Родственные связи:
Вера, Любовь. (?)

Характер:
За продолжительную и многообразную жизнь Надежда побывала в самых различных ситуациях и чему только не была свидетельницей. Просто наблюдать ей не свойственно, в соответствии с отзывчивой натурой она стремится принимать живое участие и приносить посильную пользу где может. Она не задается вопросом, зачем и почему предпринимает те или иные действия, порой вызывающие недоумение окружающих. Ее не беспокоит чужое мнение, она ориентируется в первую очередь на то, остается ли верна себе. Она не ждет благодарности, не рассчитывает на ответную помощь, ею движет глубинная потребность подарить немного света каждому, кому его не хватает. Мягкой и тихой, Надежде подходит нынешний облик маленькой девочки, вот только за внешностью беззащитного почти что ребенка прячется внутренняя сила и несгибаемая воля. Ей знакомы страхи и сомнения, но умение находить светлую сторону и чувство ответственности помогают Надежде превозмогать себя, когда начинает казаться, что все усилия тщетны. Чувствительна и ранима, но привыкла контролировать эмоции и никому не показывать слабостей, полагая своим долгом быть оплотом надежности, всем своим поведением внушать уверенность, что она никогда не бросит и не предаст. Надежда очень боится подвести тех, кто на нее положился, а также не суметь найти подход к тем, кто нуждается в ее поддержке, но ждет подвоха и не подпускает к себе или что-нибудь в подобном роде. Еще Надежду сильно пугает одиночество, хотя в какой-то степени - это для нее неизбежная данность. Она тянется к другим, ищет близости и обоюдной приязни, но всегда вынуждена играть какую-то роль, скрывая часть себя. Она может получить лишь некоторую меру дружеской любви, оставаясь чужой, и это порой угнетает ее, но, за исключением редких моментов, у нее получается не забивать этим голову. Лучшим лекарством от дурных дум для нее являются музыка и танцы. Она сама любит играть на различных музыкальных инструментах и петь. Ей всегда нравилось появляться в виде музыканта, хотя порой для этого, в связи с обычаями определенных культур, приходилось наряжаться в мужское одеяние. Любит большую часть флоры и фауны, и чувство это взаимно, особенно в отношении многих птиц и дельфинов.

Биография:

I
(от начала до VIII века)

Линали Ли ("D.Gray-man")

II
(от VIII до XIV века)

Софи ("Howl's Moving Castle")

III
(от XIV века до настоящего времени)

Мадока Канамэ ("Mahou Shoujo Madoka Magica")

С давних пор, когда у людей возникла потребность осмысления окружающего мира и своего места в нем, многие мыслители высказывали различные соображения относительно надежды. Сложились две полярные точки зрения - одни утверждали высокую значимость сего чувства в человеческой жизни, другие относились к нему с презрением, видя в нем лишь обманчивую дымку, застилающую неприглядную картину действительности. Были и такие, кто соглашался с обеими позициями, полагая, что бывают разные случаи.
В древности Надежда объявлялась то тут, то там, приходя на выручку тем, кто в этом нуждался. Религиозное мировоззрение первых цивилизаций сказывалось в том, что, как и другие воплощения, ее нередко принимали за божество или доброго духа. Не задерживаясь подолгу, она относилась к людям с симпатией и любопытством, но не успевала ни к кому привязаться. Ей нравилось знакомиться с миром, наблюдать как живут существа, во многом отличающиеся от ей подобных, но вместе с тем тесно с ними связанные. Между ними пролегала черта, но их жизни сильно зависели друг от друга.
Каждый визит в человеческий мир был для Надежды приключением. Она бросалась в него с головой, не думая о последствиях. Такая неосторожность привела ее в восьмом веке к перерождению, вызванному укусом ядовитого паука, в то время, когда Надежда помогала потерпевшим кораблекрушение торговцам-мореплавателям из малайского царства Шривиджаи. Внезапная буря выбросила их на австралийский берег. Многие утонули, несколько человек разбились о скалы, выжили лишь пятеро, один из которых сошел с ума. Все их припасы поглотил океан, у них не было ни еды, ни пресной воды, ни судна, чтобы вернуться домой, даже если бы они знали, куда плыть и не боялись до полуобморочного состояния вновь выйти в море. Они не знали, где находятся, и, охваченные отчаянием, сидели на берегу. Только один в конце концов решился отправиться на разведку, поискать хотя бы чем подкрепиться. Ему и явилась Надежда. Поскольку на его родине процветал буддизм ваджраяны, он принял девушку за местное божество. Она помогла им перебороть состояние апатии и страха и убедила попытаться найти выход из положения. Понимая, что шансы вернуться по морю самостоятельно очень малы, малайцы сошлись во мнении, что лучше будет попытать успеха в поисках местного населения. Надежда отправилась с ними, и на шестой день пути, когда они уже были совсем близки к цели, ей не повезло не заметить атракса робустуса, укус которого в ряде случаев оказывается смертельным. Напоследок Надежда успела погрузить путников в сон, внушить им знание местного языка и направления, в котором они должна были идти, после чего разбудила и объяснила, что она выполнила свой долг и уходит, а они теперь справятся сами.
В следующем воплощении Надежда стала часто и подолгу жить среди людей, оказывая им всевозможную поддержку и помощь. Она становилась добрым другом для тех, кому не хватало тепла. Ей было приятно их доверие, нравилось чувствовать себя нужной, только необходимо было помнить о том, чтобы не привязываться чересчур сильно и оставлять за собой возможность уйти в любой момент, потому что, не меняясь внешне, она не могла оставаться дольше срока, на протяжении которого это не вызывало подозрений. Таким образом она прожила до конца четырнадцатого столетия, когда в Тулузе ее настигла чума, получившая впоследствии название Черной смерти. Не думая о собственной безопасности, Надежда пыталась по мере скудных возможностей облегчить страдания заболевших, пока, по прошествии почти года, сама не заразилась и не слегла. Она до последнего старалась помогать чем могла, но надолго ее не хватило, и в конце концов неизбежное свершилось.
Вернувшись в облике девочки-подростка, Надежда долго вела образ жизни, средний между теми, какие она избирала прежде. Иногда приходила ненадолго, иногда задерживалась. Противостояние чуме подкосило ее, но тот факт, что человечество пережило этот ужас, хоть и с громадными потерями, и восстанавливалось от упадка, придавал ей сил. Понимая, что против многих вещей ей нечего поставить, она искала, где от нее может быть толк, и вкладывалась как могла.
Самой трудной из задач, которые Надежда взваливала на себя, оказалась попытка вытащить Гнева из Нижнего предела. Надежда была в шаге от того, чтобы не сгинуть сама, но, как ни было сложно, она не собиралась отступаться и в итоге преуспела. Совершенный ею поступок нес в себе небывалую ответственность, так что теперь Гнев занимает особое место в жизни Надежды, и покуда он не возражает против ее присутствия, она будет во многом держаться рядом с ним.
Способности, таланты и умения:
Цвета энергии:
Жемчужный, бирюзовый.
Основное оружие:
Нет.
Остальное:
Управление энергией надежды в людях.
Создание шаров света и тепла. При достаточной энергии могут использоваться в качестве подобия щита, но это годится только в крайних случаях, потому что выжимает все соки. Надежда редко прибегает к ним для ограждения себя, в основном - чтобы уберечь кого-то другого.
Создание иллюзий. Самые простые - только видимость, хотя выглядят и воспринимаются совершенно натуральными. При большей концентрации и расходе энергии могут становиться практически равносильны физическим объектам.
Вмешательство в сны. Теоретически, подразумевает возможность внушения во время сна, но Надежда в основном прогоняет кошмары или помогает восстановить силы после напряжения или во время болезни. Может при помощи прикосновения погрузить человека в сон.

Пробный пост:

Ответ внутри

Около полудня Анна приоткрыла дверь и заглянула в комнату доктора. Мужчина, лежавший на постели, производил впечатление спокойно спящего человека, но сердце девушки тревожно екнуло, и она поспешила подойти ближе, чтобы проверить пульс.
Рука была еще чуть теплой - по всей видимости, больной скончался незадолго до прихода монахини. Анна погладила спутавшиеся от пота волнистые волосы, и в это время заметила, что кожаный шнурок с маленьким зашитым мешочком, прежде находившийся на шее у доктора, теперь покоился у него на ладони. Поколебавшись, Анна взяла вещицу и надела себе через голову.

О первом случае заражения стало известно немногим более недели назад. Подцепил инфекцию девятилетний мальчик, Эрбер. Его отец, Юголен, славился мастерством изготовителя музыкальных инструментов не только в Тулузе, но и за ее пределами. Сына своего он считал лентяем и бездарем, регулярно отвешивая ему затрещины и тумаки и сетуя, что дура-жена, отшедшая в мир иной при родах, оставила ему такого никчемного наследника. Почувствовав недомогание, Эрбер сбежал из дома и направился к Анне (под этим именем жители Тулузы знали Надежду, последние несколько лет обретавшуюся в местной обители под видом монахини) - единственной, кому удалось заслужить его доверие. Диагноз доктора Паскаля, наиболее авторитетного специалиста в городе, к которому монахиня отвела мальчика, был неутешительный: черный мор, свирепая зараза, беспощадно косившая население одного поселения за другим. Температура у несчастного ребенка становилась все выше и выше, он начал бредить - то звал давно погибшую мать, то умолял отца не бить его и клялся, что заболел ненарочно. Два дня Анна провела возле мальчика, по мере скудных возможностей стараясь облегчить его страдания. Ее голос и прикосновения действовали на него лучше лекарств, и потому по большей части девушка пела ему или говорила что-нибудь утешительное. Он жался к ней и в редкие моменты, когда сознание его возвращалось в относительно адекватное состояние, заглядывал в глаза и просил обещать, что она его не оставит.

На исходе второго дня смерть забрала Эрбера. От доктора Паскаля Анна узнала, что отец мальчика бежал из города, как только услышал страшные новости. Так поступил не он один. Многие рванули прочь, подобно крысам, уносящим свои маленькие лапки с тонущего корабля. Были и те, кто остался - некоторые не решались бросить нажитое долгим трудом имущество, иные не видели смысла, резонно указывая на то, что бедствие может настигнуть их в любом месте, и уж лучше встретить его дома, в родных краях, нежели на чужбине. Кто-то целыми днями молился, надеясь таким образом избежать божественной кары, каковой, как они полагали, являлась обрушившаяся на Европу эпидемия. Кому-то больше по вкусу оказалась идея насладиться жизнью напоследок, получить максимум удовольствия, прежде чем грянет предрекаемый конец света. Кроме того, собирались группки искателей виновных или, за отсутствием оных, козлов отпущения. В городе, совсем недавно вполне мирном и благополучном, воцарился хаос, с которым было невозможно совладать.

Вокруг доктора Паскаля и Анны объединились наиболее здравомыслящая и небезразличная часть горожан. С трудом им все-таки удалось укротить панику, стремительно охватившую Тулузу. Число заболевших росло с ужасающей геоматерической прогрессией. Те, кто взял на себя ответственность заботиться о страдальцах, валились с ног от усталости, но из последних сил продолжали выполнять свое дело.

- Самое отвратительное, что все это бессмысленно, - говорил доктор Паскаль Анне, когда они ненадолго остались наедине. - Современная медицина не ведает, как противостоять этому проклятью. Хотел бы я верить, что все, что ни происходит, случается по воле Господа, а значит есть благо... Но я смотрю на весь этот кошмар и не понимаю, как Он мог это допустить. Зачем эти адские муки? Неужели люди это заслужили? Чем? Мы не безвинные агнцы, я знаю, бывает, наше поведение достойно порицания, но... Анна, Анна. Мне порой так страшно видеть вас посреди этого мрака. Или Фабиана. Он ведь еще совсем ребенок. Вы тоже очень молоды, но ваши глаза... Я всегда удивляюсь. В них видится не по годам много мудрости. Словно вы какое-то неземное существо. Такие глаза, мне кажется, должны быть у святых или у Богоматери. Знаете, я рад, что встретил вас. Что мы работаем с вами рука об руку. Но иногда мне так хочется вас уберечь, спрятать подальше от опасности. Я представляю, что это может случиться и с вами - и меня бросает в дрожь. Я бы очень не хотел хоронить вас. Что я такое говорю, простите меня. Что-то у меня все перед глазами плывет... - он опустился на стул. - Усталость, должно быть. Нужно поспать. Я ведь не мог?.. - Доктор схватил Анну за руку, заглядывая ей в глаза. - Анна, Анна... Почему мне так страшно? Я не чувствую себя взрослым мужчиной, я чувствую себя маленьким ребенком, как много лет назад, когда мать, покормив мою новорожденную сестренку, укладывала меня спать и рассказывала мне истории на ночь. Это у меня от нее. - Он достал из-под рубахи зашитый мешочек, висевший на кожаном шнурке. - Я никому не рассказываю, но почему-то мне кажется, что вам можно. Мои родители - евреи. Я принял крещение, когда мне было тринадцать, потому что мечтал стать доктором, а дядя, брат матери, говорил, что, если я хочу получить образование, мне будет легче, если я откажусь от родительской веры. Отец рвал и метал, когда услышал об этом. Сказал, мы больше не родня. Матушка пыталась его утихомирить, но бесполезно. Тогда она дала мне это. В мешочке зашит клочок бумаги, на котором она записала для меня Шма, главную еврейскую молитву. И я ушел. Сестренка плакала. Каждый раз, когда вижу плачущего ребенка, вспоминаю ее, и у меня сердце сжимается. Я не видел их с тех пор. Сомневался, что отец простил меня и боялся показаться ему на глаза. Не знаю, что теперь с ними. Я все время боюсь, что заболеет кто-то из них. Или что они попадут под погромы. Даже не знаю, что хуже. Что же происходит, Анна? Может, правы те, кто полагает, что наша жизнь и есть ад? Впрочем, не может быть, вы бы не могли там очутиться. Потрогайте мой лоб, есть у меня жар?
- Горячий, - упавшим голосом ответила Анна. Встав на цыпочки, она обняла доктора. - Не бойтесь. Вам нужно лечь.
- Хотел бы я быть несведущим и довериться вашим утешениям... Но мы с вами знаем: скорее всего, мне осталось всего ничего. Как же это я так оплошал? Я должен был помогать вам, и вот, брошу все на ваши хрупкие плечи. Впрочем, неправда, вы сильная. Но все равно. Фабиан будет вам поддержкой, он очень толковый ученик. Знаете, через несколько лет он должен держать экзамен. Как я надеюсь, что он доживет до этого. И как жаль, что я не застану, не смогу порадоваться. Он стал мне как родной. Ни у меня, ни у него ведь нет семьи. Как же это, теперь он будет совсем один. Анна, Анна, вы ведь позаботитесь о нем?
- Конечно. Но ложитесь же.
Она помогла ему снять верхнюю одежду и улечься поудобнее.
- Какая вы хорошая, Анна. Знаете, я хочу, чтобы, когда я умру, вы взяли это себе. - Он указал на мешочек. - Возьмете?
- Хорошо, если вы в этом уверены.
- Уверен. А теперь идите. Другим вы нужнее.

Прошло еще три дня. Анна помогала то тут, то там, дважды в день - утром и вечером, обязательно наведываясь навестить доктора. Ему становилось хуже, но, когда она приходила, он каждый раз улыбался и расспрашивал с участием о том, что происходило, давал советы. Накануне опять заговорил о своих родителях и о сестре. Потом попросил:
- А расскажите о вашей семье, Анна.
- У меня никого нет. - Девушка немного помолчала, потом добавила: - И вместе с тем все вы - все равно что моя семья.
- Но мы исчезаем как мотыльки, - пробормотал доктор. - Вы научились с этим жить, но иногда вам бывает очень грустно и ужасно одиноко. Я чувствую... Как вы это выдерживаете, Анна?
- Не беспокойтесь, дорогой доктор. Я рада, что познакомилась с вами. Вы прекрасный человек. И я уверена, что ваш отец больше не сердится на вас. И еще - что он всегда любил вас. Когда-нибудь вы еще встретитесь, и будете вместе петь песни, которые пели на вашу бар-мицву. Вы мне верите?
- Верю, милая Анна, верю.
Сказав это, он заснул, чтобы больше не проснуться.