- Кольца?
Несколько мгновений, это всего несколько мгновений, в которых Джей не отпускает руки Ярости из своей, все еще почти что растерянно, все еще смущенно и почти что задумчиво. Все еще улыбаясь и, кажется, пытаясь просто задержать это мгновение, что кажется сейчас таким нужным, таким важным, что разорвать эту тонкую связь почти что мучительно больно. Прикосновение. Как что-то настоящее, настолько, насколько это вообще возможно в постоянно изменяющемся мире. Как что-то материальное, по эту сторону разбитой стены, как открытое пламя, о которое можно действительно согреться - не обжигаясь.
Это почти что страшно - просто взять и отпустить сейчас, на короткие секунды отдается почти паникой и ощущением падения, туда, вниз, к земле. Но и это - всего лишь иллюзия из тех, что прячутся в переплетении теней и пахнут кровью, прячутся в ночных кошмарах, забиваются в легкие, не давая дышать. Воспоминания... Слишком остро и все еще - слишком свежо. Руки. Держаться. Просто держатся за руки сейчас, хотя бы немного, хотя бы недолго. Просто - чувствовать. Чувствовать биение пульса - под кожей, ловить его ритм, и почти что считать про себя, как на каждую долю, на каждый так отсчитывать движение, секунды, дыхание, само ощущение жизни. И кажется даже, но и это - тоже иллюзия, что вот так просто, просто от этого тепла в руке, в переплетенных и сжатых на мгновение почти что судорожно пальцах, словно отступает чернота, разлитая под кожей, и почти что тают ее похожие на подтеки чернил на рисовой бумаге отметины на коже. Иллюзия - или все-таки правда? Не понять, не разобрать, да и не нужно, наверное, прямо здесь и прямо сейчас, не имеет значения. Время - тоже имеет свой пульс, свой ритм, и - свой, только ему известный путь.
Ветер подталкивает в спину, торопит, путается в перьях, зовет за собой. Ветер - не хочет ждать. У ветра - свои счеты со временем, у ветра - своя свобода. И, отгоняя остатки наваждения, Ледяной кивает - все еще задумчиво, неохотно, с сожалением почти что заставляя себя - отпустить. Рядом? Да, это - все равно рядом, разлитое в воздухе, это - все равно рядом, в переплетении мороза и яростного трепещущего и полыхающего огня, в энергии, во всем этом мире - одном на двоих, вокруг. Этим "рядом", кажется, можно даже дышать, если только позволить себе почувствовать - по настоящему. Вдох - выдох: вот в дуновении воздуха разлетаются, осыпаясь с крыльев колючие и мягкие одновременно искорки снега, хрупкие и нежные, озорным и легким пухом. Вот - тянутся к ним и качают в своих ладонях, танцуя, языки огня там, внизу. Вот, подтаявший лед растекается звенящим, рассыпающимся на водяные хрустальные капли, сбегает по камням живым ручьем, выбирая себе новое русло, ведущее извилистой одним богам известной тропой куда-то к горизонту. Туда, где однажды, шелестом и шорохом отзовутся на его приветственную и юную прыть неспешным колыханием волны белыми парусами айсбергов, рассекающих неспешно их обманчивую гладь. Энергия пламени и энергия льда. Суть равновесия и суть яростного стремления жить - тоже рядом. Вот, в них - яркие отблески упрямства, припорошенные осторожностью, и это - тоже "рядом". И, кажется, во всем этом "сейчас" нет и не может быть ни единого противоречия, да и не должно быть. Гармония? Да, это гармония, которую можно услышать, ощутить, которую можно вдохнуть - глотком свежести, почти что очищением.
Задумчивость. Задумчивость в размеренных и нетерпеливых одновременно взмахах крыльев, в том, как маховые перья упруго отталкиваются от такого прозрачного и невесомого и в то же время почти что как вода плотного для них воздуха, задумчивость в их размахе, и - в ответ на предложение Ярости Джей лишь качает головой с какой-то почти что снисходительной улыбкой:
- Кольца хороши там, внизу, - подлететь к ней ближе, обогнуть со спины, прикасаясь - к ее крыльям, прослеживая почти что ласково пальцами изгиб словно ускользающего в не прекращающемся движении длинного-длинного махового пера. О, может быть, он и не знал до сих пор почти что, как это - летать, как это - парить в воздухе свободно, и беззаботно, как это - ловить ими ветер, вот только кому как не ему было знать о том, что такое на самом деле - крылья, их длина и размах, и то, как, даже если стоять во весь рост, волочатся они по земле, как ни старайся сложить, как ни пытайся поднять. Кольца! Собственный смех звучит так внезапно, что Джей и сам вздрагивает, неловко улыбаясь, но сдержаться все-таки трудно: тот, кто хоть раз пытался развернуться с крыльями за спиной в помещении, слишком хорошо понимает, что такое - кольца.
- Ты же, кажется, хотела летать, а не протискиваться в щели, - ловя на секунду кончик ее пера и тут же отпуская, Джей смеется снова, и это - уже почти что тоже легко, и это - тоже почти что свобода, даже если уверенности в ней не больше как в только что выпавшем по осени снеге, - а, если они будут большие...
Что толку в больших? Это даже не слишком просто, и полет ведь, в сущности - не гонка с препятствиями по пересеченной местности, как ни крути, даже если сама по себе такая гонка - прекрасная затея. Вот только не здесь и не сейчас. У неба ведь, как и у ветра, нет ни начала ни конца, ни маршрута. Небо - это свобода. И еще - совсем немного, если верить самому ветру - игра.
Отлететь в сторону, там, на земле, это можно было бы назвать "на шаг", но здесь - на один взмах крыльев, не сводя с Ярости взгляда, отлететь в сторону, улыбаясь и почти что из воспоминаний своих, далеких, словно из самого первого дня, и близких, драгоценных, согревавших изнутри, из памяти своей и энергии сотворяя их, похожих на маленькие звездочки-солнышки, с топорщащимися во все стороны "перьями" серебристо-рыжего пламени, горстью огня, что зачерпнул из алого нутра пожара, посеребренного снаружи тонким кружевом льда. И, кажется даже, что стайкой невидимых драконов проносится мимо ветер, хватая "добычу", разлетаясь с нею во все стороны разом, не дожидаясь ни разрешений, ни ответов, словно тоже - смеясь: "отбери!"
Ввысь, в самое небо, к земле, к ручьям и в каньоны, подсвеченные лавой, и вдаль, замирая на секунды и словно дразня: "догоняйте!"