А принуждать оставаться с ним - не по нему. Что, если он надоел? Наскучил? Тогда придётся лишь сгинуть со стыда.
Да, что бы ни таилось в тёмных дебрях его фантазий, он не выпустит это на свободу. Только не с ней. Ему не хватало её доверия, и вообще-то он ожидал, что она будет куда лучше его понимать. Это же основы её чувства - если сознательно делаешь своему партнёру плохо и страшно, и даже не извиняешься за это, так, значит, на самом деле он тебе вовсе и не дорог.
Показывает ей открытые ладони без оружия, медленно-медленно подходит, стараясь успокоить, не внушить ещё больше настороженности и отвращения. Такие эмоции, даже самые слабые на них намёки, от Любви действовали на Гнева как холодный душ. Весь его негатив к ней разом выстудило, когда он осознал, что по вине этого вполне рискует её потерять по-настоящему. Удар под дых был бы милостивее и сострадательнее такой казни - разве что после неё он не упадёт свежим трупом, а продолжит изображать из себя живого и бодрого на потеху родне. Как давно пролегла такая трещина, разделяя их, мешая легко воспринимать присутствие друг друга и читать то, что нужно второму, с полувзгляда и полувздоха? И почему он ничего раньше не замечал? В чём она обвиняет его? В том, что он одержимость? Психическая болезнь? Портит чужие планы и задумки - и ничем больше не занимается? Стоп. Теперь уже он сочиняет то, чего, возможно, нет! Не спешить с выводами! Замереть около этой пропасти, и ни шагу дальше, пока не выяснит в точности, что конкретно она имела в виду!
- Пожалуйста, не смотри на меня так. Я как будто сейчас стал тебе совсем чужим, - его голос надломился, стал хриплым, даже дрогнул пару раз. - Прости, я чувствую тебя так, как это мне доступно, не в моих силах это изменить, - Гнев терпеть не мог оправдываться, но для Любви решился бы унизиться ещё и не так. Что угодно, лишь бы она не отвернулась от него. - Я не чудовище! Не считай меня монстром и убийцей, умеющим только уничтожать! - почти выкрикнул он с такой болью, словно всё в его груди разрывалось пополам.
Да, ему доступна опаляющая, жгучая, не ведающая берегов страсть. Он не способен на меньшее, хотя и ему не чужды нежность, внимательность и бережность к объекту своего влечения. Он и правда губительная мощь, приходящая, чтобы разрушить до основания построенное другими... Но Гнев пытался, весь вкладывался в то, чтобы хоть иногда и созидать тоже! Он тянулся к Любви с таким пылом ради этого, мучительно алкая её тепла и таланта к сопереживанию и принятию. Она казалась ему истинно благой и светлой хранительницей уз как между людьми, так и среди воплощений. Оскорбившись, она могла лишить его способности привязываться в принципе, даже просто испытывать к кому-то симпатию. Запереть его в одиночестве своей сгорающей и возрождающейся до бесконечности внутри себя же самой личности.
То, что шевелилось в Гневе, заставив устроить эту безобразную сцену, вышло из него, но мир не покинула. Внезапно он вздрогнул, уловив на самом краю восприятия, как в их реальность приходит нечто новое, доселе неизведанное. У него возникло крайне дурное предчувствие... Но отменять произошедшее поздно. Оставалось лишь затаить дыхание и ждать, когда нечто непоименованное оформится целиком.

[icon]http://s9.uploads.ru/t/EqS8z.png[/icon][sign][/sign]

Для Гнева поцелуи, улыбки, вообще все ласковые прикосновения были чем-то особенным, не для всех, почти священным. Он не разбрасывался подобными вещами, убеждённый, что это обесценивает их. Но и само чувство любви для него зачастую отличалось от глупой жажды обладать и страстных заездов в горизонтальном положении, свойственных смертным, даже непосредственно дотрагиваться до объекта воздыхания губами или руками было не обязательно. Ничего плотского вообще не было для него связано с этой эмоцией. А Лу он чересчур боготворил, чтобы желать, она казалась ему состоящей из тончайшего хрусталя, способного треснуть, даже если просто неосторожно задеть, и запросто пачкающегося, так, что даже отпечатки пальцев нарушили бы его волшебную прозрачность. Лу заслуживала того, чтобы благоговейно целовать ей лодыжки, и это не фигуральное выражение. А Гнев любил как на смертном одре, когда ничего для себя уже не надо, потому что воспользоваться не сумеешь. Он просто отдавал всё, что имел, а хотел - ещё больше, хотел дарить даже то, чего нет и никогда не было в его власти. Он судорожно прижал Любовь к себе, задыхаясь от мысли о том, что ей в принципе можно повредить, и осознания, что буквально пару минут назад он чуть не сделал этого сам. Для него любовь завершалась там, где начиналось насилие, и неважно - физическое или ментальное. Он принёс сюда свой заносчивый характер, неукротимый и вспыльчивый огонь. Как он посмел так осквернить её Чертог?! Впору целовать ей запястья и ладони, пытаясь искупить вину... Но вместо этого он целовал только её волосы, осторожно гладя девушку по спине. Гнев не был даже уверен, что они пара, и, в любом случае, знал, что не вправе её ни к чему обязывать. Сгорать изнутри он должен исключительно сам, один, ему ведь не впервой. Гнев не умел отпускать на свободу, не понимал, как. Со свойственной молодости категоричностью он хотел всё или ничего, но... Отлично сознавал, что так вообще ничего не получит.
Любовь... Гнев был щедро наделён ею. Он и она - две грани страсти и взаимного тяготения, склонности к активным, направленным вовне действиям. У них было общего больше, чем они предполагали, оба прекрасно подходили друг другу и смотрелись вместе, идеально коррелировали. Две частицы сливаются в единое целое и становятся чем-то многократно большим, чем являлись по отдельности. Его свирепая стихия - и её торжествующая песня. Его полыхающая алым пустыня - и её проливной дождь, способный напитать песок и дать этому выжженному краю жизнь и радость. Его сочные, румяные, готовые сыпаться на землю, подобно огромным градинам, плоды - и она, садовник, который их усердно собирает. Впрочем, последнее применимо и наоборот... Он был бы совершенно иной личностью без неё, что правда - то правда, и не хотел бы никогда узнать, как бы тогда выглядел и вёл себя. Наверно - как Ненависть. Гнева очень радовало, что Ненависть является отдельным от него воплощением. И вовсе они не так уж и похожи, как все привыкли думать! На самом деле Ненависть был невероятно одинок, и Гнев глубоко сопереживал ему - коль скоро любить брата противопоказано. Ему было больно от того, что Ненависть никогда не познает прекрасное, светлое, согревающее изнутри и озаряющее жизненный путь чувство, стоявшее сейчас рядом с Гневом и сопевшее в его объятиях.
- Я буду рядом, пока ты нуждаешься во мне. Я приду, когда ты позовёшь на помощь, или когда тебе потребуется поддержка. Даже если я многое не понимаю и мало могу - я не предам то, что ты мне дала, моё сокровище, - прошептал Гнев со всей искренностью, что имел. - Ты величайший дар, который мог получить этот мир. Пожалуйста, никогда не лишай никого любви. Даже если она причиняет боль, даже если с ней сложно - она задевает наши внутренние струны и помогает нам ощущать себя живыми, настоящими показывает, что мы не остыли, и нам не всё равно. Даже умирая от тебя - воспринимаешь реальность ярче и полнее. Ты знаешь бабочек-однодневок? Они появляются - и вот их уже нет. Кажется, что они лишены смысла, что создание с таким коротким сроком жизни не нужно вообще. Но... Они тоже влюблены в жизнь, ты - цель их существования. Поэтому, милая, не убивай любовь, даже самую ужасную.
- Она не станет - а я буду! - раздался внезапно веселый звонкий голос.
Гнев резко обернулся и увидел странноватую высокую девицу, и несколько раз моргнул, дабы удостовериться, что глаза его не подводят - у неё были зелёные волосы! Здорово, как водоросли на голове! Ну, или, допустим, лианы какие-нибудь. Может, кто-то от них идею и подхватил? Мало ли, какие вкусы у кого встречаются!
- Кто ты и почему вошла без разрешения?! - грозно спросил Гннв у гостьи, опуская тот небольшой факт, что и сам явился по собственной инициативе, никто его не приглашал. Он мгновенно настроился оборонять и Чертог Любви, и её саму, отлично зная, что для воплощений половая принадлежность не значит ничего, и женщины во всём равны мужчинам, разве что ещё коварнее. В конце концов, это ведь лишь их маски, ничего, кроме.
Незнакомка подбоченилась. Гнев чётко ощущал, что она воплощение, но никак не мог узнать, что это за сила такая, как её зовут. Это обескураживало - обычно имя само всплывало в восприятии, а тут - тишина, даже ветер не свищет.
- Я Ревность. Мам, пап, привет! - рассмеялась нахалка.

[icon]http://s9.uploads.ru/t/EqS8z.png[/icon][sign][/sign]