Гнев не был большим поклонником азартных развлечений, хоть и не чурался их. Он мог убить неделю, не вылезая из игорных домов и казино, пока не продуется в пух и прах, к тратам подобного рода относясь как к не стоящей переживаний тщете земной, а мог годами даже не прикасаться к картам, фишкам или костям. Он обожал случайность и непредсказуемость, поэтому старался избегать взора брата Фортуны. Увы, но, как воплощения, они отлично чувствовали, есть ли в них чужая энергия или нет, да и стороннее вмешательство чаще всего легко было уловить. Гнев не терпел, когда кто-то совался в его судьбу и менял её по собственному произволу, без его позволения, даже если этот кто-то старался сделать как лучше. Ему не нужна была благосклонность нравной богини Удачи, порой даже более изменчивой и прихотливой, чем Любовь и её выбор фаворитов. Гнев всё ещё изо всех сил упёрто, как молодой, полный здоровья и свободного времени баран, бодался с самим понятием удачи, стараясь доказать, что её переоценивают, что чёткий и точный расчёт и способность предусмотреть любое развитие событий, представить в уме как можно больше вероятностей - гораздо важнее и полезнее во всяком деле. А на удачу полагаются либо дураки, либо искатели острых ощущений. Гнев порой жалел, что он не Мудрость, и что Мудрость с некоторых пор уже не попросишь об услуге. Он бы поклялся, что Мудрость без труда продемонстрировал бы Удаче, как мало она стоит - Мудрость, способный предвидеть исход ещё до начала безо всякого ясновидения, благодаря одному только уму. Может быть, ещё Хитрость, но с ним Гнев предпочитал держать ухо востро и не оказываться у него даже в незначительном долгу.
Играя, Рыжий ярился, кричал, мог разломать к чёртовой бабушке всё заведение, и ничего из этого не стоило принимать всерьёз. Ему нравилось производить много шума и быть заметным, запоминающимся, даже в качестве смутьяна и хулигана. Переступая порог такого дома, он просто позволял себе всё, без тормозов, без колебаний, страхов и стыда. К чему они там, где можно расслабиться, а вино и золотые монеты льются рекой? Да, когда он начинал, меньших ставок не признавали, это потом появились дурацкие бумажки и кругляшки из менее благородных металлов. Гнев сорил деньгами, если они только у него заводились, как хлебными крошками. Он вообще не умел их ни считать, ни беречь, искренне презирая, хотя и понимая, что порой они весьма удобны. Таскать их с собой однозначно лучше, чем мешок товаров для бартерного обмена. И плевать, что после них чудится, будто пальцы гнилью измазаны, можно потерпеть, он отнюдь не неженка.
- Покажи мне, что такое покер! - Гнев заявил это сразу, как вошёл и увидел Удачу.
Да, именно так, без "привет" и без "пожалуйста". И вообще это прозвучало нагло, грубо и с вызовом. Впечатление возникало чуть ли не такое, будто он швырнул в лицо Удаче ультимативное приглашение на дуэль до летального исхода. С другой стороны - ухмылялся Гнев вполне приветливо, хотя в целом выражение его лица подошло бы тому, кто "начал жить в трущобах городских". Он так давно исполняет эту роль, что сам в неё поверил. Зачем? Перед кем так выламываться и устраивать трагикомедию, перерастающую в фарс? До того, как его сбросили, Гнев специально провоцировал всех на ненависть и отвращение к нему. В ожидании единственного, кто был достоин уничтожить его, он хлопотал о том, чтобы ни у кого не возникла нелепая идея выступить в качестве его защитника. Прикрыть собой или попробовать спорить с Судьёй. Гнев счёл бы это унизительным после того, как уже принял решение, что покинет этот мир навсегда. Теперь же... Гнев так хотел доказать, что не погас после Нижнего Предела, что он всё ещё живой, существует, ходит по этой земле, и его невозможно проигнорировать. Он вернулся. Он есть. Материальный и настоящий. Ничем не хуже, чем прежде, и жуткая пустота в груди лишь мерещится. Он поднялся из бездны целиком, и неправда, что там остались то ли его бесстрашие, то ли сердце, то ли непосредственность и открытость. И нет, он никого не винит в том, что его не спасли. Он же и не просил об этом, он добивался того, чтобы исчезнуть. Не было никакой попытки самоубийства пламенного воплощения, придурки, вам всё показалось!

[icon]http://sh.uploads.ru/t/dMEeB.png[/icon]

На самом деле Удача был довольно забавный, оригинальный и самобытный, честный даже, и всерьёз ему зла Гнев никогда не желал, хотя, распалившись, мог и думать, и говорить о нём, прямо ему же в лицо, всякое. Но для его натуры такое поведение было вполне нормально и прямо показывало на его небезразличие, а то и прямо на вполне пылкую симпатию. Удача отлично умел подбросить углей в его костёр. Они иногда даже вполне неплохо гармонировали, пусть редковато, но очень метко. Просто Удача был таков, что его хотелось раздразнить, поддеть, испытать на прочность и нервы его, и саму суть. Гнев всё время стремился показать, что удача - вещь переоценённая и нужна далеко не всегда. Например, ученик, выучивший урок или все вопросы к экзамену, может не рассчитывать на удачу, что его не вызовут к доске, или что достанется тема, которая ему нравится. Удача, однако, возражал в духе того, что его воздействие может простираться гораздо шире, чем Гнев полагает, и этот ученик может опоздать из-за не зависящих от него обстоятельств и может быть наказан или даже отстранён от участия в проверке знаний, или у него так заболит голова или живот, что он не сможет ответить и на самое элементарное. Гнев говорил, что спортсмен, который тренировался годами, в самый решающий миг непременно выиграет, регулярные занятия идут на пользу даже самым слабым - а Удача объяснял, что этого человека могут накануне выступления подкараулить и избить бандиты, или он заболеет. И так они спорили, то словом, то делом, годами, и Гнев всё искал такое занятие, в котором без удачи обойтись можно. Просто из принципа, отлично зная, что вещей, где без брата не обойтись, выше облаков, а некоторые его просто обожают, полагаясь даже в тех случаях, когда могли бы справиться сами - и, значит, исчезнуть или ослабеть Удаче не суждено, пара мелочей не поставят его под риск крупных проблем. Даже дерясь с ним, Гнев верил в него, верил, что тот справится. Удача был как раз одним из тех, с кем мериться силами и сноровкой - захватывающе и воодушевляюще. Гнев во всеуслышание мог заявить, что Удачу переоценивают... Но знал также и то, что недооценивать брата тоже ни в коем случае нельзя. Очень и очень чревато тем, что умрёшь ты внезапно, тупо, нелепо и смешно. При самых анекдотических обстоятельствах. Или, того хуже, твоя жизнь вся превратится сплошь в одну дурную шутку. Забавно и интересно порой наблюдать со стороны, но прямо записывать себя во враги Удачи ой как не стоит.
- Я не настолько сумасшедший неадекват, как ты говоришь, но спасибо, такая репутация мне даже льстит, - Гнев даже фыркнул от того, какого мнения о нём брат. И ведь не скажешь, что неправда. Так, разве что небольшое преувеличение. - Что-то просто загорелось мне. Застряло в голове и всё. Так что... Хм... А, вот. Я выбрал. Объясняй всё по очереди, - усмехнувшись, распорядился он. - Проведём вдвоём побольше времени?
Он любовался братом в открытую, взгляд горящих зелёных глазах светился неподдельным восторгом и расположением. Да, ему не хватало этого придурка, с которым у них общего гораздо больше, чем может показаться. Рыжие-бесстыжие заразы и беспардонные любители творить всё, что им нравится. Они хорошо тормошат друг друга, и Гнев надеялся, что не перегибает палку, и брат воспринимает его иногда довольно грубые и топорные провокации правильно. Было бы очень обидно и плохо, если бы они задевали глубже и больнее, чем он планировал. Но это же игра, и они оба понимают её правила, разве не так? Товарищество и, одновременно, соперничестао воплощений выглядит не как у людей, они и убить друг друга могут в пылу азарта, а в следующем перерождении обниматься и вместе гулять. Даже жаль немного, что простым смертным такого не постичь, и они не вернутся, если их оболочку испортить несовместимо с жизнью. Они хрупкие, как сухие цветы или птицы-оригами, чуть надавишь не так - и всё, прощай.
- Знаешь, если начистоту - я соскучился, - вдруг честно признался Гнев, вспомнив о том, что не имел толком случая хоть раз полностью сказать брату, что дорожит им. А жизнь вовсе не такая надёжная штука, особенно с его поистине прекрасным талантом вляпываться, да поглубже, словно бы он соревновался в этом с самим собой. - Я давно тебя не видел, и мне тебя не хватало. Я всегда тебя уважал, брат, но раньше и понятия не имел, насколько ты мне дорог, - вывалил он это, пожалуй, едва ли не так же неуклюже, как незадачливый и малоопытный шулер - спрятанные в рукаве карты на игровой стол или на пол рядом.
После Нижнего Предела восприятие семьи обострилось. После пространства, где вообще ничего нет, и абсолютного молчания он до сих пор был голоден до острых, насыщенных, ослепительных впечатлений. И воплощения были лучшими в этом. Все они стали ему ещё дороже и важнее. Гнев любил их до щемящей нежности и светлой тоски, не ожидая никакой взаимности ни от кого, но каждого был готов принять. А как же иначе? Они же могут так легко друг друга потерять - эта мысль почти невыносима, и он иногда до судороги в пальцах и почти паники хотел убедиться, что они живы и в порядке. Всех не защитить, увы, даже ему, и это внушало животный ужас, словно он не из энергии соткан, а из такой же плоти и крови, как и люди. Гнева пугало, что однажды они могут уже по-настоящему отречься от него. Он знал, что не выдержит этого, ведь его потребность быть необходимым и полезным тогда сожрёт его изнутри заживо.

[icon]http://s5.uploads.ru/t/kuZ3M.jpg[/icon]