Небо, излившее утром прозрачный хрусталь осенних слёз, сейчас выглядело холодным, пустым, безмятежным и настолько далёким, что даже Гнев, даром что был вечным, как сама планета, ощущал свою незначительность и ограниченность. Ветер швырял под ноги сорванные с деревьев золотые и багряные уборы. Весь мост занесло ими, будто пёстрой метелью.
- Аки-сан, ты веришь в заклинания удачи?
- Нет, Сатоко-химэ, всё это ерунда. Люди перекладывают ответственность на внешние обстоятельства, в данном случае - на магию, когда не хотят признавать, что сами являются творцами своих жизней, от и до.
Девочку явно расстроил его ответ. Она с полминуты сверлила его укоризненным и вызывающим на дискуссию взглядом, но Гнев сохранял безмятежность и не собирался никак развивать тему. Тогда Сатоко перешла в атаку.
- И всё же ты не прав! Люди вкладывают в такие вещи очень многое, передают частичку своих душ, которую ты уносишь с собой. Когда ты знаешь, что тебя ждут обратно, целым и невредимым, ты становишься осторожнее, потому что тебе небезразлично их отношение к тебе... Это магия, потому что друзья протягивают тебе руки сквозь разделяющее вас время и пространство, подбадривают, передают привет и говорят, что дома тебя не хватает... Это даёт силу даже самым обычным предметам!
- Ты действительно думаешь, что мы нужны кому-то в этом мире, дитя? - Гнев тихо вздохнул, глядя не на девочку, а на мирно журчащую под мостом реку. Тёмная вода - и несколько плывущих по ней резных жёлтых листьев, похожих на солнечные зайчики.
- Ты, например, нужен мне, хотя и твердолобый болван!
- Госпожа, одумайтесь, такое не подобает произносить будущей хозяйке дома!
- А ты разве учить меня хорошим манерам нанимался? Брось, это совсем не в твоём стиле!
Не устояв перед таким активным напором, Гнев улыбнулся.
- Тем не менее, красавица, если твой многоуважаемый отец узнает о том, что ты ругаешься - накажут именно меня.
- Потому что от кого бы ещё я могла такого нахвататься? - со смехом подхватила Сатоко.
- Ну, не знаю... Но я так стараюсь вести себя прилично!
- Это когда Макото ударил тебя позавчера бамбуковым мечом промеж глаз, и ты сказал очень-очень нехорошую фразу? - лукаво осведомилась Сатоко.
Гнев покраснел, как крыша пагоды или небо на закате. Он смутился, не зная, куда девать глаза, и отвернул лицо. Сатоко внимательно наблюдала за ним, и, похоже, её изрядно забавляло, насколько на поверку оказалось легко пошатнуть стойкость храброго взрослого дяди-самурая. Хоть признавайся ей, что он не настоящий... Но этого нельзя ляпнуть даже в шутку.
- И ты запомнила, да? А что ещё я мог сказать, когда он врезал мне со всей силушки? Он же ещё не научился её соразмерять!
- Конечно, я запомнила, ему ведь так редко удаётся тебя достать! Он потом ходил такой раздувший щёки от важности, что хотелось спихнуть его с лестницы!
- Так ты не только сквернословная, но ещё и злая девочка? - подначил её Гнев.
- Ну, ладно, не спихнуть, но хотя бы стукнуть!
- Всё ещё не лучше.
- Ты вредный! Мой брат - избалованный негодник, ему полезна пара затрещин!
- Битьё не полезно никому, не вступай на путь неоправданного и эгоистического насилия.
Она побежала с моста в сад, и ему пришлось последовать за ней. Велено же не спускать глаз, а он всегда исполняет такие важные поручения. Зло не коснётся этих детей - Гнев отрежет ему загребущие лапы.
- А в привидений ты тоже не веришь, Аки-сан? - прыгая с камня на камень по змеящейся дорожке между большими пышными клумбами, осведомилась Сатоко.
- Естественно, нет. Блуждающие неупокоенные души - это сказка. И было бы слишком мелочно тем, кто уже покинул этот мир, опускаться до банальной мести. Это если бы они были, но нашими телами не движет ничто мистическое. Не считая произведений искусства и научных трудов - после смерти никакого отпечатка нашей личности на свете не остаётся, уж поверь.
- Не могу, ты говоришь ерунду. Давай проверим? Макото тут утром болтал, что в большом доме на холме рядом с городом живёт онрё.
- А почему она до сих пор в заколоченном доме, а не ищет свою добычу? Это как-то слегка не в их манере... - тут же напрягся Гнев.
Местные суеверия всегда нервировали его, так как порой оборачивались искажёнными вариациями на тему неприглядной правды. Ёкаи, к примеру, при проверке оказывались чем-нибудь хорошо известным Гневу по его родному миру. Например, сбежавшими или изгнанными из Чертогов слугами. Или сами товарищи-воплощения страдали ерундой. А наивные японцы-то впечатлялись до самой глубины своей тонкой душевной организации. Молились, возжигали благовония в храмах, приносили дары, чтобы умиротворить нагоняющих трепет и кошмары чудищ.
- Откуда мне знать? Может быть, она там погибла и теперь ждёт, не возвратится ли убийца на место преступления, а, может, её к этому зданию как-то приковали, ограничили её перемещения... И, по-моему, кто-то тут только что утверждал, будто он скептик! Ну же, ты противоречишь себе!
- Допустим. Но упомянутый тобой случай отличается.
- Чем же?
- Обычно все россказни якобы очевидцев о нечисти, обитающей где-то - пустая болтовня, призванная произвести впечатление на слушателей или позабавить их. Но не тут. Я осведомлён на уровень глубже вас, и до меня доходили слухи, что там уже гибли люди. Например, двое неосторожных, решивших задержаться в пустующем доме на ночлег. А ещё на подходах к нему нашли пять умерших кошек и одну собаку. У всех были свёрнуты шеи.
Гнев говорил глухим, очень мрачным и сосредоточеным тоном, настраиваясь на худшую из возможных версий развития событий.
- Я вас туда не пущу... А вот сам наведаюсь.
- То есть, тебе можно?! - задохнулась от возмущения Сатоко.
- Я вооружён.
- Онрё не победить обыкновенным клинком!
- С чего ты взяла, что мой меч - обыкновенный?
В эту минуту к ним подбежала младшая девочка, таща в обеих руках большую охапку опавших листьев. Они выглядели ещё совсем свежими, тление не коснулось их, изящные маленькие ладошки октября не размокли от дождей, не надломились и не потускнели от долгого лежания на земле.
- О чём вы таком тут говорите? Что-то мрачное, я уверена! - весело защебетала она.
- Вижу, тебе будет, чем заняться на этих выходных, Минори-химэ, - одобрительно заметил Гнев.
- Мы говорили о проклятом строении, новости о котором недавно сообщали, - не сменила тему беседы Сатоко.
- Ах, вот оно что! Не ведись на то, что несёт моя сестра, она опять начиталась своих книжек! Она пользуется несчастными случаями, произошедшими там, чтобы провести тебя и выставить дураком!
- Аки не надо выставлять дураком, он и есть дурак!
- Ну, спасибо.
И все трое в унисон рассмеялись. Им не требовалось извиняться, и Гнев, и эти девочки подхватывали вложенные между репликами двойные и тройные смыслы, словно владели телепатией.
Ему, телохранителю, и правда не пристало демонстрировать высокий интеллект, не для этого его приняли, но и бестолковый самурай - нелепость. А ведь Гнев вообще так себе разбирался в образе мышления людей. Он всё никак не мог нащупать границу между тем, что приемлемо, и нарушением субординации, но что-то ему подсказывало - он уже стократно нарушил всё мыслимое и немыслимое.

[icon]http://sg.uploads.ru/t/rRmaw.jpg[/icon][sign]Я пришёл не из сказки, ну, разве что, очень из страшной,
Вовсе не для того, чтобы малых детей утешать.
Но, пусть даже и меч в этот пакостный век стал продажным -
Я своим вас поклялся на крови своей защищать.[/sign]

Стремительнее, чем в одну сотую долю секунды, путь бегущему псу преградил меч, и, если бы животное не остановили - тот бы насадился на клинок, как поросёнок на вертел. Гнева не волновало, что он чуть не зарезал безобидного домашнего питомца, ведь точно так же на девочек могло выскочить нечто куда более опасное. Да и обыкновенные собаки тоже бывают больны бешенством или вшами, или приучены бросаться на незнакомцев. Само присутствие Гнева нередко провоцировало атаки диких зверей. Впрочем, на склонных к агрессии и рукоприкладству людей он часто воздействовал точно так же. Создания, склонные к агрессивному и негативному восприятию мира, легко подхватывали суть Гнева, заражались ею, их внутренняя злость вспыхивала во сто крат мощнее, как раздутый из угольков костёр. Если кто-то кого-то невзлюбил - поблизости от Гнева и вовсе возненавидит. Правда, вряд ли данное состояние продлится больше пары часов, всё же на этом специализировался в основном его брат, а не он... Но данная черта относилась к тем, которые и делали их среди воплощений аналогом родни. Гнев не разбирался, с какими намерениями собака приблизилась. Он отреагировал рефлекторно, благо, воспринимал мир куда тоньше, чем люди. Если бы это был лютый волк или даже спятивший ками-кири, Сатоко и Минори не успели бы ни испугаться, ни даже ахнуть, как Гнев раскромсал бы посягнувшего на них монстра. В конце концов, для этого он и приставлен к ним, а вовсе не для праздной поверхностной болтовни. Приличный телохранитель вообще не зевает по сторонам, а Гнев и так часто отвлекается.
- Ты поспела очень кстати, девочка, - промолвил Гнев, полностью притворяясь, будто не узнал другое воплощение, и небрежно отправляя клинок обратно в ножны. - Опоздай ты хоть на мгновение - и потеряла бы своего приятеля. А теперь, если тебе ничего не нужно здесь - пожалуйста, уходи. В этот день недели мы не подаём милостыню нищим ни деньгами, ни едой. Извини.
Он повёл себя слишком резко и сам осознавал это, но она посягнула на территорию, которую Гнев привык считать своей, и её он не приглашал и ни о чём не просил. Не позволять же всем подряд вторгаться в его личное пространство и ни в чём себе не отказывать. Он считал, что такая наглость с их стороны давала ему право прикончить любого чужака прямо там, где застигнет. Жестоко? А то они не догадывались, с кем связываются, и чем это чревато. Он хочет тихо коротать годы в маленькой Японии. У него отдых от склок и постоянных мыльных опер верхних измерений. Да и новое амплуа ему пока не приелось, а они объявляются и грозят всё разрушить, испортить тщательно сложенный образ, вытащить обратно туда, где варятся их многотысячелетние распри и борьба за ресурсы, превосходство, полезные связи или в качестве лекарства от скуки.
- Ну, зачем же ты так, Аки-сан! Похоже, кое-кому ещё тут ой, до чего недостаёт хорошего воспитания! И ведь предполагается, что твой интеллект более развит, чем у зверя! А вдруг она заблудилась, да и правила гостеприиимства велят... - укоризненно начала было Сатоко, но Гнев отрицательно покачал головой, мол, это вовсе не их дело и не их проблема. Сатоко, однако, не сдалась. - Ну, почему нет? Разве ты не обязан повиноваться мне?
- Только не когда речь заходит о вашей безопасности.
- Но ты посмотри на неё, Аки-сан! Она же одного со мной возраста, а то и младше! Какой вред она способна нам причинить?
О, если бы Сатоко знала, если бы он полагал возможным посвятить её во все сложности сплетения тугого узла взаимоотношений высших существ! Внешность обманчива, по ней не получится делать правильные выводы, потому что ею так легко запутать, деморализовать, сбить с толку. Гнев ощетинивался миллиардом игл, способным заставить любого ежа или дикобраза сотрясаться от зависти и восхищения, при виде любого из себе подобных, за исключением тех случаев, когда договаривался о встрече или хотя бы ожидал её, либо же сам являлся инициатором. Для чего же подпускать к себе, чтобы неизбежно потерять?
Гнев поджал губы, скрестил руки на груди, и уже собирался было отвернуться - что, впрочем, отнюдь не значило, что он перестанет следить за вторженкой и не успеет её остановить, если под овечьей шкурой обнаружится хищник, и она обнажит злые намерения, покусившись на здоровье и благополучие Сатоко и Минори, - но тут его словно обухом по макушке ударило. Он ведь уже знаком с этим приятным ласковым теплом, похожим на пушистый одуванчик, на блики, рассыпающиеся алмазной крошкой по лазурной поверхности мягко бегущих волн тропического залива, и на свежий мандарин, едва дозревший, манящий круглыми рыжими боками. У Гнева чуть не подкосились ноги, его качнуло вперёд-назад. И как он сразу не сообразил?! Идиот, идиот, идиот! Впору себе же пощёчину влепить.
- Ты... - сорвалось с его губ прежде, чем Гнев дал себе отчёт, что разговаривает вслух. - Это же ты! Ты вернулась? Как давно?!
То, что он творил дальше, было попросту сильнее его. Гнев кинулся к Надежде, схватил её за плечи, заглянул в глаза, даже не понимая, что такое на него нашло. По-прежнему хрупкая, маленькая, трогательная, зачем она здесь? Что с ней происходило до сих пор? Всё ли в порядке?
- Ты знаком с ней, Аки-сан? - тут же спросила Минори, подскочив к нему, как любопытный воробушек.
- Знаком ли я... - прошептал всё ещё ошарашенный, оглушённый внезапным открытием Гнев. - О, знаком ли я! Она моя двоюродная сестра, и, когда мы расстались в последний раз, я потерял её и не имел ни отдалённого представления, как надолго!
Он не осмелился ляпнуть "навсегда", хотя почему-то тогда именно это ему и мерещилось. Гнев всерьёз переживал, что Надежда пропадёт насовсем. Нелогично, да, видимо, общая подавляющая обстановка города, сдавшегося на милость чумы, оказала эффект. Гнев подхватил толики настроения смертных, его подкосили отсутствие иммунитета у Надежды и то, что все его усилия ничего не принесли. Нечасто доводилось налетать на стену, которую невозможно сдвинуть, как ни налегай.
- Значит, вас можно поздравить со счастливым воссоединением? - рассмеялась Минори.
- Ох, привет, милая! Родственница Аки-сана - конечно же, наш друг и желанна в нашем доме. Ты ведь больше не возражаешь, Аки-сан? - подхватила Сатоко.
Глядя на всех троих, Гнев не мог не растаять.
- Нет, - улыбаясь, как попавший в райскую утопию праведник, насилу пролепетал Гнев.
Между ними столько не сказанного и не услышанного! Они так мало успели в прошлый раз! О, боги, духи и демоны, конечно же, Гнев понимал - сгинула лишь оболочка, кокон для души, маскарадный костюм, в котором Надежда разгуливала по Земле, но её боль и её угасания ощущались реальными и абсолютно неправильными! И ничего, ничего нельзя было исправить или обратить вспять. Гнев тогда выплакал целое озеро слёз, их бы хватило на ещё один Нил или Ниагарский водопад. Какая разница, что смерть - краткий эпизод для них, не стоящий переживаний перерыв между разными частями бесконечной повести их жизней? Она всё равно остаётся смертью, и Надежде пришлось выдержать всё это, погрузиться в яму с гнилью. И отчего же с ней его хвалёный крепостной вал, преграждавший доступ к душе и сердцу, не срабатывал? Как он допустил свою привязанность к ней, и почему не вырвет с корнем? Надежде лучше держаться на максимальном расстоянии от него, иначе она пострадает. Она сказочная от кончика носа до пяток, а он отрицательный герой.

[icon]http://sg.uploads.ru/t/rRmaw.jpg[/icon][sign]Я пришёл не из сказки, ну, разве что, очень из страшной,
Вовсе не для того, чтобы малых детей утешать.
Но, пусть даже и меч в этот пакостный век стал продажным -
Я своим вас поклялся на крови своей защищать.[/sign]

Многие писатели в своих книгах нередко поют целые гимны понятию счастья, но его формулировка продолжает ускользать от тех, кто никогда ничего подобного не испытывал. Слова, слова, как же мало в них силы, они пустые оболочки, провалившие то, для чего их вообще придумали - удержание смыслового наполнения. Гнев небрежно, едва заметив её и уж подавно не задумываясь, что она может значить, смахнул влагу со щёк и схватил маленькую Надежду, поднял её над землёй, закружил в объятиях, расцеловал в обе щеки. Ему было сложно разговаривать, и он не привык к такому состоянию - растаял, как брусок масла, оставленный на летнем солнце. У них с Надеждой всегда были сложные и запутанные отношения, он не доверял ей и отталкивал, она была слишком светлой и лёгкой для него, всегда напряжённого, пессимистичного и злого. В его мире за одно око следовало ослеплять полностью, за пощёчину надо было отвесить две, а за предательство - без разговоров отрывать голову. Он жил в реальности, лишённой пощады, жалости, прощения. Единственное по-настоящему надёжное на свете - клинок в твоих руках и отвага в сердце. Шагать вперёд, словно по лучу, вычерченному серебристыми касаниями луны на воде, по этой широкой дороге мягкого, чуть бледноватого, прохладного света. Надежда проповедовала слишком нежные, чересчур слюняво-сладкие для него принципы. Улыбалась так, что хотелось врезать, потому что бессилие и отсутствие ответов раздражали. Надежда жила своими воздушными крылатыми прозрачными иллюзиями. Он не понимал, как можно утверждать подобное на полном серьёзе и, соответственно, ожидал, что где-то да вскроется её обман. Волк, угнетённый своей свободой... Гнев не знал, отчего так радуется её появлению здесь, и не обернётся ли это очередной катастрофой. Ему лучше оставаться настороже, в таком состоянии он особенно раним и расслаблен. Она ни в коем случае не должна узнать, насколько Гнев сейчас беззащитен и распахнут ей навстречу. Она может поздравить себя с триумфом, приручила свирепое клыкастое чудище до едва ли не поскуливающего и не виляющего хвостом от эйфории состояния.
Как меч, выкованный для того, чтобы отбирать чужие жизни, срезать их, как крестьянин серпом колосья пшеницы или ржи в поле, может защищать? Как душа, предназначенная нести боль и насилие, губить и ломать, может помогать? Разве ему место здесь, среди невинных детей? У него на руках больше крови, чем песка в пустыне Сахара, и ему запрещено говорить им правду о том, как устроено мироздание. Все его хорошие представления о будущем были развенчаны, едва доисторические люди вышли из пещер. Эти рано или поздно обязательно развалят всю планету. Возможно для неё обернулось бы лучше, выжги он всех смертных дотла. Ах, почему он просто не вырвет свою суть вместе с сердцем... Чем он занят?
Лечится, вот чем. Напоминает себе, что ради нескольких Сатоко и Минори стоит потерпеть сотни вонючих хрюкающих свиней. Гнев всегда приходит на сторону слабых, даже если ругается при этом, как пьяный матрос. Эти девочки - олицетворение слабости. Как цветы, доступные любому прохожему, сорви, чтобы через минуту выбросить. Следующий пешеход или конь втопчут хрупкие стебли и трогательные очаровательные бутоны в грязь, раздавят до состочния бесформенной каши. Да, это больше всего задело Гнева в смерти Надежды - её мучительное угасание и полная невозможность с его стороны что-нибудь поделать. Он считал себя победителем во многих областях, но тогда его самооценке преподнесли смачный плевок, чума сполна расквиталась с обидчиком за то, что он не дал ей подобраться к нему напрямую. Это не честно и не благородно, хотя такому врагу обвинение в плохой игре и нарушении правил не предъявишь. Но как же его трясло! Он никогда не забудет, как чума разбила его наголову, разнесла в пух и прах. Такое отрезвляет. Напоминает, что он вовсе не надо всем властен, и его положение на самом деле весьма шатко, ведь смертельной заразой список того, что может опрокинуть его на обе лопатки, не ограничивается. Он может взять клинок и драться, драться до последней капли крови, но вовсе не от каждого противника отмахаешься мечом. Абсолютное, подавляющее ощущение своей бесполезности и непроходимой глупости.
- Они не мои друзья. Сатоко-химе и Минори-химе мои хозяйки. Я им подчиняюсь. Мне поручено обеспечивать их безопасность, - ровным тоном промолвил Гнев, опуская Надежду снова на землю.
- Не будь таким зануууууудой, Аки-сан! - Сатоко надула губки. - Мы тебя ценим и любим вовсе не только как слугу!
- Доброта госпожи ко мне никак не отменяет того факта, что она всё ещё госпожа, - с непрошибаемым хладнокровием возразил Гнев.
После исчезновения Надежды он нуждался в подобном исцелении, неторопливом и последовательном. Обстоятельно подняться по всем ступеням принятия себя. Прощения себя. Смирения с тем, кого он представляет своей весьма далёкой от понятия адекватности особой. Остаток того воплощения прошёл весело и бурно - Ярость пустилась вразнос, словно стараясь достичь максимального забвения, и, в итоге, добровольно позволила осуществить над ней казнь. Сменив лицо и тело, Гнев поступил на службу сюзерену, чтобы доказать себе - он не только резню учиняет, но и чего-то ещё стоит, чего-то большего.
- То, что с тобой произошло, сестра, сплошь состояло из моих ошибок. Я не позаботился о тебе в должной степени. Мой взор застилал... Я сам.
Гнев, ничего не видящий дальше кончика носа в припадке гнева - забавно, если бы не было так страшно. Он поддался вспышке, вёл себя как незаконнорождённый неизвестно от кого сын опальной старой наложницы, воспитанный разбойниками в трущобах. Он опустился, обесчестил своё имя тем скандалом и последующей умственной слепотой. Что побудило его так отречься от своего достоинства? Недостаток воли, бесхарактерность, трусость? Всё то, чего Гнев на дух не выносил. Прореха зияла в его сердце. Подлинно великодушной внял бы лепету Надежды и предложил бы помощь. Даже посредственность догадалась бы при первых признаках заражения уволочь Надежду в Чертог даже без её согласия.
Подчиняясь своим понятиям о том, что правильно, и не сопротивляясь порыву, Гнев опустился сначала на колени перед ней, а потом склонился низко к земле. Не потому что это входило в японскую традицию просить прощения, а потому что оно идеально подходило ему.
- Я извиняюсь за всё то неподобающее, что тебе причинил.
- Аки-сан? - неуверенно позвала его Минори.
- Я начинаю думать, что ты скрываешь от нас преступление. Ты зарубил её папу и маму, твоих дядю с тётей? - уточнила как бы в шутку Сатоко, но в зрачках её плескались тревога и почти испуг.
Ничего-ничего, зато ему чуть полегчало. Хотя, разумеется, такой мелочью всего было не искупить, однако, начало положено. Надежда сама объяснит им, что стряслось, если захочет. В данный момент Гнев в кои-то веки ни о чём не сожалел.

[icon]http://sg.uploads.ru/t/rRmaw.jpg[/icon][sign]Я пришёл не из сказки, ну, разве что, очень из страшной,
Вовсе не для того, чтобы малых детей утешать.
Но, пусть даже и меч в этот пакостный век стал продажным -
Я своим вас поклялся на крови своей защищать.[/sign]